Людмила Петровна протянула билет скучающему за стойкой прыщавому студенту, и тот, не отрываясь от телефона, протянул ей 3D-очки.
— Спасибо, у меня свои, — поклонилась Людмила Петровна.
Студент взглянул на огромные окуляры, через которые не то что 3D-фильмы, но и вообще все измерения возможно взять в фокус, и, убрав предложенные очки назад в коробку, снова уткнулся в телефон.
Дверь открылась, и Людмила Петровна шагнула в прекрасный мир кино. Зал встретил её полумраком и ступенями, с которых женщина чудом не кувыркнулась. На экране сияла безвкусная заставка кинотеатра, которая синим светом освещала уставшие после работы лица.
Найдя свой ряд, Людмила Петровна начала долгий, полный извинений и недовольного фырканья путь. Дойдя до середины, женщина случайно отдавила и потрогала всякое, что было вальяжно раскинуто на её пути и не убиралось даже по просьбе. Взглянув на билет, она с ужасом поняла, что перепутала номер ряда с номером места, и решила дойти до конца, чтобы повторно не проходить тот же тернистый путь. Зрители в креслах уже доедали свой попкорн и тяжело вздыхали о его стоимости, когда Людмила добралась до своего кресла. Как только она уселась и все расслабились, женщина вспомнила, что забыла в гардеробе телефон, и всё повторилось заново.
Людмила Петровна расположилась в самом центре кинотеатральных бандформирований. Справа сидели те, кто смотрел этот фильм в экранизации тридцатилетней давности, слева — те, кто читал книгу. И те и другие уже были предельно накачаны ненавистью и громко обсуждали грядущий провал.
— Чтобы я еще раз согласилась на эти твои кино, — раздалось сзади.
Людмила Петровна обернулась и увидела молодую пару: она — при вечернем туалете и накрашенная как минимум для филармонии и ужина в ресторане, он — в футболке с изображением любимого киногероя и с пакетом еды в руках.
Экран задвигался, включился рекламный блок, зашипели первые пробки и щелкнули первые алюминиевые банки. Кинозал наполнился кисло-сладким запахом пива и лимонада.
После десяти минут рекламы с мест повставали туалетные пилигримы и ушли покорять журчащие белокаменные дали.
Начался фильм, зашуршали пакетики, на зубах захрустели чипсы, снова зашипели пробки, вернулись первые странники и ушли вторые.
— Я тебе говорю, каноничный Император Зла — это Безногов, а не этот Сидоров, — послышалось справа.
— А я тебе говорю, что ты совершенно прав, — отвечали ему.
— Ну не знаю, фигня какая-то. В книге у него была бородавка на носу, а тут родимое пятно на шее, походу, им вообще плевать на классический сюжет, — раздалось слева.
Людмила Петровна внимательно слушала и фильм, и комментаторов. Прошло пятнадцать минут. В зал ворвались несколько человек, опоздавших к началу. Один из них медленно пробрался к своему креслу, которое было прямо перед Людмилой Петровной и, плюхнувшись, спросил у соседа:
— Ну, чего я пропустил, рассказывайте.
В зале послышалось недовольное шиканье, а вместе с ним — чья-то отрыжка.
Опоздавшему никто не спешил пересказывать сюжет, как бы сильно он ни настаивал, пока к нему не наклонилась Людмила Петровна и на ушко не шепнула:
— Изыди, демон.
Мужчина аж подпрыгнул, облив себя и соседа спрайтом.
— Вы чего творите?! — зашипел он на Людмилу Петровну.
— Пересказываю вам начало, там всё с изгнания началось, — прошептала она.
— А…— кивнул мужчина, и Людмила Петровна быстренько ввела его в курс дела.
На экране уже вовсю кромсали друг друга монстры и текла бутафорская кровь.
— Ни в какие рамки не лезет, раньше без технологий выглядело куда убедительнее, — бубнили справа.
— А он вообще азиат по книге, а отец у него — говорящий пёс, — слышалось слева.
— Женя, ты чего меня на эту муть повёл? — раздался недовольный голос сзади.
Людмила Петровна, напротив, была в полном восторге и с замиранием сердца наблюдала за тем, как бензопила кромсает второстепенных героев.
— Блин, я сухарики забыл, — ответил Женя, не обращая внимания на вопрос жены.
— Женя, какие сухарики? Ты обалдел? Дома тебе не естся? — шепотом орала жена.
— Да чего ты, Надь, пристала? Чем я буду пиво закусывать? — расстроенно мямлил Женя.
— Чего-о?? Даже не вздумай! Хватит меня позорить.
— Вот, угощайтесь, — обернувшись, протянула сухари с изюмом Людмила.
— Спасибо! — радостно схватил сухарь Женя и тут же попробовал его на зуб. — Класс!
— Не потакайте этому поросенку, — попросила его жена Людмилу, — он и так ест чаще, чем думает.
— Ну пусть кушает, организм еще молодой, крепнет, — ласково посмотрела Людмила на грызущего сухарь Женю.
Женя благодарно кивнул и отхлебнул из банки.
— Вам нравится кино? — спросила Надя.
— О-очень, — искренне ответила Людмила Петровна. — Вы знаете, я последний раз ходила в кинотеатр, когда сыну было восемь. Он меня тогда по все премьерам таскал. Сейчас это совершенно другой уровень, я приятно шокирована: сюжет, режиссерская работа, актёры.
— Серьёзно? А по мне, так чушь какая-то бессмысленная.
— Во-во, все главы перепутали местами, убрали мать пастуха, чёрный меч сделали красной саблей, — влез в их разговор сосед Людмилы слева.
— А я не с вами разговариваю, — потушила его энтузиазм Надя.
— Ну и пожалуйста, — обиженно отвернулся тип и тут же нашел поддержку у своего друга.
— Надеюсь, что концовку они хотя бы не запороли, — послышалось справа, — а то после того, как он вернется в дом и найдёт письмо…
— Слышь, алё, — повернулся к нему тот, что опоздал к началу сеанса, — давай ты, может, спойлерить не будешь, тут не все смотрели. Я не хочу знать раньше времени, чем закончится.
Ответа не последовало, и он отвернулся.
— А я хочу, — наклонилась Людмила Петровна к соседу, и тот, блеснув на весь зал довольной улыбкой, принялся шептать женщине на ухо.
— По-тря-са-ю-ще, — констатировала Людмила Петровна, узнав развязку.
— Ага, тридцать лет назад сняли потрясающе, а сейчас не факт, что и половину того успеха повторят.
— Я думаю, что повторят, — уверенно заявила женщина и снова включилась в процесс.
Что-то вдруг завибрировало, запело, замигало.
— Женя, блин, ты чего на беззвучный не поставил?! — кое-как борясь с тем, чтобы не заорать на мужа в полный голос, шипела Надя.
— Да это по работе, я ждал звонка, — суетился тот, разыскивая влажные салфетки, чтобы вытереть руки, а телефон всё пел и пел свою раздражающую мелодию, что звучала громче монолога главного героя фильма.
Взоры всех зрителей были обращены на Женю, который так и не смог залезть в карман джинсов и, встав с кресла, спешно продвигался к выходу.
— Да-да, Максим Владимирович, всё отправил, — отвечал он на ходу.
— Худший вечер за всю неделю, — произнесла его жена, сползая в кресле.
— Вы весьма категоричны, Наденька, всё прекрасно, фильм и вечер просто замечательные, — улыбнулась Людмила Петровна и вытерла платком выступившие слезы.
Зрители слева не выдержали чересчур агрессивного расхождения с их литературными идеалами и, безмолвно выказав своё «фи», также устремились к выходу.
Парень спереди уже спал, периодически всхрапывая в тональность саундтреков, а фанаты франшизы, что сидели по правую руку от Людмилы, вовсю обсуждали негативный отзыв, который писали в интернете под ссылкой на фильм.
Людмила Петровна так восторгалась фильмом, что на финальных титрах зааплодировала, не зная, как еще выразить своё восхищение. Никто её, правда, не поддержал.
Люди спешно покидали зал, по дороге обсуждая покупки и то, что будут смотреть вечером дома.
Женя вернулся в зал и подошел к разобиженной жене, сидящей в пустом зале в окружении сложенных кресел.
— Мусор свой забери, — сказала она, когда он, извинившись, протянул ей руку.
— Уборщица заберет перед новым сеансом, — спокойно отреагировал Женя и увлек жену за собой.
Забрав куртки из гардероба, они готовились к выходу. Надя укутывалась потеплее и поправляла волосы, а Женя, точно маленький ребенок, рассматривал постеры анонсированных фильмов.
Они уже почти вышли из кинотеатра, когда к ним подошла Людмила Петровна и, сгорая от смущения, спросила:
— И-и-извините меня, дорогие соседи, не могли бы вы меня выручить?
При свете ламп молодые люди разглядели эту любительницу ужастиков во всей красе: маленькая сгорбленная женщина была одета в старую, потертую на рукавах и воротнике куртку. На голове у неё сидела какая-то нелепая шапка с помпонами, а в руках она сжимала пластиковый пакет и телефон.
— Конечно! Чем вам помочь? — коснулась её руки Надя.
— Я карту дома оставила, а они переводом не принимают, — кивнула она в сторону кассы. — Можно я вам денежку скину по телефону, а вы мне билет купите еще на один сеанс этого замечательного фильма?
— Еще один? — усмехнулся Женя. — Да фильм-то дрянь, если бы не этот, земляк наш, как его, — щелкал он пальцами, — Рожов…
— Рогов? — переспросила Людмила.
— Да, он. Если бы не он, вообще смотреть не стоило бы.
— А я из-за него и смотрела, — радостно закивала Людмила, — это сын мой.
Молодые люди удивленно переглянулись.
— Он уже пятнадцать лет как уехал в столицу сниматься. Очень талантливый мальчик, я им ужасно горжусь. У него там квартира, невеста хорошенькая. А домой все никак не приезжает. Некогда, я понимаю… — Людмила Петровна падала духом прямо на глазах. Молодые люди заметили, как заблестели у неё глаза. — Вот я и хожу на всего его новинки, хоть в кино на него посмотрю. А то по видеосвязи мне раз в месяц на пять минут позвонит и всё. А тут новый фильм, хорошо же. Я как раз пенсию получила. Ну что, поможете? — пакет в её руках задрожал, она явно боясь отказа.
— Пойдемте, — взяла её под руку шокированная Надя и повела к кассе, — я вам билет куплю и номер свой оставлю. Потом мне пришлете денежку.
— Да я не умею, думала, вы мне поможете, — расстроенно ответила Людмила.
— Ничего страшного, значит, сочтемся на другом сеансе.
— Ой, мне так неудобно, нехорошо как-то.
— Нехорошо, что вы с сыном только в кино видитесь, — сердито буркнула Надя.
— Простите, я не расслышала. Что вы сказали?
— Я говорю, приятного просмотра, фильм просто потрясающий, — протянула билет Надя.
— Спасибо, вы правы, — пожала ей руку Людмила и подошла к тому же самому студенту.
— Вот, — протянул он 3D-очки, даже не взглянув на женщину.
— Спасибо, у меня свои.
Александр Райн
