Валерий Петрович лежал на диване и дулся. Он был обижен на всех: на свою супругу Татьяну, за то, что наорала на него, на свою необъятную тёщу, Светлану Леопольдовну, которая своим зычным голосом сказала всего одно слово, зато какое обидное – ДЭБИЛ, на кота Федьку, за то, что когда бабы на него агрессировали, не поддержал, а осуждающе смотрел своими жёлтыми, немигающими глазами.
А за что? Что такого он сделал? Подумаешь, ну забыл кастрюлю с супом убрать в холодильник. Откуда он мог знать, что суп возьмёт и прокиснет? Он же не специально! И чего тут орать? Подумаешь, устала она после работы, а теперь готовить надо! Может, он тоже устал.
Валерий Петрович шмыгнул носом, вздохнул, повернулся лицом к спинке дивана, заметил небольшую дырочку в покрывале и начал её теребить указательным пальцем.
– Вот, дырка, чем орать, лучше бы заштопала. Устала она!
Он, может, тоже работает, тоже устаёт. Попробуй сутки просидеть перед монитором, поохраняй! Охранник – это тебе не хухры-мухры! Устала она! Залезет на свой кран и сидит целый день на рычажки и кнопочки нажимает! Чай не сама тяжести таскает, а кран. Чего тут уставать-то. Да и тёща туда же – дебил! Тоже, уставшая наша, подумаешь – тряпкой по полу помахать!
А Федька тоже хорош! Вместе суп ели, а когда бабы орать начали, хоть бы об ногу теранулся, поддержал, так нет, сидит, смотрит, вроде он тут ни при чём, вроде Валерий Петрович только для себя суп разогревал. Предатель он и есть – предатель! Хр&ен ты теперь чего вкусненького получишь!
Увлёкся – дырка на покрывале предательски увеличилась в размерах. А из кухни доносился невероятный запах свежесваренного борща. В животе заурчало. Громко заурчало. Всё, фигушки! Голодовка. Не будет он есть этот треклятый борщ, вот так-то! И вообще. Больше никогда и ничего есть не будет из приготовленного бабами!
Сам себе готовить будет – во как! Валерий Петрович представил блюда собственного приготовления: яичницу с подгоревшими краями, пельмени, слипшиеся скользкими комочками, макароны – и расстроился ещё больше.
Ну, ничего, как-нибудь переживём, пусть знают, как! А запах борща всё плотнее окутывал Валерия Петровича и сводил с ума.
– Валерочка, зайка, иди есть борщ, пока горячий! – Позвала из кухни Татьяна, которая уже сто раз забыла, что наорала, и что устала, как собака, и что Валерочка у неё настолько ранимый, что обиделся на всю оставшуюся жизнь.
– Вот тебе, ешь сама, – Валерий Петрович скрутил фигу, и показал её пустому дверному проёму, ведущему из зала в кухню. – Сама ешь свой борщ!
– Зайка, тебе со сметанкой?
Блин! Борщ со сметаной! Как же вкусно! Валерий Петрович тряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. Нет, мужик сказал – мужик сделал! В дверном проёме появилась Татьяна, внимательно посмотрела на своего зайку:
– Ну, всё понятно! Мама! Ма–а–ма, иди ужинать!
В ту же секунду мимо обиженного насмерть Валерия Петровича с гордо поднятой головой проплыла Светлана Леопольдовна.
– Ух, злыдня, как ещё в двери пролезает? – Пробурчал ей вслед Валерий Петрович.
И тут начался адский ад, кошмарный кошмар – бабы дружно застучали ложками по тарелкам! Валерий Петрович никогда раньше не замечал, что они так громко едят.
– Вот же, заразы! – Подумал Валерий Петрович и глубже в дырку засунул указательный палец.
Женщины быстро поужинали, помыли за собой посуду, и разошлись по своим комнатам готовиться ко сну. Валерий Петрович из последних сил ещё полчаса держал своё тело, готовое каждую секунду сорваться, на диване.
Ещё немножко и он пойдёт на кухню, сварит себе макароны и, наконец, утолит своё чувство голода. Всё, пора. Он медленно встал с дивана и тихо, почти на цыпочках, пошёл на кухню. На плите стояла кастрюля с борщом и источала такой аромат, что Валерий Петрович покрепче стиснул зубы.
– Мяу!
– А-а-а, предатель! Чего есть хочешь? Ну, ладно, покормлю тебя, хоть ты этого и не заслуживаешь.
Валерий Петрович взял кошачью плошку из нержавеющей стали, начисто вымытую и вытертую чистоплотной Татьяной, зачерпнул половником со дна, пожиже, ароматного борща, взял ложку, зачерпнул сметаны, добавил в плошку…
И тут случилось помутнение сознания. Валерий Петрович выпал из действительности. Очнулся только тогда, когда ложка стала предательски стучать по дну железной кошачьей плошки, и каждый её стук сопровождался возмущённым Федькиным МЯУ! Сам Федька от такой выходки хозяина прифигел и теперь сидел у ног Валерия Петровича, в прямом смысле слова, на всей своей кошачьей жо&пе с открытым ртом и бешеными глазами, размером с плошку, смотрел, как тот уничтожает его ужин.
Валерий Петрович смутился.
Татьяна, услышав стук ложки, облегчённо вздохнула, зевнула, повернулась на другой бок и спокойно уснула.
А за дырку на покрывале Валерий Петрович огребёт завтра.
Мужчины, не обижайтесь, написано с любовью к вам.
