— Давайте подвезу, Екатерина Андреевна, мне по пути, а у вас сумка тяжелая. А может, дровишек привезти… так я сделаю.
— Это что же, Алексей Петрович, такой способ ухаживания у вас?
Алексей передернул плечами (угадала ведь учительница, словно стеснительного ученика раскусила, хоть и стоял перед ней тридцатипятилетний мужчина). – Признаюсь, так и есть, — сказал Алексей, глядя учительнице прямо в глаза. – Хоть и женат был, а других способов не знаю, у нас тут все по-простому, так уж извиняйте, Екатерина Андреевна.
— Вот вы какой… прямолинейный, все открыто сказали. Ну что же, берите сумку, она и, правда, тяжеловата.
В кабине совхозного грузовика было, на удивление, уютно, чувствовалась хозяйская рука водителя, с заботой относящегося к машине. Он еще раз протер зеркало (сказывалась выработанная годами привычка). – Трудно, поди, с учениками? – Спросил он, желая начать разговор.
— По-разному бывает, а вообще мне нравится, это же моя работа.
— Хорошая у тебя, Катя, работа, уж извини, что на ты, мы вроде как давно знакомы, да и по годам подходяще, так что проще на «ты».
Она кивнула, показав, что поддерживает его.
У калитки стояла двенадцатилетняя дочка Оля, с удивлением глядя на подъезжающий грузовик. – Ну что, ученица, встречай мамку. – Алексей занес сумку, достал из кармана маленькую шоколадку, непонятно, каким чудом оказавшуюся у него (по дороге никуда не заезжал) и вручил светловолосой Оле.
— Спасибо, дядя Лёша.
— Ух, ты, знаешь как меня зовут?!
— А кто же вас не знает! Вы нашим соседям на прошлой неделе дрова привезли, так они хвалили, говорят, что Алексей Земцов всегда выручит.
— Ох уж эти соседи, захвалили меня, — Алексею и впрямь стало неловко.
— Извини, Алексей Петрович, не приглашаю, но в другой раз позову на чай. Если захочешь.
— Захочу, — твердо сказал он, — буду ждать следующего раза. А если помочь чем, так ты знаешь, где меня найти, к конторе подходи, там диспетчер скажет.
Катерина смотрела вслед грузовику, задумавшись. Оля стояла рядом, прижавшись к ней. – Мам, ты за него замуж выйдешь?
— С чего ты взяла?
— Ну, ты же видишь, как старается, — Оля по-взрослому откинула прядь волос, копируя Катерину, и важно заметила: — Ох, неспроста это.
Катя рассмеялась, наклонилась, поцеловала девочку в макушку. – Чудо ты мое, рассмешила меня. Пойдем домой, управляться пора.
Катерина переехала в село пять лет назад. Это был тот случай, когда разом решился вопрос с работой и жильем. К тому же на свежем воздухе дочке было гораздо лучше для здоровья. Была она тогда слабенькая, Катя покупала для нее свежее молоко, натуральные продукты, кормила почти с ложечки. И вот сероглазая, светленькая девчонка с косичками, выправилась, освоилась… даже намека не осталось на слабое здоровье.
А теперь еще и Алексей Земцов, который уже полгода попадался случайно на глаза, норовил подвезти, заговорить… Права дочка Оля, своим детским умом поняв, что не спроста это. Да и Катерина сама видела, что нравится она простому деревенскому водителю. Часто задумывалась, не попробовать ли еще раз, потому как жить с дочкой – это счастье, а жить семьей – это большое счастье.
Она уже подумывала о том, как бы найти повод пригласить на чай Алексея, отблагодарить за его заботу, как вдруг летним июльским днем пришлось резко изменить все планы.
— Катерина, какая муха тебя укусила? С чего вдруг решила уволиться? – Завуч Анна Григорьевна в недоумении вертела в руках заявление учителя биологии.
— Поймите, очень надо. Уезжаю я. Срочно надо уехать.
— Но почему? Да еще перед началом учебного года! Что стряслось? Может, кто обидел?
— Никто не обидел. Просто я так решила, лучше будет для нас с Олей.
— Чем лучше? У тебя здесь все хорошо. Уважаемый педагог, любимая учительница, односельчане к тебе с душой относятся… Почему вдруг уволиться решила?
Они долго сидели вдвоем и о чем-то разговаривали. Говорили тихо. Уже наступил вечер, сменив июльский зной на приятное тепло летнего вечера.
— Я бы поступила по-другому, — вздохнув, сказала Анна Григорьевна, явно благоволившая к подчиненной, — но вижу, тебя не переубедить. Директор, конечно, не обрадуется…
— Простите меня, Анна Григорьевна, но не могу пустить все на самотек, лучше нам уехать.
— Да я не обижаюсь, я сожалею, что уезжаешь, нам будет тебя не хватать. – Она еще раз взглянула на заявление: — Передумаешь, всегда готова помочь.
Екатерина уехала в город как раз в тот день, когда Алексей был в командировке в соседнем районе, на неделю отправили помочь с уборочной. «Так будет лучше, — решила Катерина, — «не надо лишних объяснений, хорошо, что не так далеко зашли наши отношения».
— Оля, там кружки, секции… а какой городской дом культуры отстроили! Хочешь, в танцевальную студию запишу?
— Можно и в танцевальную, — согласилась девочка, — только знаешь, я скучать буду… по нашему классу скучать, по речке…
— Оленька, так и там речка есть, парк большой.
***
— Я знаю, — тихо сказала девочка, когда Катерина вновь стала перебирать документы. Голос дочери «кольнул» тревожно.
— Что ты знаешь? – Беспокойно спросила она.
— Ты документы уже третий день ищешь. Они там, — она кивнула в сторону книг.
Катя со страхом посмотрела на книги, не понимая, как мог там оказаться самый главный документ ее счастья. Стремительно пролетела перед глазами вся ее жизнь: замужество, бездетность, удочерение Оли… Через два года развод с мужем, его женитьба на другой девушке, рождение у бывшего мужа собственных детей. Тогда она буквально вцепилась в эту девочку, видя в ней свое счастье и будущее. Она отправилась в сельскую местность на свежий воздух, чтобы слабенькая от рождения Оля могла поправиться.
И все казалось складывалось хорошо, если бы не просочился ручеек сказанных кем-то слов, что Оля у Катерины удочеренная. И этот ручеек готов был вылиться в бурную речку, снести безмятежное счастье Кати, ведь говорят же: на чужой роток не накинешь платок. Она быстро приняла решение уехать, чтобы разговоры не коснулись дочки, не ранили ее… Она хотела все рассказать, но позже, когда Оля подрастет.
И вот теперь, когда вновь кардинально поменялась жизнь, Оля, ее доченька, ставшая самой родной, подсказывает, где лежит тот злополучный документ.
Катерина разобрала книги, нашла завернутое в пакет свидетельство. Девочка молчала, опустив голову. Сразу после переезда Катя заметила, как в первый же день Оля сникла, прятала глаза, даже мамой не называла, а все присматривалась, замкнулась в себе.
Катя поняла и ужаснулась мысли, что девочка все знает. Тогда какой смысл был в переезде?! Ей казалось она сохранит спокойствие в их маленькой семье, не даст любопытным глазам и злым языкам дотронуться до детского сердца… А теперь?
Она прижала свидетельство к груди, словно это было ее бесценное право растить эту девочку, считать ее своей. Но вдруг совсем иная мысль закралась в ней. Нет, не дает этот документ право на девочку, по закону – да, но не по сердцу. Она отложила свидетельство, подошла к Оле, присела рядом и со всей материнской любовью, которой было переполнено ее сердце, прижала к себе девочку. – Я тебе все расскажу, я тебе все покажу, ты только верь мне.
— Куда мы едем? – Оля смотрела в окно автобуса.
— Сейчас узнаешь, еще одна остановка и выходим.
Вот, Оля, это роддом, в котором ты родилась. Смотри, здесь ты появилась на свет. – Девочка разглядывала пятиэтажное здание из красного кирпича.
— Прямо здесь?
— Вот именно здесь, на втором этаже. Ты была слабенькая, за тобой долго присматривали, чтобы можно было выписать… Ты не представляешь, сколько раз я стояла под этими окнами! Почему-то я знала, что ты моя девочка, что я буду твоей мамой.
— А та, другая… — Катерина поняла, что хотела сказать Оля.
— Я ее не видела, прости, Олечка, я ничего о ней не знаю. Я только одно знала: ты моя дочка…. И мне казалось, что это я тебя родила. Я и сейчас так думаю. – Катя замолчала, ожидая вопросов. Слезы катились по ее щекам. Она не хотела плакать, даже отвернулась, чтобы вытереть эти навязчивые слезы. Оля взяла ее за руку: — Мам, не плачь, ну, пожалуйста, не плачь.
И она повернулась к ней, протянула руки, обхватив девочку, прижав к себе, как тогда, первый раз, когда взяла ее на руки крохотной.
— Мам, поедем домой.
Она вытерла слезы. – Конечно, поедем, я же твою любимую пюрешку хотела приготовить.
___________________
— Анна Григорьевна, будь человеком, скажи адрес?
— Земцов, ты как со своей бывшей учительницей разговариваешь? Ты хочешь сказать, что я не человек?
— Нет же, не то хотел сказать. Вы замечательный человек, я вас уважаю… но вы единственная, кто знает адрес Кати. Уверен в этом!
— Ну, допустим, знаю, но чужие тайны выдавать не стану.
— Да секрет в том, что я люблю ее! Понимаете?! Только понять не могу, почему не сказав, так быстро уехала. Если обидел кто, разберусь.
— Лёша, она так захотела, значит так надо, смирись.
— Не смирюсь, может это моя половинка на всю жизнь, а вы не хотите помочь. В конце концов, могу я хотя бы повидаться? А там уж она сама решит.
Алексей был учеником Анны Григорьевны, и она хорошо знала его отзывчивый характер и желание прийти на помощь. Вот только в семейной жизни ему никак не везло.
— Ну, хорошо, Лёша, знаю я, где живет Катя. В город надо ехать… может я и не права, но увидеться вам можно.
____________________
Август шелестел еще зеленой листвой, но прохладные вечера напоминали о приближении осени. Был субботний день, теплый и безветренный. Оля сидела на качели во дворе общежития. Слегка раскачивалась, потом закидывала голову, глядя в голубое небо с невесомыми белесыми облаками.
— Здравствуй, Оля? Качели-то как скрипят, совсем непорядок.
Девочка узнала в подошедшем мужчине Алексея. – Дядя Леша, а вы как тут? Как вы нас нашли?
— Это ты угадала! Искал я вас. И вот нашел. Он присел на скамейку. – Мама-то дома?
— Нееет, она в магазин пошла, молока и хлеба купить. А как там наша речка? Девчонки еще купаются?
— Насчет девчонок не знаю, вода уже прохладная, а вот мальчишки рыбу удят, сам видел.
Катя подошла неслышно, еще издали узнав Алексея. – Ох, Алексей Петрович, догадываюсь я, как вы адрес узнали. Неужели Анна Григорьевна так легко меня выдала?!
— Нелегко, пришлось поспорить с Анной Григорьевной, ты уж на нее не обижайся, она только адрес дала. Может, пригласишь? Вроде как чай обещала, да так и не угостила.
— Ну, хорошо, пойдем.
Мужчина оглядел небольшую комнату. – А ваш домик, между прочим, еще пустует, — сказал он, — совхоз так никому еще и не отдал жилплощадь. Учителя нового пока не нашли…
— Алексей, не надо, не дави на воспоминания, мы переехали и дело с концом. Я записала Олю в танцевальную студию, в новую школу, так что все решено.
— А у нас в клубе теперь тоже будет хореограф, так что и мы не лыком шиты, будут и у нас танцевальные кружки. — Алексей смотрел, как Катерина чистит картошку. Достал из небольшой сумки коробку конфет и подал Оле. – Тут еще пряники есть, держи, это к чаю.
— Спасибо, дядя Лёша!
Катя стала накрывать на стол, ожидая серьезного разговора с Алексеем. – Оля, доченька, я сметану забыла купить, сбегай в магазин, — она потянулась к сумке и достала кошелек.
— Погоди, не надо, — остановил Алексей, — вот, Оля деньги, купи, как мама просит, сметану и на остальное — мороженое.
— Зачем так много денег? – Удивилась Катя. – Оля, сдачу принеси.
— Не надо сдачи, бери мороженое на все: сливочное, шоколадное и еще какое там есть.
— Хорошо! Возьму на все! – Оля посмотрела на Катю: — Мам, ну дядя Лёша же сказал: на все. Можно?
— Хорошо, можно.
Когда дверь за дочкой закрылась, Катерина села напротив. – Послушай, Алексей, ты ни в чем не виноват. Напротив, я благодарна тебе за помощь. Наш переезд, никак не связан с тобой, это мое, личное.
Алексей, положив руки на стол, как ученик, опустил голову, размышляя о чем-то. Потом посмотрел на Катерину. – Подвозил я на днях бабу Шуру Макарьеву, она у нас все знает. Так вот она обмолвилась случаем про твой отъезд, да и намекнула, что Оля вроде как не твоя дочка. Прости, что говорю об этом, я не поверил, вы же похожи, да и все повадки твои переняла Оля. А теперь, когда ты так упрямо хочешь остаться в городе, я почему-то подумал, что в этом причина твоего отъезда.
— Оля, моя дочка! А что там люди говорят, мне неинтересно!
— Так и я о том! Люди что угодно могут говорить, а нам-то дальше жить надо! Неужели ты из-за сплетен уехала?
— Сплетен не боюсь. Просто не хочу, чтобы лишнее обидное слово вслед Оле говорили.
— А никто и не скажет! Пусть попробуют! Земцов в обиду не даст. – Он взял Катю за руку. – Посмотри на меня, Катя. Разве бы я поехал искать вас, если бы мне все равно было! Выходи за меня! Твоя или не твоя Оля, я для себя решил: наша будет дочка.
Катя смутилась, легкий румянец появился на щеках, разволновалась, услышав, как хлопнула дверь, отдернула руку.
— Посмотрите, сколько я купила! Всем по сливочному и по шоколадному!
— Ну, нет, мы так не договаривались: выбирай одну мороженку, остальное в холодильник, тебе много нельзя, иначе горло заболит. – Предупредила Катерина.
— Ну, тогда и вы со мной, — девочка раздала мороженое.
— Вот что, картошка готова, салат тоже готов, садитесь-ка обедать, а потом будет вам и чай, и мороженое.
— Я согласен, — Алексей поднял руки и подмигнул Оле: — Соглашайся, раз мама сказала.
________________________
Алексей Земцов перевез Катю как раз к сентябрю в тот же самый домик, стены которого еще не успели забыть прежних хозяев. Катю вновь приняли на работу в школу. Анна Григорьевна извинялась, что выдала адрес своему бывшему ученику. – Катюша, я сердцем почувствовала, что это как раз тот случай, когда не стоит хранить тайну. И заметь, я сказала только адрес.
— Я не обижаюсь, Анна Григорьевна, спасибо, что снова на работу взяли.
— Да ты что? Тебя и не взять? Учти, в следующий раз отпущу только в декрет!
Катерина сникла, на лице появилась печаль.
— Ой, прости, наверное, лишнее сболтнула.
— Ничего, вы же не знали, — сказала Катя.
________________
— Садись, баб Шура, подвезу, — Алексей помог сесть в кабину грузной бабе Шуре Макарьевой.
— Спасибо, Лёшенька, добрая ты душа.
— Баб Шура, ты прошлый раз про дочку учительницы Катерины Андреевны говорила. Помнишь?
— А чего я говорила? – Баба Шура изобразила неподдельное удивление.
— Значит, не помнишь? Это хорошо! А вот то, что я женюсь, это надо запомнить. И теперь мы с Катей будем растить нашу дочку Олю. Понимаешь, о чем я?
— Ну как же, дочка у нее…
— Не только у нее, но и у меня теперь. У вас с дедом Василием сколько детей? Трое?
— Троичко.
— Все ваши?
— А как же, все наши! – ответила изумленная женщина.
— Ну, так вот: и Оля теперь наша, общая. Баб Шура, ну ты усекла?
— Да поняла я, поняла. Совет да любовь вам!
— На том и спасибо! – Машина остановилась у дома Макарьевых. – Кошель не доставай, не возьму, — заявил водитель.
— Ой, спасибо тебе, сынок. Я тут дров на зиму выписала, так, может, подвезешь?
— Разберемся, может, и подвезу, дай знать.
— Ага, хорошо, скажу, скажу.
________________
И все же в декрет Кате пришлось пойти. Случилось то, во что она не верила, поэтому и восприняла тогда слова Анны Григорьевны про декрет болезненно. Летом следующего года Катя родила мальчика. – Ну вот, доченька, принимай братика, такой же маленький, как и ты когда-то.
— Какой крошечный! Дай подержу! Мам, смотри, он улыбается!
— Да ну, тебе, наверное, показалось!
— Точно улыбается, — Алексей не сводил глаз с сына. – Доча, это он тебе улыбается. Эх, и повезло ему, что старшая сестренка есть, почти что вторая мамка.
— Скорей бы ты подрос, мне тебе надо столько рассказать и показать! – Шептала девочка. Они сидели втроем на кровати, любуясь малышом, притихшим в теплых руках Оли.
Татьяна Викторова
