— Баба Таня, можно, я сегодня Витю с Машей к вам приведу?
— Конечно, Шурочка, приводи. – Александра знала, что Татьяна Васильевна никогда не отказывает никому. Только по четвергам ее квартира была пустая, никто даже и не догадывался, почему.
Случается и такое, что на выходных у нее в квартире настоящий детский садик. Женщина ни разу ни у кого не спросила, что за нужда спихивать ей детей. У многих есть свои матери, свекрови, и они могли бы посидеть с внуками. Но ей было в радость, когда в ее доме звучал детский смех. Она и сама молодела вместе с любознательными почемучками.
— Васильевна, ты почему не даешь себе отдыха? Они же заездили тебя, нельзя быть такой безотказной, — соседка по лестничной клетке не раз выговаривала Татьяне Васильевне. – Я уже устала от крика, как ты все это терпишь? Ты хоть догадываешься, чем Шурка занимается, куда шляется?
— Никитична, она же одна воспитывает детей, некому ей помочь.
— А нечего было мужа выгонять. А то взяли моду, придет муж с работы выпивши, сразу его вещи за дверь.
— Правильно и сделала. Сначала пьянки, потом и гулянки. Молодец женщина, что не зарыла себя в землю. А дети не помеха, найдет Шура свое счастье.
— С тобой бесполезно разговаривать, все у тебя хорошие, с безупречной репутацией. Глаза-то открой пошире да повнимательней присмотрись, увидишь, что мало таких людей. – Татьяна Васильевна не раз выслушивала такое и не от одной соседки. Но ей было жаль женщин, у которых не складывалась личная жизнь. Она не слыла женщиной любопытной, поэтому и не интересовалась, куда надо было отлучиться Александре.
А приглядывать за такими воспитанными детьми, как Витя с Машей, для нее было одно удовольствие. Машутка крутилась с ней на кухне, а Витя ходил с отверткой в руках и искал неполадки. Было и такое, что однажды в ванной кран сломал, пришлось мастера вызывать, но никто об этом не знал. Ребенок все сам должен познавать, по ее мнению.
— Таня, они же такие неблагодарные, совсем не ценят тебя. Нет бы подарок какой принести или заплатить тебе. Все знают, какие у нас сейчас пенсии. – женщина на это совсем ничего не отвечала, а брала детишек за руки и уводила в свою квартиру. Просто никто не понимал ее. Знали, что у нее нет своих детей и внуков, а вот почему? Это для них было тайной, потому что поселилась в их доме эта женщина, когда уже вышла на пенсию.
Все с любопытством ждали новую жиличку, и когда подъехала машина с мебелью, прилипли к окнам в надежде увидеть современную мебель, еще в упаковке. А выгружали и заносили в подъезд шкафы прошлого века производства. Удивлялись, потому что прошел слух, что квартиру купила какая-то бывшая чиновница. Ждали высокомерную женщину, а Татьяна Васильевна оказалась самой что ни на есть обыкновенной, простецкой соседской. Сразу к ней потянулись люди, всех угощала. Если у кого беда случалась, не только старалась утешить, но и спешила на помощь.
— Ты бы хоть про себя что рассказала, — по этой части была Никитична, она любила все узнавать первой, чтоб потом на ухо шептать остальным.
— Да нечего мне, Варвара Никитична, рассказывать. Все, как у всех. – Постепенно от нее все отстали. А вот когда Татьяна Васильевна стала окружать себя ребятишками, опять стала в центре внимания не только своего двора, но и соседних. И опять о ней заговорили. Каких только не было домыслов! Но до правды так никто и не до копался.
Татьяна с самого детства была целеустремленной девочкой. Она нагляделась на жизнь своей матери, которая трудилась на заводе. Придет домой и не знала, за что хвататься, а тут еще муж возвращался после отдыха с друзьями в гаражах. До сих пор она помнит, как мать ее уговаривала:
— Танюшка, не повтори мою судьбу. Я ведь света божьего не вижу. Еще и битая бываю, если начну отцу твоему противоречить. Не знаю, куда я вас столько нарожала, и главное, кому. Прибьет он меня, будете вы по детдомам мыкаться, свекровушке-то вы не нужны, а моя мать, сама видишь… Долго не проживет.
Таня днем помогала матери, а ночами сидела за учебниками. Добилась-таки того, чего хотела. Поступила в институт, закончила с отличием. Это сейчас мэрия, а тогда был горисполком. Устроилась в канцелярию. Дослужилась до начальника отдела по строительству и архитектуре.
Трудно ей пришлось в этой должности, каждый норовил дать взятки, чтоб подписала документы на строительство того или иного объекта. А уж от частников вообще отбоя не было. Это сейчас покупают участки, а тогда, где кому понравится, тот там и строится. Чего она только ни делала, но людей никогда не обижала, даже с самыми наглыми застройщиками пыталась все уладить по-хорошему.
Были и мужчины в ее жизни, только вот пример ее непорядочного отца постоянно стоял у нее перед глазами. И она старалась от них отмахиваться. А вот Николай Евсеевич, председатель райисполкома, покорил ее сердце. За ним бы она, хоть на край света пошла. Но он к тому времени был уже женат.
Но тогда не то, что сейчас. Если бы узнали о его связях на стороне, сразу бы сняли с должности. А он ею дорожил. Мало сказать, что прибыльная, главное – шишка, все ему подвластно, хочет – казнит, хочет – милует.
Не раз ей приходилось на уазике райисполкома колесить по деревням. Сидеть рядом с Николаем Евсеевичем и не сметь к нему прикоснуться, это для нее было тяжелее пытки.
В тот день они принимали коровник, не хотела она подписывать документы и сдавать помещение в эксплуатацию, слишком много было недоделок. Но Николай Евсеевич ее уговорил. По этому случаю председатель колхоза устроил застолье. Личный водитель был отпущен до утра. При конторе была жилая комната, там они и остались с Николаем, хотя председатель колхоза приглашал переночевать их у себя.
Ночь для нее оказалась такой, о которой она мечтала, исподлобья поглядывая на предмет своего вожделения. И Таня забеременела. Разве могла она поступить иначе? Очернить свою репутацию и лишиться должности? А вдруг что-то просочится, достанется еще и Николаю Евсеевичу.
Аборт она делала в области. Со временем ей надоело прятаться, бояться каждого шороха, каждого звука. Нет, не разлюбила она мужчину, продолжала сохнуть по нему и ночами рыдать в подушку.
В то время не было такого ажиотажа вокруг детских домов, мало было желающих на усыновление. А ей уже больше сорока. Не могла женщина себя обречь на одинокую старость. Решила взять себе дочку, причем постарше, чтоб уже в школу ходила.
Инесса была очень ершистой девочкой. Первое время своей приемной матери делала одни гадости, могла молоко спустить в унитаз, потому что терпеть не могла молочные каши. Если займется уборкой, то обязательно что-то разобьет, чтоб мать больше никогда не заставляла этим заниматься. Но Татьяна – женщина терпеливая и грамотная, она понимала, что только от нее зависит, какой вырастет дочь.
Инесса даже не пожалела ее хрустальную вазу, которая стояла в шкафу, как память о матери. Разбила и ее, а осколки спрятала за холодильник. Пыталась женщина добиться от дочери, куда делась ваза, но ответ был один: «Не знаю, не видела». У Татьяны Васильевны закралось сомнение, а вдруг она ее продала? И зачем ей понадобились деньги?
— Инесса, ты признайся, я же тебя никогда ни за что не наказываю, где ваза? – девочка стояла на своем. – Тебе не хватает денег на карманные расходы? Буду давать больше, ты только скажи…- И она рассказала дочери о своем детстве, о тяжелой бедной жизни, о платьях с заплатками.
— У меня даже школьная форма была с чужого плеча, мама сама ее ушивала и ставила заплаты. – Не знает, чем она смогла достучаться до своей девочки, но на утро осколки вазы, завернутые в районную газету, лежали около мусорного ведра. И Инесса попросила прощения.
Отношения наладились. Инесса даже гордилась, какая у нее замечательная мама. Приводила в дом подруг, те просто приходили в восторг от Татьяны Васильевны, они удивлялись ее спокойному характеру, хотя уже знали о ее почти мужской должности.
Каждое лето они с дочкой отдыхали на море, по выходным ездили за город на так называемый пикник. Они настолько стали близкими, что еле дожидались вечера, когда могли посидеть, обнявшись, на диване и поделиться тем, что у каждой произошло в жизни.
И вот пришло время ее дочке влюбиться. Татьяна Васильевна не была против того мальчика из самой обыкновенной семьи, она, наоборот, пыталась их окружить заботой и вниманием. Оберегала от завистливых глаз, от всяких сплетен. И когда Инесса ей жаловалась:
— Мам, Анька сказала…
— Доченька, да не обращай внимание ты ни на кого. В них просто зависть говорит, а Левушка любит тебя, верь в это. – Инесса всегда была благодарна матери за поддержку.
Ее дочка училась на последнем курсе, когда узнала, что парень в ее отсутствие встречается с другой девушкой.
— Мама, я поеду и выдергаю Светке все волосы.
— Разве Светка одна в этом виновата? Значит, Левка – не твоя судьба. Встретишь ты молодого человека и будешь любить еще сильнее.
— Нет, ты меня не уговоришь. Мне нужен только Лева, потому что я жду от него ребенка.
-Что? Ребеночка? Это же замечательно, у нас появится кроха, какая радость.
— Я должна поехать к нему и все сказать.
— Но куда ты на ночь глядя собираешься. Давай дождемся утра, я договорюсь с Михаилом, он тебя отвезет. — Татьяне Васильевне тогда показалось, что Инесса успокоилась. Она прильнула к матери и начала делиться с ней тем, что было у нее на душе. Поэтому, когда она сказала, что ей надо прогуляться, мать ее не удерживала. Если бы она тогда знала… Поехала бы вместе с ней. Если погибать, что обеим…
Инесса не стала вызывать такси, решила, что поймает частника. Она шла вдоль дороги и махала рукой. Остановилась красная машина, девушка даже не взглянула на водителя, а сразу назвала адрес. Лишь только почувствовав запах, от которого ее стало тошнить, попросила остановиться, но водитель сильней нажал на педаль газа, и машину вынесло на встречку прямо под колеса КАМАЗа.
Всю ночь Татьяна Васильевна не находила себе места. Лишь утром, когда спешила на работу, узнала, что случилось с ее дочерью.
И жизнь для женщины кончилась… Она полностью ушла в себя. Пришлось уйти со своей должности и перебраться в райсобес. Там ей показалось намного спокойнее. Люди старались не донимать ее своими соболезнованиями, хотя продолжали опекать, сочувствовать не словами, а поступками.
— Таня, если тебе одной трудно в выходные дома, поедем с нами на дачу. У нас там баня, небольшой огородик, поможешь мне в саду, с весны так и не окопала около стволов деревьев. – Татьяна Васильевна вначале отказывалась, а потом поняла, что только физическая работа поможет ей вернуться к жизни. Так и дружила с Анастасией до самой пенсии, все свободное время проводила у нее на даче.
Подошел пенсионный возраст, но уходить с работы женщина не спешила, никто ее дома не ждет. Одна, как перст. Но тут начались всякие реформы, преобразования, нужны были специальные знания, потому что всю бумажную работу заменили компьютеры. Не захотела учиться и уволилась.
Чтобы как-то разнообразить свою жизнь, стала помогать одной многодетной женщине, которая постоянно обивала пороги райсобеса. Сначала «выбивала» себе жилье, потом собирала документы на расширение, потому что семейство прибавлялось.
Посчитала, что самое лучшее, что она сможет сделать в память о дочери, подарить этой женщине свою трехкомнатную квартиру, к этому времени уже приватизированную. А сама собрала все, что когда-то копилось на ее сберкнижках и купила себе однокомнатную поближе к кладбищу, на котором покоилась ее Инесса.
И день смерти дочери до сих пор у нее самый скорбный, каждый четверг она шла в цветочный павильон, покупала розы, хотя любимыми цветами дочери были тюльпаны, именно ей Лев подарил эти цветы первый раз. Но тюльпаны только весной… Сидела около могилки до самого заката и разговаривала с Инессой, просила прощения, что не доглядела за ней. Каялась в том, что за работой не додала ей своей материнской любви…
Сама не знает, почему, но у нее появилось большое желание общаться с детьми. Сначала оставалась на площадке и помогала молодым мамам с колясками. А потом уже стала настоящей бабушкой для многих малышей. И дети, завидев Татьяну Васильевну, с радостным криком подбегали к ней, маленькие обхватывали ее колени, кто постарше, прижимался к ней.
И это было то, ради чего ей теперь стоит жить.
