Фух, успел… Восьмое марта такой день, что нужно успеть. Все суетятся, бегут куда-то, улицы заполнены торговцами цветами, цветочные магазины и ларьки ломятся от посетителей, несмотря на взвинченные цены. Только вот нужно обязательно успеть купить хорошие цветы, а то в суете и давке схватишь то, что подсунут ушлые торговцы, что и день не простоит этот несчастный букетик тюльпанов.
Нравятся мне тюльпаны, прямо донельзя! Я всем своим дамам сердца всегда дарю только тюльпаны. Не потому, что денег на розы жалко, а просто… Нет, и не из вредности. Ассоциация у меня такая, тюльпаны — нежно, женственно, особенно для молодой девушки.
И Нинке тюльпаны подарю.
Я ещё раз полюбовался на только что купленный букет алых тюльпанов, посмотрел в зеркало, поправил рубашку, накинул свою любимую бежевую куртку и вышел из дома.
***
Нинка моя жила за городом. Она недавно устроилась бухгалтером в нашу фирму, и у нас с ней как-то сразу закрутилось. Симпатичная, одинокая, умная. Сын у неё, правда, имеется, но меня это не смутило.
К Нинке я подъехал, когда уже смеркалось. Заглушил двигатель, задумался. А что если сегодня мы наконец познакомимся поближе? Что-то подсказывает мне, что она для меня будет не «одна из», а единственная и неповторимая. Хорош уже перебирать юбки, чай не мальчик, о семье надо подумать. Вон я даже на серёжки золотые разорился, а женщины, они ведь как сороки, на блестящее ведутся!
Я посмотрел в зеркало, одобрительно кивнул сам себе и вышел из машины. В окнах домика Нинки горел свет. И чего ей в городе не жилось, понесло куда-то в глушь? Ну ладно, перевезу их с Толиком обратно в город, нечего в земле ковыряться!
Я немного помялся на пороге и нажал на звонок.
— Одну минуту! — послышался из-за двери голос Нинки. Наконец дверь распахнулась и на пороге появилась она. Шикарная… У меня аж во рту пересохло! Волосы уложила в причёску, накрасилась, нарядилась в короткое голубое платье. Ммм, какие у неё, оказывается, ножки!
Я, нелепо улыбаясь, протянул Нинке букет и бархатную коробочку. Нинка, которая тоже до этого момента широко улыбалась, вдруг переменилась в лице. Её даже немного перекосило, а потом мелко затрясло. Она смотрела на букет и дрожала, как осиновый лист, будто я не цветы в руке держу, а паучье гнездо, а потом резко вырвала букет у меня из рук и съездила им по моей физиономии…
— Ты с ума сошёл, что ли? — взвизгнула Нина.
А я стоял и глупо хлопал глазами, сплёвывая пыльцу. Фигасе, поворот! Я к ней с цветами, с побрякушками, а она мне букетом по морде!
Гордость захлестнула меня. Ишь, фифа какая, ну и ладно! Я резко развернулся и потопал к машине, чувствуя себя униженным и оскорблённым.
Уже когда я открыл дверцу и собрался садиться и уезжать из этого змеиного логова, я услышал, что Нинка бежит за мной:
— Женя, стой! Прости дуру! Я это… Не специально, это реакция сработала!
— Аллергическая? — повернувшись, усмехнулся я, — На мужиков, видимо!
— Да нет, — засмеялась Нинка, — На тюльпаны…
— В смысле? — не понял я.
— Пошли, расскажу. Заодно куртку почистим, она у тебя теперь в пыльце. Ты только эти… — Нинка дрожащим пальцем указала на изрядно потрёпанный букет и вновь скривилась, — Выкинь за забор, пожалуйста, а то я видеть их не могу.
Мне стало любопытно. Чего обычно боятся девушки? Пауков, лягушек, мышей, привидений, алиментщиков, гинекологов, в конце концов. Но чтобы девушка боялась тюльпанов — вижу впервые.
Засунув своё ущемленное самолюбие куда подальше, я швырнул букет за забор, за которым начинался пустырь, и пошёл в дом вслед за Нинкой.
На кухне меня поджидал сшибающий с ног своим ароматом ужин. На столе стояли свечи, бутылка вина — всё в лучших традициях романтического свидания. Нинка меня ждала, готовилась. Видимо, не намеревалась она заранее отметелить меня веником тюльпанов…
Я сел за стол и в ожидании уставился на Нинку, всё ещё раздумывая, похожа она на сбежавшую из дурки или нет.
***
— Я в этом доме третий год живу, — начала без предисловий Нинка, — Как с отцом Толика расстались, так сразу сюда переехала. Домик стоил подозрительно дёшево, но мне как раз денег после продажи комнаты в коммуналке хватало и я повелась, так сказать. Комната мне от бабушки по наследству досталась. В коммуналке жить с ребёнком так себе затея, а я всегда за городом жить мечтала, чтобы там огородик свой, курочки… В общем, решила я, что мне крупно повезло.
Однажды вечером после переезда ко мне пришла участковая… Не смотри так, наша Степанида Валерьевна такая… Ну, женщина, которая и коня на скаку, и не только коня, а целый табун лошадей остановит! И не смотри, что в ней метр пятьдесят, там силища такая, что любому мужику фору даст. Её местные уголовники как огня боятся.
Я её впустила, в общем, она мне рассказала вкратце, что да как тут у местного населения, а потом спрашивает:
— Тебе Олег, что дом продавал, ни о чём не сказал?
Я у неё уточнила, о чём должен был сказать мне Олег?
— На восьмое марта купи тюльпаны и отнеси на могилу к Валентине, бывшей хозяйке этого дома, родственнице Олега. Тридцать три цветка, ни больше ни меньше.
— Зачем? — поинтересовалась я, думая, для чего я должна покупать кучу тюльпанов незнакомой мёртвой тётке. Я мысленно посчитала, что это мне обойдётся в немалую сумму.
— А иначе это будет твоё последнее восьмое марта, — коротко ответила Степанида Валерьевна.
— Это как?
— Вот так. Ведьма она была, люди с соседних деревень к ней ходили, кто погадать, кто порчу навести на недруга, кто приворот сделать. Каждое восьмое марта так повелось, что люди скидывались и носили ей тюльпаны, уж очень сильно она их любила. Специально в Москву за ними ездили, тогда их только там достать можно было! Уж не знаю, с чего началась эта традиция, но каждый год Валентина ждала подношения в виде цветов от «благодарных клиентов». Тридцать три штуки, огромный букетище! Однажды не нашли тюльпанов, осталась Валентина без подарка, так на следующий день все коровы в каждом дворе и у нас, и в соседних деревнях полегли. А Валентина пригрозила, что если подарка не будет, то на следующий год не коровы, а мужчины местные полягут. Испугались люди, и с тех пор заранее, заблаговременно искали тюльпаны для Валентины. А потом уже цветы можно было купить легко, на каждом шагу. Вскоре ведьма померла, все уже было вздохнули, только в первое же восьмое марта окна в домах задребезжали, на улице завыла вьюга, а в этом доме началась какая-то жуть: дом буквально трещал по швам, внутри всё гремело, завывало, из трубы валил чёрный дым. Здесь в это время Олег жил с женой, он Валентине внучатым племянником приходится. Своих детей у неё не было, вот ему дом как-то там достался. Глядь — выбегают Олег и Елена в одном белье, напуганные, исцарапанные, у Лены все руки синие, будто её хватал кто за них. Олег кое-как объяснил потом, что Валентине тюльпаны не принесли, вот она и разозлилась. Вот с тех пор и носим ей тюльпаны каждый год, Олег-то тут же смотался отсюда, да дом на продажу выставил. Теперь дом твой, и подношение Валентине твоя забота.
Я тогда только усмехнулась, не поверив рассказу Степаниды. Как оказалось, зря.
Прошло немного времени, и вот уже наступило восьмое марта. Днём было тихо, а как только на село опустились сумерки, я сразу поняла, почему местные соблюдали эту сложившуюся традицию.
Толик был у моей мамы, а я стала собираться к подруге. Началось всё с того, что на кухне что-то загрохотало, свет во всём доме стал мигать, а за окнами загудел ветер. Я головой повертела, не понимая, что происходит. Страх такой меня пробрал, что я аж шевельнуться боялась! Мурашки по спине пробежали…
Грохот повторился, потом послышался звон бьющегося стекла. Дрожа от страха, я на ватных ногах поплелась на кухню — все чашки и кружки, стоящие на столе отнюдь не на самом краю рассыпались осколками по всему полу. Когда я это увидела, меня затрясло не по-детски! А потом меня обдало сквозняком, повсюду вокруг что-то шептало, скрежетало, по дому раздавался зловещий смех. Я вся сжалась от ужаса и стала судорожно вспоминать хоть какую-нибудь молитву, но, как назло, голова была пуста и гудела, как котелок…
Кое-как справившись с собой, я помчалась к выходу, чтобы сбежать из этого проклятого места, но у самой двери я почувствовала сильный толчок в спину, не удержалась на ногах и рухнула на пол, ударившись плечом об угол обувной полки. Было не просто страшно, было жутко, я слышала своё сердце, готовое выпрыгнуть из груди.
Я перевернулась на спину, держась за ушибленное плечо, и тут надо мной навис тёмный силуэт, в котором угадывались черты пожилой женщины. Она потянула ко мне длинные когтистые пальцы и завыла:
— Гдеее моиии тюльпаныыыы?!!!
Я заорала и кубарем выкатилась на улицу, прямо в снег. Через дорогу меня уже ждала машина Степаниды Валерьевны. Спотыкаясь, периодически падая и скуля от ужаса, я доковыляла до машины участковой. Степанида подхватила меня под руки, усадила в машину и отвезла к себе.
Домой я вернулась только утром, пообещав Степаниде, что в следующем году я обязательно куплю тюльпаны для Валентины.
Вот так вот. Теперь при виде этих чудесных цветов я впадаю в панику. Ты не представляешь, каких усилий мне стоит покупать тюльпаны и нести их на могилу Валентины. Но так нужно. Сегодня утром я уже отнесла ей тюльпаны, уже успокоилась, а тут ты с этим веником… Вот я и сорвалась. Извини, Жень.
***
Не знаю, почему, но я поверил в историю Нинки. Наверное, потому, что глаза у неё были, как у зайца, убегающего от охотничьих собак, когда она смотрела на мой букет. С тех пор я дарю Нинке только розы. Да и не живём мы теперь в доме, некогда принадлежавшем ведьме, помешанной на тюльпанах. Дом мы продали. Нинка не знает и не желает знать, кто теперь носит подношение Валентине…
