Вадим глянул на наручные часы. До конца рабочего дня осталось всего ничего. Но ему захотелось сорваться, сесть в машину и поехать к своему врагу. Он так его называл. Тот, кто убил его жену, не имеет права на человеческое имя.
«Спокойно. Столько времени ждал, подожду ещё. Теперь нельзя спешить. Завтра суббота. Жена ему приготовит ужин вкусный, он выпьет, расслабится, и тут я его тёпленького…»
Что он сделает с ним? Ответ очевиден – тоже, что он сделал с его Томой. Не сразу. Нужно поймать момент, когда враг будет без жены и сына, один. Но рано или поздно они встретятся.
После работы Вадим часто мотался на машине по городу, оттягивая время возвращения домой. Он даже был бы рад, если бы какой-нибудь водитель вылетел на встречную полосу. Сам этого сделать не решался. Останавливал страх за жизнь совершенно невиновного человека.
Два года назад у Вадима было всё: семья, жена, планы на будущее, надежды… Больше ничего нет. И невозможно жить, смириться с болью потери. Если бы можно было вернуть тот злосчастный день, он сделал бы всё, чтобы этого не случилось. Если бы…
Впервые за последние два года Вадим спешил в гнетущую тишину опустевшего дома. Теперь, наконец, он сможет отомстить за смерть жены. Он хотел заехать и купить водки, но передумал. Час мести настал. Голова должна оставаться ясной. Вадим лёг спать рано и на удивление быстро заснул. Но через два часа проснулся с гулко бьющимся сердцем, хватая ртом воздух. Ему часто, как сейчас, снилась Тома, её дыхание рядом. Он прислушивался, надеясь, что откроет глаза и увидит её рядом. Но нет. Подушка не примята. Снова сон.
Вадим провёл ладонью по простыне. Она тут же стала тёплой под его рукой, и это давало обманчивое ощущение, что жена всё же лежала рядом за мгновение до его пробуждения. Заснуть больше не удалось. Лежал, уставившись в белеющий в темноте потолок. Вспоминал. Два года ожидания мести, тоски. Враг вернулся. Вадим точно это знал.
В тот злосчастный день Тома отпросилась с работы пораньше. Она шла в женскую консультацию на УЗИ. У неё была задержка. Тестам на беременность она больше не доверяла. Сколько лет они старались, надеялись, очень хотели ребёнка.
Тома стояла на краю тротуара. На противоположной стороне дороги загорелся зелёный человечек, и она первой ступила на зебру. Она не видела, что наперерез ей нёсся автомобиль, торопясь проскочить перед потоком пешеходов на переходе. Он проскочил бы, если бы не велосипедист, мчащийся с другой стороны дороги. Столкновение неминуемо произошло бы. Но водитель крутанул руль вправо, послав машину на Тому. Она умерла на месте.
Водителю дали два года. А Томы нет. Велосипедист отделался синяками от падения. Врачи сказали, что Тома не была беременна.
Враг вернулся, будет жить с женой и сыном дальше. А у Вадима нет никого, ничего, нет надежды. Он давно решил, что убьёт своего врага. Точно также собьёт его, вложит в удар всю мощь двигателя. Пусть его семья переживёт то, что пережил он. Вадим решил, что не будет прятаться, убегать. Пусть даже погибнет сам. Он умер вместе с женой два года назад. Нельзя назвать жизнью время ожидания мести.
Вадим иногда ездил на тот перекрёсток, где погибла Тома. Покупал цветы и клал на край тротуара. Прохожие понимали, проходили мимо. Вадим стоял и пытался представить, о чём думала Тома в ту последнюю секунду жизни. Наверное, она надеялась, что на этот раз услышит радостную новость. Сделала последний вдох и ступила на зебру…
Он ездил на могилу, ходил в храм, но облегчения не получал нигде. Только отомстив врагу, он получит свободу.
Устав маяться без сна, Вадим встал, принял душ и тщательно побрился. Медленно съел бутерброд с чаем, глядя на пятно на стене. Тома планировала переклеить обои. Вадим не стал этого делать. Пятно — часть воспоминаний о Томе. Надел чистую рубашку. Уходя, бросил последний взгляд на комнату. Вернётся ли?
Сначала он просто мотался по городу, убивая время. Слишком рано. Его враг ещё нежится на чистых простынях рядом с женой. Или уже встал, потянулся, пошёл в ванную, почёсывая ногу чуть ниже трусов. Справил малую нужду, зевая. Потом принял душ. Его жена уже приготовила завтрак. Он выйдет из ванной, пахнущий гелем для душа, поцелует жену и сядет напротив сына за стол… «Хватит, – одёрнул себя Вадим. – Слишком хорошим выглядит враг. Убийца его жены не может быть таким хорошим».
Теперь Вадим представил, что враг накануне вечером порядочно выпил, навёрстывая упущенное за два года. Встал утром с сильной головной болью и мучительной жаждой. Плеснул в лицо горсть воды, напился из-под крана, как привык в тюрьме. Бриться не стал. Так в трусах и майке сел к столу… «Вот теперь всё правильно. Таким должен быть враг. Такого не жалко».
Вадим развернул машину и поехал к дому врага. Во дворе поставил машину так, чтобы видеть подъезд. На детской площадке играли двое детей. Вадим приготовился ждать. Рано или поздно враг выйдет из дома. Один или с семьёй — неважно. Не сегодня, так в следующий раз месть настигнет его.
Стояли последние дни апреля. На кустах и деревьях, особенно на солнечной стороне двора, проклюнулись молодые листочки. Асфальт ещё не просох после ночного дождя. Небо затянуто тучами. Прохладно.
Вдруг из двери подъезда вышел мальчик лет шести. Он побежал на площадку к другим детям, но увидел внедорожник Вадима, медленно подошёл к нему. «Может это мальчик быть сыном врага? Возможно». Вадим опустил стекло.
– Тебе чего, мальчик?
— Ничего. – Он исподлобья смотрел на Вадима, не испугался, не убежал. – У моего папы тоже была машина. Не такая крутая, как ваша.
— И куда же она делась? Продал? – Вадим обрадовался, что так легко может выяснить всё про врага.
— Ага. Разбил в аварии, а новую пока не купил.
Вадим разглядывал мальчика, пытаясь найти сходство с врагом. Не получалось. Наверное, похож на маму. Её Вадим не помнил. А вот лицо врага запомнил хорошо. На лобовое стекло внедорожника упали редкие капли дождя.
— Хочешь посидеть в машине? Залезай, а то промокнешь. – Вадим наклонился и открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья.
Мальчик раздумывал одно мгновение. Но дождь усилился. Он забрался на высокое сиденье, захлопнул дверцу. Шума дождя в салоне почти не слышно. Мальчик горящими глазами рассматривал приборную доску с красной подсветкой.
— А сиденья с подогревом? Бензина, наверное, много жрёт? — по-взрослому спросил мальчик.
Вадим охотно отвечал на все его вопросы. Подумал, что опасно стоять посреди двора, да ещё с мальчишкой.
– Может, прокатимся? Всё равно дождь идёт.
Мальчик подозрительно покосился на Вадима.
— Ну, если не хочешь, просто посидим, — сказал вслух Вадим.
А про себя подумал: «Бесстрашный смышлёный парень».
— Мамка ругаться будет. Я понимаю.
Мальчик снова покосился на Вадима.
— Ей не до меня. Только недолго.
Вадим выехал со двора, думая, видел ли его кто-нибудь. Дети не в счёт. Вряд ли они разбираются в марках машин, номера не запомнят.
На ум пришли чьи-то слова, что лучшая месть обидчику – убить того, кого он любит. Решение пришло внезапно, само собой.
— Как тебя зовут?
— Вадик, — охотно ответил мальчик.
— Да ты что? Выходит, мы с тобой тёзки. Меня тоже Вадимом зовут.
«Убивать, конечно, не буду. Не смогу. Мальчишка не виноват. Одно дело враг, совсем другое — маленький мальчик, даже если он сын моего врага. Просто завезу подальше и брошу. Не выберется. Пусть ищет сына, страдает».
От размышлений его отвлёк голос Вадика.
— Что? – переспросил Вадим.
— Я сказал, что не папа сбивал ту женщину. Мама вела машину. Папа сидел рядом.
— Какую женщину? – Холод пробежал по позвоночнику Вадима.
«Мою Тому сбил не враг, а его жена?» Вадим не заметил, что произнёс это вслух.
— Да. Папа взял вину на себя. Мама не выдержала бы в тюрьме. Она болеет. Часто лежит в больнице.
— А откуда ты знаешь?
— Я не маленький. Слышал, как родители шептались. Да и мама сама говорила.
Вадима бросило в жар. Влажными ладонями с силой сжал руль.
— А почему ты мне рассказал это? Вдруг я пойду и пожалуюсь в полицию?
Вадик покосился на него.
— Отец уже отсидел. Разве можно посадить дважды за одно преступление?
— Вряд ли. Это я так сказал. – Вадим через силу улыбнулся.
Он не заметил, как выехал за город. Вадик напряженно глядел пред собой широко распахнутыми глазами. Влажный, расчерченный белыми ровными линиями, асфальт, лентой ложился под колёса.
— А куда мы едем? – спросил Вадик.
Вадиму показалось, что в голосе мальчика послышался страх.
— Задумался. — Вадим притормозил на обочине, опустил стекло, подставил лицо свежему влажному воздуху. Шум проезжающих мимо машин стал слышнее.
— Вам плохо? – В голосе мальчика теперь слышалась тревога, а взгляд был таким понимающим, что Вадима снова бросило в жар.
«Неужели понимает? Чувствует? Детей и животных не обманешь. Что же я делаю?» Вадим развернул машину и поехал назад, в город.
«Тому не вернуть. Враг не сбивал её. Взял вину жены на себя. Отсидел. Кому теперь мстить? Ей? Она сама себя наказала, жить ей осталось недолго. Что Вадик говорил? Почка у неё одна и та отказывает. Что со мной? Решил невинному пацанёнку отомстить…»
— А с кем ты оставался, когда мама в больнице лежала?
— С бабушкой. Только у неё сердце больное. Она не любит маму.
Вадим смотрел на бегущую навстречу мокрую ленту асфальта. Дождь прекратился.
— Сколько тебе лет?
— Семь. В школу в сентябре пойду. А у вас есть дети?
Вадим вздрогнул. Как сказать мальчишке, что он очень хотел сына. Такого же смышлёного. Но его мама убила Тому… Он подумал, что родители, наверное, уже хватились сына, бегают по двору, ищут, может, и полицию уже вызвали.
— Приехали, — сказал Вадим.
Они въехали во двор. Дети спрятались от дождя по домам. Никто не бегал по двору в истерике и слезах. Вадик открыл дверцу.
— А вы к кому приезжали?
Вадим не сразу понял, о чём спросил Вадик.
— Что? А… Приезжал к друзьям. Но их не оказалось дома.
Вадик спрыгнул на асфальт.
— Вы ещё приедете?
— Посмотрим. Если приеду, покатаешься со мной? У меня нет сына. И дочки. Никого нет. – Он помолчал. — Если твой отец решит купить новую тачку, то эта отличный вариант. Пусть такую берёт. Не пожалеет.
— Спасибо. До свидания. – Звонкий голос слился со звуком захлопнувшейся двери.
— До свидания, — сказал Вадим одними губами и улыбнулся.
Вадик остановился у подъезда и оглянулся. Вадим поднял руку. Он выехал со двора, купил в ближайшем магазине бутылку водки. На берегу реки сел на молодую мокрую траву. Отпил прямо из горлышка. Желудок обожгло огнём. Откинулся на спину и уставился в небо. Тучи разошлись, открыв голубое небо.
— Эй, дядя, не простудишься? – Раздался хрипловатый голос.
Вадим открыл глаза. Над ним стояли два подростка. Выходит, он заснул. Он резко вскочил на ноги, пошёл к машине.
— Эй, дядя, водку возьмём? – окликнул один из подростков.
— Рано вам ещё пить. – Вадим вернулся и поднял с земли почти полную бутылку.
За спиной послышалось отборное ругательство. Вадим не оглянулся. Он сел в машину и поехал домой. Впервые за последние два года он чувствовал себя свободным.
— Господи, чуть не натворил дел. Спасибо, что уберёг. Мне бы такого сына… — шептал он, а дорога перед ним расплывалась от набежавших на глаза слёз.
«Месть — это жизнь ради ненавистного тебе человека. Когда ты мстишь, то фактически свою единственную и неповторимую жизнь тратишь на другого, да еще и на врага. Проиграешь, даже если выиграешь!»
Михаил Литвак
