Они родились в один день, но были совсем непохожи друг на друга.
Ира была самой обычной девочкой с голубыми глазами, здоровая и крепенькая, которая сразу во весь голос заявила этому миру, что пришла в него, чтобы побеждать.
А вот Юля не закричала, и врачи засуетились, забегали, даже матери ее не показали – сразу унесли куда-то. На другой день добросердечная медсестра намекала матери, что вторую лучше бы оставить, больная она родилась – ручки какие-то странные и с кровью нелады. Но мать забрала обоих дочек, правда, с Юлей пришлось надолго лечь в больницу, а потом еще и еще… Но к тому времени, когда пора было идти в школу, об этих больничных годах только ручки и напоминали, которые так и остались недоразвитыми, а остальное все забылось как страшный сон.
Зато начался новый кошмар: отец, который всегда был настоящей опорой для всей семьи, в один момент собрался и ушел к другой женщине. Мама, которая все эти годы хвалилась мужем направо и налево, дескать, какой он хороший, не бросил больного ребенка, как многие другие на его месте, сломалась враз, словно все силы, отведенные ей в этой жизни, закончились в длинных коридорах детской больницы. Она запила, с работы ее уволили, и жизнь у сестер разом переменилась.
Они и раньше не жили особо богато, но теперь вообще зачастую холодильник встречал их обветренной пачкой маргарина и прошлогодним вареньем. В школу ходили в обносках, собирая кучу насмешек от более удачливых одноклассниц, хорошо хоть иногда им перепадала социальная помощь, и в столовой Юлю кормили бесплатно как инвалида, и она всегда делила свою порцию напополам с сестрой. Временами мать приходила в себя, устраивалась на работу, держалась месяц-другой, а потом все по новой.
Ира училась прилично, помогали природные способности – хорошая память, цепкое внимание, схватывала она все на лету, правда ленилась и особо не старалась быть отличницей, не до этого было: после уроков они с Юлей шли на рынок, где продавали носки, которые вязала Юля, а также самые разные товары, которые искали в объявлениях и скупали по дешевке, как, например, просроченное печенье или неиспользованные остатки памперсов. Летом они собирали цветы и ягоды на заброшенных дачах, сдавали картон и бумагу, разносили газеты – в общем, было чем заняться.
У Юли с учебой было не так просто, но она упорно налегала на нее, особенно на математику – кто-то посоветовал ей идти после девятого класса на оператора ЭВМ, были там какие-то льготы инвалидам, и она изо всех сил старалась усвоить науку, которая так непросто ей давалась. Ира предлагала ей свою тетрадь, чтобы списать, но Юля всегда отказывалась – сидела с учебником на кухне до двух часов ночи, если, конечно, мама не устраивала там балаган со своими собутыльниками.
Сестры часто обсуждали, как они пойдут учиться после девятого класса, а потом сразу работать и как начнется у них новая жизнь, в которой они забудут про голод и стыд, вылечат маму (в газетах часто встречались объявления о лечении алкоголизма, и Юля даже отложила несколько вырезок, в надежде, что совсем скоро они им понадобятся), а еще встретят парней и будут гулять с ними и ходить в кафешки.
Не смогли они вылечить маму. Однажды, накануне выпускных экзаменов из девятого класса, сестры вернулись домой и нашли маму на кухне, уже бездыханную и холодную. И на похоронах впервые после семи лет неизвестности, они увидели своего отца – кто-то сообщил ему, но кто, они не знали, так как у самих не были ни его адреса, ни даже номера телефона.
— Не переживайте, дочки, я вас не брошу, помогать буду, – пообещал он.
Ира только фыркнула и огрызнулась – где же раньше была его помощь, а Юля поверила ему и благодарно улыбнулась. Он обещал зайти на неделе, и она каждый день с тревогой прислушивалась к шагам за дверью.
— Нашла кого ждать! – насмехалась над ней сестра. – Не придет он.
Но Юля верила – папа не забудет про свое обещание, раньше он просто не приходил, потому что с мамой встречаться не мог, стыдно ему было, а теперь придет. Она понимала, как он учил ее играть в шахматы – у него были какие-то особенные шахматы, из бивня слона, доставшиеся ему от деда белого гвардейца. Юля ничего не понимала в шахматах и так и не научилась правильно ходить конем – слишком маленькая была. Вот сейчас бы она научилась…
Только вот права оказалась сестра – папа так и не пришел. Ни на следующей неделе, ни потом, ни даже на вручение аттестатов.
Они остались совсем одни, но это было даже хорошо – никто больше не буянил, не пропивал Юлину пенсию, не водил домой мужиков, которые отпускали всякие шуточки.
Обе они поступили в техникум – Юля, как и собиралась, на оператора ЭВМ, а Ира на бухгалтера. И самое главное – им больше не нужно было продавать носки и таскать газеты: пенсии и стипендии хватало на самое необходимое, а в мамину комнату они пустили квартирантку, такую же студентку, как они сами, из другого города, и этих денег хватало на все остальное.
— А жизнь-то налаживается! – говорила Ира.
И Юля с ней соглашалась.
Правда, с парнями все никак не получалось: с Юлей пытались знакомиться одногруппники, но она жутко стеснялась, а Ира… С Ирой отдельная история.
Устав от нищенской жизни, Ира раз и навсегда решила, что не будет связываться с неудачниками и нищебродами. Это касалось не только любовных отношений, но и дружеских: Ира попыталась подружиться с самыми богатыми девочками в группе, но те посчитали ее неподходящей компанией, и теперь Ира каждый день поливала их за глаза грязью. Когда квартирантка сказала ей, что это как-то гадко, так говорить за спиной у людей, Ира ей ответила:
— Имею право! Ты вон с мамой и папой жила, как сыр в масле каталась, теперь они квартиру тебе снимают, еду сумками передают. А я, знаешь, знаешь, как жила? В обносках всю жизнь ходила, в мороз на рынке стояла, газеты эти на спине таскала… Ты бы тоже от такой жизни запела!
Бедная квартирантка аж обомлела от такой речи, но Юля быстро разрядила обстановку – успокоила сестру, извинилась перед квартиранткой, отвлекла забавной историей, которая произошла у них в техникуме. Юля вообще умела сглаживать любые конфликты, редко на кого-то обижалась, даже когда ее обзывали из-за деформированных рук и немного странной речи. Подружек у нее было много, и квартирантка тоже быстро с ней подружилась и однажды пригласила в гости: у нее в общежитии жил парень, и они с ним решили втайне от Юли свести ее с соседом этого парня.
Ничего не подозревающая Юля чувствовала себя неуютно в новом месте, но виду не подавала, а сосед этого парня ей сначала совсем не понравился – полноватый, в очках, носки раскиданы у кровати, запах несвежего белья… Он предложил сесть на его кровать, но Юля прошла прямо и повернула к стулу у окна.
«Так ходит конь», – почему-то вспомнила она слова отца.
На другой день квартирантка передала ей, что этот сосед зовет Юлю погулять. И она согласилась.
— Ты совсем себя не уважаешь, да? – спросила Ира. – Он же урод! И денег у него нет, раз в общежитии живет.
Юля потупила взгляд и сказала:
— Ира, ну это ты у нас умница и красавица, можешь позволить себе выбирать, а я – инвалид, что я носом буду крутить.
Парня звали Витя. Волосы он попытался зачесать назад, подражая Дэвиду Бекхэму, хотя совсем не был на него похож. Вряд ли он даже держал в руках футбольный мяч. На свидание он пришел с чахлой розой в целлофане. Но Юле ни разу в жизни не дарили цветов, и она с гордостью несла подарок в левой руке, правой робко взяв под руку Витю. Да, он не был красавцем, да и деньгами сорить не мог – только и позволил купить им по стаканчику чая, видимо, все деньги истратил на этот несчастный цветок, но зато он внимательно слушал Юлю и рассказывал ей много всего интересного про компьютеры. Уже скоро он стал постоянным гостем у них в доме, хотя Ира продолжала фыркать и закатывать глаза при его виде. Сама она охотилась на богатых мальчиков, знакомясь с ними в барах и торговых центрах. Вскоре и у нее появились цветы, да не чахлые одинокие розочки, а шикарные букеты.
Когда в дверь позвонила бледная женщина в темном платке, сползшем прямо на глаза, Ира заорала на нее, подумала, что опять нищенка какая-то ходит по квартирам и деньги выпрашивает. Но Юля перебила ее и мягко спросила:
— Вам что-то нужно?
Женщина с трудом разлепила мертвенные губы и сказала:
— Папа ваш в больнице. Попросил вас прийти попрощаться…
Ира отказалась идти.
— Еще чего! Он нас бросил как котят, а теперь попрощаться? Ну уж нет, пусть со своей нечистой совестью и помирает!
Но Юля, конечно, поехала – она помнила, как папа носил ее часами, когда после операции у нее все болело, и она жалобно плакала, помнила, какая мама была счастливая, когда он забирал их из больницы на своем жигуленке и громко пел: «Мы едем-едем-едем в далекие края…».
Она не узнала папу. Он был опухший, с серой кожей, совсем чужой. Но все же это был папа — на тумбочке у кровати лежал детектив в темной обложке, а рядом приоткрытая коробка с теми самыми шахматами. Неужели он даже здесь в них играет?
Завидев Юлю, отец принялся шарить глазами – она сразу поняла, что он ищет Иру.
— У нее экзамен, – соврала она. – Никак не может прийти.
Она села рядом у больничной койки, взяла его за руку. И они оба разом вспомнили, как он точно так же сидел у ее кровати, обещая, что она обязательно поправится. Он сдержал свое обещание – она поправилась. А вот она не может пообещать ему того же.
Вместо этого Юля принялась рассказывать ему про техникум, про смешного круглолицего Витю, про квартирантку Машу, про то, какая Ира выросла красавица и умница и как много у нее поклонников. Пусть он уходит спокойно, зная, что у его девочек все будет хорошо…
Когда она вернулась домой, у нее в кармане оказалась фигурка шахматного коня. Она не помнила, как взяла ее, и стало немного стыдно – все же это папины фамильные шахматы, но фигурку из рук не выпустила и так и уснула, крепко сжимая ее в кулаке.
