На этот раз пропала девочка. Десять лет, русые волосы, серые глаза, джинсы и белая майка. Таких девочек — миллион, попробуй найди. Хорошо, что случай был не из тех, когда сразу начинает просачиваться внутрь липкий страх, Леонид помнил подобные. Все разы, кроме одного, когда девочку украл отец и попытался вывезти ее за границу, их либо не нашли, либо нашли слишком поздно. А на этот раз была ещё и знакомая девочка — дочка школьной учительницы, поэтому Леонид оставил все свои дела и вышел на поиски. В отряде он был много лет, и на это у него была своя причина.
На этот раз его напарницей была Гуля — совсем ещё юная девушка, с темной длинной косой и зелёными глазами с янтарными крапинками. От нее пахло сиренью и чем-то церковным, и была она страшная хохотушка: ее веселило все, от сонного мопса, который зевал, выглядывая с балкона, до сгорбленных старушек, которые спорили, у кого больше болезней. Но позже Леонид понял, что смех этот нервный.
— Ты представь, как ей страшно, — вдруг произнесла Гуля тонким детским голосом. — Даже если просто потерялась, а если…
Дальше закончить она не смогла, шмыгнула носом и отвела блестящие глаза.
Леониду она нравилась. Чисто по-человечески, но не только. Почему-то ее хотелось защищать и оберегать, вот так, с первого взгляда.
Солнце клонилось к закату, в вечернем воздухе звенели комары. Скоро станет темно, и поиски придется свернуть, отвлекаться нельзя. Но он все же сказал:
— Не переживай, всякое бывает, может, у нее все хорошо. Со мной была такая история — мне было десять тогда. Шел в магазин за лимонадом. Смотрю — девочка. Маленькая совсем, года три. Волосы рыжие, как у клоуна, глазищи огромные, словно кукла на меня смотрит. И ревёт. Я спрашиваю: где твоя мама? А она — у меня нет мамы. Тогда я: а где ты живёшь? Она мне — нигде. И вот я подумал, что она ничья, живёт на улице с цыганами или нищими, которые милостыню просит, она вся чумазая была. Я взял ее за руку и привел домой. Говорю: мама, давай возьмём ее к нам, я же давно хотел сестрёнку, а ты все только обещала. Что мама устроила! Ругала меня, а я понять не мог в чем дело. Картина, я тебе скажу — девчонка ревёт, я реву, а мама пытается по телефону кому-то объяснить. Короче, у этой девочке была семья, она просто потерялась. Так что все хорошо закончилось, только я расстраивался, что сестрёнки у меня не будет.
Гуля рассмеялась. На этот раз по-настоящему, и от ее смеха стало тепло.
Через полчаса сообщили, что девочка нашлась, наплакалась и уснула в деревянном детском домике. Гуля светилась, словно у нее был день рождения.
— Давай я тебя провожу, — предложил Леонид. — А то поздно уже.
— Давай, — легко согласилась она.
— Можно я тебе признаюсь? Меня в детстве раз похитил дядька. Взял за руку и увел. Это было очень страшно. Я поэтому решила вступить в отряд. Мне психолог порекомендовал, это поможет мне справиться с фобией.
— Фобией?
— Да. Ты только никому не говори, но у меня с тех пор страх мужчин, страх сближения. Я вуз из-за этого бросила, не смогла учиться — там одногруппники, преподаватели… Мама очень переживает.
Желание защитить эту странную девушку только усилилось.
— А как же я? — спросил он. — Я же тоже мужчина.
Гуля покраснела.
— Мне нужно было выйти из зоны комфорта. И я сначала очень боялась, поэтому и болтала без умолку.
— Сначала? — уточнил он.
— Да. А когда ты рассказал свою историю, я поняла, какой ты добрый и перестала бояться.
Может, он бы и забыл эту девушку, мало ли таких девушек в его жизни. Но было ее так жалко. А ещё — страшно захотелось помочь ей преодолеть страх.
Найти ее контакты не составило труда. Он позвонил ей и позвал погулять в парк. Леонид надеялся, что после их разговора Гуля согласится, но она сказала «нет». Он расстроился, попытался настоять, она напомнила — я не могу, прости, у меня, правда, фобия, и мой психолог мне не рекомендовал.
Психологов Леонид не любил. Конечно, из-за Лизы — те два года, что они были вместе, она манипулировала им, используя свои психологические штучки, а когда он ушел от нее, настроила против Леонида всех друзей и даже его маму. Правда, мама в итоге прислушалась к его доводам и перестала все время говорить о Лизе, но все равно было неприятно.
Сдаваться так просто он не собирался — позвонил ей ещё раз и ещё. Но Гуля всегда отвечала одно.
Уже в сентябре, прогуливаясь по парку пятничным вечером, он внезапно встретил ее. В наушниках пел Стинг, в воздухе пахло мокрым лесом, но вдруг он уловил запах сирени, обернулся и увидел Гулю. Когда он шагнул вперёд, на ее лице промелькнул страх, но потом Гуля улыбнулась.
— Привет.
— Привет.
— Ты что, следил за мной?
— Нет. Это судьба.
Она опять засмеялась, и от ее смеха стало светлее тысячи солнц.
— Можно, я пройдусь рядом?
Гуля пожала плечами.
— Давай.
Непонятно, то ли осенний воздух был волшебнее летнего, то ли ее фобия отступала под натиском психолога и его затаенных мечтаний, но она согласилась ещё на одну встречу. А потом ещё на одну. Когда на третьем свидании он взял ее за руку, она не забрала ее, а сама наклонилась и поцеловала.
— Мама, на выходных я приведу Гулю знакомиться, — скорее не спросил, а констатировал он.
Но с мамой все было не так просто.
— Я же тебе говорила — больше никаких девушек! А то я к ним привыкаю, а ты потом их бросаешь. Выплатила бабника на свою голову!
— А я просил у тебя сестрёнку, — напомнил он. — Было бы у тебя утешение в старости.
— Какой такой старости! — рассердилась мать. — Даже не думай! Вот решишь жениться, тогда и приводи.
Леонид поджал губы, прямо как и она, и сказал:
— А я и так решил. Так что жди, приведу знакомиться.
Конечно, он боялся, что мама что-нибудь устроит, но решил стоять на своем — для Гули это было важно, а, значит, и для него. Но мама повела себя неожиданно — сначала устроила Гуле допрос, а потом развеселилась и даже обещала Гуле рецепт пирожков, которые ей так понравились.
Когда Гуля ушла, Леонид подошёл к матери, улыбнулся ей.
— Спасибо, мам. Правда же она хорошая?
— Ну, не знаю хорошая она или нет, но ты ее не в первый раз уже к нам приводишь, так что…
— В смысле, не в первый? — растерялся Леонид.
— Ты что, забыл уже? Это же та самая девочка, которую ты похитил, нашел ее у магазина, забыл?
— Это не она! — возмутился Леонид. — У нее рыжие волосы были и глаза большие, а у Гули волосы темные, а глаза…
Но тут он осекся. Действительно — разве не вызвала Гуля у него те же чувства, что и в детстве, разве не захотелось защитить ее, спасти от всех невзгод?
— Правильно Лиза говорит — ты, как был инфантильным, так им и остался! Ну думать-то головой надо! Волосы и потемнеть могут, а глаза у всех детей большие, это, кажется, так. Я одного не пойму — если ты замуж её брать собрался, как так получается, что вы этого ещё не поняли? Получается, ни ты про себя ничего не рассказал, ни она.
И тут Леонид вспомнил — Гуля как раз ему рассказала! Только как он мог из ее рассказа узнать себя? Ведь в ее истории был страшный дядька, который ее украл, а в его — мальчик, который просто хотел помочь несчастному ребенку.
Было ясно, что так это нельзя оставить — она все равно потом узнает, и будет только хуже. Три дня он ходил вокруг да около, не мог решиться. А потом просто взял и выпалил, не было больше сил ничего скрывать.
Гуля молчала, ни разу его не перебила, но хорошо, что, хотя бы, не убежала.
— А она сказала, что ты сам ни за что не признаешься.
— Кто, она?
— Психолог.
Теперь он вообще ничего не понимал. Откуда психолог Гули знал, что Леонид должен в чем-то признаться?
— Твой психолог что, экстрасенс? — нервно усмехнулся он.
— Нет, просто она знает тебя, как оказалось. Помнишь, я говорила, что она против того, чтобы я с тобой встречалась? Она говорила, что это может испортить всю терапию. И я ей не сказала, что мы случайно встретились, что мы теперь вместе… Сказала недавно, когда она отметила, что моя фобия, похоже, ушла. И тогда я ей во всем призналась. А она заявила, что я должна с тобой расстаться, что ты причина моей фобии.
— Лиза, — простонал Леонид. — Ну как же так, как могло так совпасть?
Гуля пожала плечами.
— Мир тесен. Если что, я к ней больше не хожу.
— Правда? И ты… Ты сможешь меня простить?
— За что? — усмехнулась Гуля. — За то, что ты два раза решил меня спасти? Не говори глупостей. Давай лучше найдем лавочку и посидим. Я пирожков напекла, по рецепту твоей мамы, между прочим.
Для лавочек был уже не сезон, но они не чувствовали холода. Пирожки были ещё тёплыми, а ее смех жарче тысячи солнц.На этот раз пропала девочка. Десять лет, русые волосы, серые глаза, джинсы и белая майка. Таких девочек — миллион, попробуй найди. Хорошо, что случай был не из тех, когда сразу начинает просачиваться внутрь липкий страх, Леонид помнил подобные. Все разы, кроме одного, когда девочку украл отец и попытался вывезти ее за границу, их либо не нашли, либо нашли слишком поздно. А на этот раз была ещё и знакомая девочка — дочка школьной учительницы, поэтому Леонид оставил все свои дела и вышел на поиски. В отряде он был много лет, и на это у него была своя причина.
На этот раз его напарницей была Гуля — совсем ещё юная девушка, с темной длинной косой и зелёными глазами с янтарными крапинками. От нее пахло сиренью и чем-то церковным, и была она страшная хохотушка: ее веселило все, от сонного мопса, который зевал, выглядывая с балкона, до сгорбленных старушек, которые спорили, у кого больше болезней. Но позже Леонид понял, что смех этот нервный.
— Ты представь, как ей страшно, — вдруг произнесла Гуля тонким детским голосом. — Даже если просто потерялась, а если…
Дальше закончить она не смогла, шмыгнула носом и отвела блестящие глаза.
Леониду она нравилась. Чисто по-человечески, но не только. Почему-то ее хотелось защищать и оберегать, вот так, с первого взгляда.
Солнце клонилось к закату, в вечернем воздухе звенели комары. Скоро станет темно, и поиски придется свернуть, отвлекаться нельзя. Но он все же сказал:
— Не переживай, всякое бывает, может, у нее все хорошо. Со мной была такая история — мне было десять тогда. Шел в магазин за лимонадом. Смотрю — девочка. Маленькая совсем, года три. Волосы рыжие, как у клоуна, глазищи огромные, словно кукла на меня смотрит. И ревёт. Я спрашиваю: где твоя мама? А она — у меня нет мамы. Тогда я: а где ты живёшь? Она мне — нигде. И вот я подумал, что она ничья, живёт на улице с цыганами или нищими, которые милостыню просит, она вся чумазая была. Я взял ее за руку и привел домой. Говорю: мама, давай возьмём ее к нам, я же давно хотел сестрёнку, а ты все только обещала. Что мама устроила! Ругала меня, а я понять не мог в чем дело. Картина, я тебе скажу — девчонка ревёт, я реву, а мама пытается по телефону кому-то объяснить в чем дело. Короче, у этой девочке была семья, она просто потерялась. Так что все хорошо закончилось, только я расстраивался, что сестрёнки у меня не будет.
Гуля рассмеялась. На этот раз по-настоящему, и от ее смеха стало тепло.
Через полчаса сообщили, что девочка нашлась, наплакалась и уснула в деревянном детском домике. Гуля светилась, словно у нее был день рождения.
— Давай я тебя провожу, — предложил Леонид. — А то поздно уже.
— Давай, — легко согласилась она.
— Можно я тебе признаюсь? Меня в детстве раз похитил дядька. Взял за руку и увел. Это было очень страшно. Я поэтому решила вступить в отряд. Мне психолог порекомендовал, это поможет мне справиться с фобией.
— Фобией?
— Да. Ты только никому не говори, но у меня с тех пор страх мужчин, страх сближения. Я вуз из-за этого бросила, не смогла учиться — там одногруппники, преподаватели… Мама очень переживает.
Желание защитить эту странную девушку только усилилось.
— А как же я? — спросил он. — Я же тоже мужчина.
Гуля покраснела.
— Мне нужно было выйти из зоны комфорта. И я сначала очень боялась, поэтому и болтала без умолку.
— Сначала? — уточнил он.
— Да. А когда ты рассказал свою историю, я поняла, какой ты добрый и перестала бояться.
Может, он бы и забыл эту девушку, мало ли таких девушек в его жизни. Но было ее так жалко. А ещё — страшно захотелось помочь ей преодолеть страх.
Найти ее контакты не составило труда. Он позвонил ей и позвал погулять в парк. Леонид надеялся, что после их разговора Гуля согласится, но она сказала «нет». Он расстроился, попытался настоять, она напомнила — я не могу, прости, у меня, правда, фобия, и мой психолог мне не рекомендовал.
Психологов Леонид не любил. Конечно, из-за Лизы — те два года, что они были вместе, она манипулировала им, используя свои психологические штучки, а когда он ушел от нее, настроила против Леонида всех друзей и даже его маму. Правда, мама в итоге прислушалась к его доводам и перестала все время говорить о Лизе, но все равно было неприятно.
Сдаваться так просто он не собирался — позвонил ей ещё раз и ещё. Но Гуля всегда отвечала одно.
Уже в сентябре, прогуливаясь по парку пятничным вечером, он внезапно встретил ее. В наушниках пел Стинг, в воздухе пахло мокрым лесом, но вдруг он уловил запах сирени, обернулся и увидел Гулю. Когда он шагнул вперёд, на ее лице промелькнул страх, но потом Гуля улыбнулась.
— Привет.
— Привет.
— Ты что, следил за мной?
— Нет. Это судьба.
Она опять засмеялась, и от ее смеха стало светлее тысячи солнц.
— Можно, я пройдусь рядом?
Гуля пожала плечами.
— Давай.
Непонятно, то ли осенний воздух был волшебнее летнего, то ли ее фобия отступала под натиском психолога и его затаенных мечтаний, но она согласилась ещё на одну встречу. А потом ещё на одну. Когда на третьем свидании он взял ее за руку, она не забрала ее, а сама наклонилась и поцеловала.
— Мама, на выходных я приведу Гулю знакомиться, — скорее не спросил, а констатировал он.
Но с мамой все было не так просто.
— Я же тебе говорила — больше никаких девушек! А то я к ним привыкаю, а ты потом их бросаешь. Выплатила бабника на свою голову!
— А я просил у тебя сестрёнку, — напомнил он. — Было бы у тебя утешение в старости.
— Какой такой старости! — рассердилась мать. — Даже не думай! Вот решишь жениться, тогда и приводи.
Леонид поджал губы, прямо как и она, и сказал:
— А я и так решил. Так что жди, приведу знакомиться.
Конечно, он боялся, что мама что-нибудь устроит, но решил стоять на своем — для Гули это было важно, а, значит, и для него. Но мама повела себя неожиданно — сначала устроила Гуле допрос, а потом развеселилась и даже обещала Гуле рецепт пирожков, которые ей так понравились.
Когда Гуля ушла, Леонид подошёл к матери, улыбнулся ей.
— Спасибо, мам. Правда же она хорошая?
— Ну, не знаю хорошая она или нет, но ты ее не в первый раз уже к нам приводишь, так что…
— В смысле, не в первый? — растерялся Леонид.
— Ты что, забыл уже? Это же та самая девочка, которую ты похитил, нашел ее у магазина, забыл?
— Это не она! — возмутился Леонид. — У нее рыжие волосы были и глаза большие, а у Гули волосы темные, а глаза…
Но тут он осекся. Действительно — разве не вызвала Гуля у него те же чувства, что и в детстве, разве не захотелось защитить ее, спасти от всех невзгод?
— Правильно Лиза говорит — ты, как был инфантильным, так им и остался! Ну думать-то головой надо! Волосы и потемнеть могут, а глаза у всех детей большие, это, кажется, так. Я одного не пойму — если ты замуж её брать собрался, как так получается, что вы этого ещё не поняли? Получается, ни ты про себя ничего не рассказал, ни она.
И тут Леонид вспомнил — Гуля как раз ему рассказала! Только как он мог из ее рассказа узнать себя? Ведь в ее истории был страшный дядька, который ее украл, а в его — мальчик, который просто хотел помочь несчастному ребенку.
Было ясно, что так это нельзя оставить — она все равно потом узнает, и будет только хуже. Три дня он ходил вокруг да около, не мог решиться. А потом просто взял и выпалил, не было больше сил ничего скрывать.
Гуля молчала, ни разу его не перебила, но хорошо, что, хотя бы, не убежала.
— А она сказала, что ты сам ни за что не признаешься.
— Кто, она?
— Психолог.
Теперь он вообще ничего не понимал. Откуда психолог Гули знал, что Леонид должен в чем-то признаться?
— Твой психолог что, экстрасенс? — нервно усмехнулся он.
— Нет, просто она знает тебя, как оказалось. Помнишь, я говорила, что она против того, чтобы я с тобой встречалась? Она говорила, что это может испортить всю терапию. И я ей не сказала, что мы случайно встретились, что мы теперь вместе… Сказала недавно, когда она отметила, что моя фобия, похоже, ушла. И тогда я ей во всем призналась. А она заявила, что я должна с тобой расстаться, что ты причина моей фобии.
— Лиза, — простонал Леонид. — Ну как же так, как могло так совпасть?
Гуля пожала плечами.
— Мир тесен. Если что, я к ней больше не хожу.
— Правда? И ты… Ты сможешь меня простить?
— За что? — усмехнулась Гуля. — За то, что ты два раза решил меня спасти? Не говори глупостей. Давай лучше найдем лавочку и посидим. Я пирожков напекла, по рецепту твоей мамы, между прочим.
Для лавочек был уже не сезон, но они не чувствовали холода. Пирожки были ещё тёплыми, а ее смех жарче тысячи солнц.
