Ольга лежала под теплым одеялом, ей совсем не хотелось вставать. Высунув из уютного гнёздышка ногу, тут же почувствовала, как холодный воздух пальчики цап-царап, и быстро убрала туда, где ей было комфортно. Сон словно теплой пуховой шалью укрыл девушку, и она тут же засопела.
Сколько прошло времени, Ольга не знала. Ей показалось, один миг, а на самом деле за окном давно танцевал рассвет. В окно было видно голубое безоблачное весеннее небо, и щупальца солнечных лучей, как показалось Ольге, приготовились стаскивать с нее одеяло. Девушка улыбнулась своей фантазии, но улыбка тут же исчезла. Она услышала, как недовольным тоном заворчала бабушка мужа:
— Да, утро прошляпили, на дворе белый день, а мы все бока нежим. Были бы дети, давно бы нас подняли с кровати. Они, ранние пташки, чирикать рано начинают, своим голоском быстро сон, а главное, лень отогнали бы. А коль их нет, то и лежим, пока нужда не погонит в уборную, или боль в боках не прикажет вставать.
У Ольги тут же пропало настроение, ведь каждый день одно и то же напоминание, каждый день один и тот же намек на ее бездетность.
Захар привез жену к своей больной бабушке, так как за ней требовался уход. Взамен бабушка обещала подписать им дом. Внук работал вахтовым методом: две недели на государственных харчах, две недели на домашних.
Баба Нюра многим внукам предлагала свой дом за жизнь с ней и должный уход, но все отказались, так как знали ее характер. Степень ее придирчивости была настолько высока, что у всех нервы сдавали быстро.
Захар предложению обрадовался, он всегда мечтал о своей квартире, при этом не хотел слышать ни о каких ипотеках и кредитах. Да если правде в глаза смотреть, то только сейчас он задержался на работе в газовой компании, а до этого работу менял, как перчатки.
Бабуле обрисовал прекрасную, беззаботную жизнь с ними, и в награду за свое терпение и смирение желал получить дом с большим участком земли, который потом мечтал продать и купить квартиру.
Баба Нюра имела двух сыновей. Один жил на севере и приезжал раз в три года, а другой — в городе, в получасе езды от матери. Из пяти внуков только самый младший внучок, Захар, не имел детей, квартиры, машины. Да и вообще все его считали не от мира сего.
Все знали о его мечте, не работая, в одночасье разбогатеть. Ольга, любившая мужа, готова была пойти за ним на край света и не считала тяжким трудом уход за старой бабушкой, тем более за такое вознаграждение.
Ведь будет своя квартира, да не где-то, а в городе. Но это потом, когда-нибудь. А сейчас Ольге совсем не хотелось выползать из-под одеяла и слушать ворчание зануды. Но, перешагнув через желание поваляться в кровати, Ольга с добром ответила:
— Ох, бабуль, что же ты газ экономишь, Захар же платит за коммуналку, сделай пожарче.
— Дома тепло,не ври. А если жарче сделать, то ты как сонная муха будешь ползать. Давай вставай, ногами, руками раз-раз, кровь разогнала, воды теплой с лимоном выпила, можешь телевизор включить, мимоходом посмотреть, как нас дурят или послушать нытье бездарностей. Давай, давай, шевелись! Потом что-нибудь покушаем, посмотрим, «как жить здорово», и займёмся делами. Запомни, у меня все по плану. А план такой: не болеть, не ныть, а радоваться жизни. А если кому-то не нравится мой распорядок, то извольте низко кланяться.
Ольга быстро встала, сбегала в туалет, приняла душ, а бабуля все продолжала петь свою песню:
— Сейчас туалет дома, а вот если бы вам бегать в уборную на улицу, зимой по морозу, а летом по росе, тогда бы со сном наперегонки бегали, а сейчас вы, молодежь, как из пластилина сделанные: ни твердости в духе, ни силы в теле. Так себе.
Ольга сварила каши и позвала бабулю:
— Анна Матвеевна, кушать подано. Садитесь жрать, пожалуйста, — и засмеялась.
Матвеевна, вспомнив комедию, не смогла не улыбнуться.
Ольга до посиделок с бабушкой работала медсестрой, и это радовало хозяйку, так как измерить давление, уровень сахара, сделать вовремя укол и, как она любила говорить, «сунуть таблетку», доверяла только медработнику. Сама Ольга была издалека.
Ее мама работала учителем младших классов, папа электриком. После гибели родного брата с женой в автокатастрофе, мама взяла на воспитание племянников. Боясь людских пересудов и надзора опеки, родители Ольги уделяли максимум внимания и заботы приемным детям, а дочь считали взрослой и могли с неё только требовать и приказывать.
В результате приемные дети росли эгоистичными, не трудолюбивыми приспособленцами, а Ольга, наоборот, ответственной и доброжелательной, терпеливой.
Поступив в училище, она с первого дня нашла тут же в больнице подработку и вскоре там же познакомилась с Захаром, который лежал в больнице с воспалением лёгких. Как-то сразу между ними пробежала искра, которая быстро разгорелась в костер любви. Друзья Захара намекали ей на несамостоятельность жениха, но Ольга только улыбнулась: «Вы его просто не знаете, и вообще, я принимаю его таким, какой он есть».
Привыкшая ухаживать, помогать, воспитывать в своей семье приемных детей, эти же навыки и желание не утратила и после замужества, перенесла к мужу, а сейчас к бабушке, которая была с твердым характером, с непоколебимыми принципами.
Однажды Ольга не выдержала и сказала:
— Бабуль, вот ты все ворчишь, ворчишь, учишь. А ты думаешь, мне легко в чужом доме жить, где я не хозяйка? Будь моя воля, я бы всё повыбрасывала на свалку и сделала ремонт. Иди сюда к планшету, я тебе кое-что покажу.
Баба Нюра так увлеклась работами дизайнеров, что не могла оторвать глаз от представленных вариантов ремонта, но напрочь отказалась воплощать желаемое в реальность. Но Ольга не сдавалась и продолжала убеждать:
— Можно проживать среди серости, которая будет вас угнетать, давить, а можно среди уюта и комфорта, где вы будете радоваться. Ведь что глазу мило, то и сердцу хорошо.
Бабуля махнула рукой, согласилась.
Рабочие попались добросовестные, с утра до вечера отдавались ремонту. Две недели пролетели незаметно, и когда Захар позвонил и сообщил, что остаётся на другую смену, так как сменщик заболел, а потом ещё две недели не приедет, то впервые Ольга была этому очень рада.
Комнаты в доме было не узнать. После окончания ремонта Ольга накрыла стол и закатила праздник. Включила любимую музыку хозяйки и пошла танцевать. Бабушка сама непрочь была отплясывать, но больные колени её пыл утихомирили. Ольга пела, танцевала, делала бабушке комплименты и за весельем не заметила приезд Захара. По взгляду поняла, что он не так удивлен, как зол. Отвел ее якобы смотреть комнаты после ремонта, а сам приступил к скандалу:
— Я думал, что бабка сегодня-завтра концы отдаст, а она веселится. Зачем такой ремонт? Ведь его мы будем продавать, новый хозяин ваш вклад в ремонт не оценит. Смотрю, ты бабку так откормила, что она моложе стала, ходит и про костыль забыла. Она уже чуть ли не помирать собиралась, а теперь порхает, румянец на всё лицо. Ты, дура, себя лечи, ее ты уже вылечила. То уколы, то капельницы ей ставишь, лекарства дорогие покупаешь. Я чек видел. И на ремонт, поди, все ее деньги гробовые потратила.
Баба Нюра не слышала слов внука, но поняла, что он не доволен ремонтом. Громко, можно сказать, с криком, сказала Захару:
— Слушай, а что тебе не нравится? Ты, наверное, думал, что если мне за восемьдесят, то я должна руки скрестить и в гроб лечь,а нет! Я ещё поживу. С таким ремонтом,чё же не пожить. А ты посмотри, какая моя комната. А это? Это же сказка, а не кухня!! Ты, наверное, думаешь, зачем мне? А я скажу. Затем, что красота возраста не имеет! Меня Ольга хорошо подлечила, она мне вселила надежду ещё десяток лет прожить. Конечно, мы два разных поколения, у нас разные взгляды на жизнь, но наши желания совпадают в одном: душевное спокойствие и тепло, уют и комфорт в любом возрасте необходимы.
Захар уехал на неделю к родителям и вернулся вместе с мамой. Якобы та пожелала навестить свекровь и сноху. Начала разговор издалека:
— Не дело, что Ольга сидит без работы, теряет стаж. Да и вообще, сынок мой мотается без жены, без должного внимания и заботы. Они должны вместе жить,а то не ровен час ….Можно же продать дом, а вам переехать к нам. Им пора думать о квартире, а ты! — она чуть не сказала: «а ты не собираешься умирать».
Но свекровь не так легко провести. Она быстро перебила сноху:
— Я не дура, чтобы имея дом, ехать к вам и заглядывать вам в рот и в ваши глаза. Кроху хлеба не дадите уронить, будете шептаться между собой, что живу долго. Знаю я твои сказки, ты забрала свою маму и тут же в пансионат сдала. Вот хотите мой дом, тогда и прислуживайте мне. А то ишь, дом им мой нужен!Меня из дома можно вынести только вперёд ногами. Я после капельниц, уколов, должного ухода словно помолодела. Еще долго буду жить. В этой жизни никому не верю. Вы будете плясать, уговаривая меня, а потом толкать ближе к выносу. Я старая, но не умалишённая.
Невестка не ожидала такого ответа, упрека. Вся от того, что свекровь попала в точку, разволновалась, разозлилась и все же не сдержалась, вымолвила:
— Он же ваш внук! Продал бы твой дом, купил бы квартиру и вам бы всю жизнь спасибо говорил.
— А мне не надо говорить спасибо, лучше я скажу Ольге слова благодарности. Пора тебе на автобус идти, нечего меня тревожить своей болтовней, нечего моей смерти ждать. Вы тоже не молодые, и к вам старость придет, поймёте потом, что такое своими ножками ходить по своим половицам.
У бабы Нюры от визита снохи поднялось давление. Ольга быстренько бабушку уложила в кровать, дала таблетку, включила тихую мелодию, под которую бабуля задремала.
Захар в следующие приезды раздражался по всякому поводу. Много времени просиживал с друзьями то в бане,то в кафе. Потом уезжал к родителям, потом тупо валялся на диване и пялился в телевизор. Ольга старалась его хоть как-то развеселить, угодить. Он же, на вопрос, почему нет настроения, со злом отвечал, что устал от такой работы, что вообще он самый несчастный, загнанный житейскими проблемами в угол. Надоело мотаться. Ни машины, ни квартиры, ни жены под боком, ни ребенка.
— Но ты же сам согласился переехать к бабушке. Что же ты ноешь?
— Ничего ты не понимаешь! Ты как дура.
Так и уехал на свою смену Захар, не помирившись с женой.
Вскоре Ольге бабушка предложила съездить к своим родителям.
Ольги не было дома пять дней, и за это время Матвеевна в полной мере почувствовала себя одинокой, как ребенок без родителей, без заботы и внимания. При одной мысли, что если вдруг Ольга уедет навсегда, ей становилось страшно. Не хотела она быть брошенной.
Бабушка встречала Ольгу как долгожданную гостью. Для нее пять дней ее отсутствия показались вечностью. От радости даже прослезилась.
— Вот и славненько, вот и ладненько. Опять мы вместе. А скоро и Захар приедет. А почему-то он последнее время не весел. Раньше нет-нет и позвонит мне, а теперь ни-ни, и домой не спешит, неизвестно, оставляют ли его во вторые смены? Пожалуй себе кого нашел. Я правду говорю. Может, стоит к нему смотаться? Но это далеко. Нет, сиди дома, я больше не выдержу твоего отсутствия, а вот когда он приедет, мы получше к нему присмотримся. Внук мой не очень-то и умный, в гневе расколется, как гнилой орех.
Баба Нюра не обладала тактичностью, что думала, то и говорила. Она не сознавала, что делала очень больно Ольге, которая понимала, что бабушка права. Ведь она сама слышала, как он с кем-то разговаривал по телефону нежным голосом и обещал скоро приехать, и на ее вопрос: «Кто тебе звонил?» было понятно, что он соврал.
Муженек приехал всего лишь на три дня и на вопрос жены, почему так мало дней дали отдохнуть, со злом ответил:
— Деньги надо зарабатывать! Вы в ремонт вбухали все сбережения. А ЭКО бешеных денег стоит.
— А мне зачем ЭКО? Я здоровая, могу родить, меня не надо искусственно осеменять, это ты лечись !
Впервые в жизни Ольга видела такого мужа. Он оскорблял ее последними словами, кричал, унижал и в гневе, не контролируя себя, крикнул:
— Я здоровый! Иначе Лена бы не забеременела!
На крик внука прибежала баба Нюра и, увидев Захара со сжатыми перед лицом Ольги кулаками, крикнула:
— Ты это чего себе позволяешь? Я же говорила, что он расколется, как гнилой орех. Знаешь что, внучок! Большого ума не надо, чтобы орать на жену, оскорблять. Сначала в себе разберись. А ты, Оля, имей гордость, умей себя ценить, и не позволяй унижать.
Ольга рыдала. Баба Нюра ее не успокаивала, не уговаривала, а просто молча обняла и тихо сказала:
— Слезы — это хорошо. Поплачь, сердцу легче станет. Я, когда мужа хоронила, не могла плакать, моё горе меня всю сжало так, что дышать не могла. Слёзы облегчение дают, так что плачь, сколько хочешь.
Оля выплакалась и стала рассуждать вслух:
— У Захара будет ребенок, жена, работа. А у меня ни мужа, ни ребенка, ни работы, ни своего жилья. И жить тут без Захара сил нет, и вас бросить совесть не позволяет. Кто за вами будет так ухаживать? Ведь у вас аллергия страшнейшая на многие лекарства. Да и вообще такие перепады давления, до инсульта недалеко. Сколько раз я вас от него спасала.
Бабушка сквозь слезы прошептала:
— Не бросай меня. А если хочешь, иди работай, наш фельдшер уходит в декретный отпуск. Не горюй по Захару, отпусти его. Не пара он тебе, я его хорошо знаю. Ты обязательно встретишь хорошего человека. Но на все надо время. У тебя оно есть, а вот у меня нет, есть только мечта сдохнуть в родных стенах.
Ольга не пила, не ела, на каждый стук выбегала. Ей хотелось бы, чтобы приехал Захар и попросил прощения, сказал бы, что соврал, выдумал, что любит только ее. Но муж не вернулся. Через неделю приехал Иван на машине и молча забрал вещи Захара.
Впервые Ольга увидела свою соперницу во время развода. Красивая, молодая девушка, с явно выраженной беременностью подошла к Ольге и тихо сказала:
— Простите меня, я не знала, что он женат.
Ольга улыбнулась и спросила:
— Кто будет?
— Двойня.
Глядя на молоденькую девушку, Ольга не испытывала зла. Ей было ее жаль, ведь она начала строить жизнь с Захаром с его вранья, а ложь никогда счастья не приносит. Ольга жила словно по инерции,так же ухаживала за бабушкой, так же прислушивалась к ее советам, но что будет завтра, она не знала, просто боялась думать.
Неожиданно к бабушке приехал отец Захара. Он что-то долго обсуждал с мамой. Ольга услышала, как бабушка громко крикнула сыну
— На двоих. Захару часть за то, что он мой внук, и я ему благодарна, что привез мне Ольгу, а Ольге — потому что она без крови по крови родная. Когда сдохну, продадут дом, и каждый получит большой кусок. Я не боюсь умереть, а боюсь, что она уедет от меня.
Перед отъездом бывший свекор отвёл Ольгу в сторону для разговора:
— Если рассуждать по справедливости, то ни Захар,ни ты не имеешь никакого отношения к дому, который строил мой отец, и знаешь почему? Потому что мы с братом в него вложили уйму денег. Мы провели газ, воду, прикупили соседскую усадьбу. Мы это делали для себя, для своих детей. У Захара очень трудная сейчас жизнь: жена двойню родила, с работы он уволился, а может выгнали, квартиры нет, живёт с тёщей, собирается вернуться к нам. Моя жена требует забрать мать, а дом продать и купить им квартиру. Это наш дом, и ни дом, ни полдома не твои. Ты не имеешь на это права, если, конечно, имеешь совесть. Я понимаю, если бы ты от Захара имела ребенка. А так кто ты нам? Кто ты для бабушки? Простая служанка, которая должна получать зарплату, не более того. Что ты прилипла, как банный лист? Если бы не ты, мы бы давно забрали маму. И запомни, когда на твой пирог кто-то открывает рот, то или пирог убирай, или зубы выбивай. Я не хочу выбирать последнее. Надеюсь, ты меня услышала.
Ольга смотрела вслед уходящему гостю и думала: «А наверное, он прав. Это их семья, их жизнь, их мама, их дом. Если я такая добрая, справедливая, то за зарплату должна ухаживать за старушкой, но ни за полдома? Кто я здесь? Ведь если смотреть правде в глаза, я здесь, потому что меня больше нигде нет. Зачем я вру себе, ведь меня здесь держит не только жалость к старушке, но и рассчет, который я старательно скрываю».
Ольга не знала, как поступить, или все бросить и уехать, или подождать лакомый кусок. Анна Матвеевна насквозь видела Ольгу, прекрасно ее понимала.
— Жизнь прожить — не поле перейти, придется и через сомнения, и через совесть и стыд переползать. И так подумаешь, и так, Бог подскажет.
В каждом человека сидит не человек. И в зависимости кто кого побеждает, такие следуют поступки. Ольга обняла бабушку и тихо спросила:
— Жрать будете. Кушать подано, — и сквозь слезы улыбнулась.
Прожила Анна Матвеевна вместе с Ольгой ещё семь лет. Дом полностью переписала на неё, оформила дарственную. Умерла бабушка во сне. Захар с мамой даже не приехали на похороны бабушки. Видимо, обиделись. Ольга продала дом москвичам за очень большие деньги, половину суммы отдала бывшему свекру. Виктор Петрович понимал, что Ольга могла поступить по-другому, но, видимо, человек победил не человека, который, как говорила бабушка, сидит внутри каждого человека.
Наталья Артамонова.
