Маленькая Раиска спала в колыбельке, а Вера хлопотала по дому. За три года она, городская, привыкла к своей деревенской жизни. Работала Вера учительницей, и в эту деревню с красивым название Березовка ее прислали по распределению.
Народ в деревне оказался душевный, радушный. Жили все семьями, давным давно переженились. Кому женихов не хватило, как водится на Руси, уехали в город. Поэтому с молодежью, особенно свободной, в деревне была напряженка.
Вера, теперь уж с Раиской на руках, не такая и молодежь, хотя ей и двадцати пяти еще нет. Да Нюра Прохорова еще, тоже не замужем, птичница местная, да и все, пожалуй. Ну а из мужского населения парни, ждущие повестку, да еще тракторист Анатолий…
Вот о нем особый разговор. Этот Анатолий жил один в своем доме, родителей схоронил, армию отслужил. Был высок и широкоплеч. Но бирюк. Так его в деревне прозвали. Нелюдимый, скрытный. Лишнего слова из него не вытянешь. А с лица симпатичный, только больно уж угрюмый. Беда с ним.
Вера знала, что Нюра Прохорова вздыхает по этому Анатолию уже не первый год. И в армию ему писала, и ждала. Да только все безответно. Лишний раз даже не кивнет в ее сторону.
— Ты бы поговорила с ним, Верунь, — просила она свою подружку, прибегая к ней вечерами с кульком горячих, с пылу с жару, семечек.
Вера угощала Нюру чаем, смотрела на ее курносое, симпатичное личико с веснушками и отвечала:
— Да что толку-то, Нюра. Ну поговорю я с ним, и что скажу? Обрати на Нюру внимание?
Нюра делала вид, что обижалась.
— Ну вот, сама-то хоть ребеночка в городе нагуляла, а мне что, век одной куковать?
Вера краснела так, что аж щеки пылали, и отмалчивалась. Про ребеночка она никому ничего не рассказывала, только мама и знала, от кого он. А больше никому знать не полагалось. Особенно Нюрке.
Так и протекала ее деревенская жизнь. Три года отработки подошли к концу. Можно и назад в город податься. Только там ее тоже ничего особо хорошего не ждало. Однокомнатная квартира, одинокая мама, пророчащая дочери такую же несчастную жизнь, как у нее самой.
Надо будет искать работу, ясли, мама с Раиской сидеть не сможет. А здесь все же у нее свой домишко, соседка, тетка Пелагея помогает. Денег она не берет, а вот муж ее, Иван Андреевич, крепенький старичок, иногда захаживает «на опохмелку». Так он это называет. Пелагея его гоняет, лишний рюмки никогда не нальет, а Вера привечает.
Не потому, что добрая, а потому, что иначе от него не отвяжешься. Пока своего не выпросит, ни за что не уйдет, так и будет балаболить. А на дворе лето. Ей и в огороде поработать надо, и по дому, пока Раиска спит.
Пелагея узнала про то и накричала на Веру, что она, мол, ее мужика спаивает. Тогда она и решила, что права соседка. Нечего его поваживать, надо отказать раз и навсегда. Так, решительно настроенная, Вера прибиралась по дому, когда скрипнула дверь, и вошел соседский Иван.
— Ты, дочка, не обидь старика. Вчерась поддали мы с мужиками, а сегодня сил нет. Надо в себя приходить. Пелагея-злыдня, чтоб ей пусто было…, — начал было он с порога.
Но Вера пресекла его пламенную речь:
— Нет, Иван Андреевич. Нету у меня ничего и идите домой, проспитесь, и все пройдет.
Но не тут-то было. Он уселся на табурет, локоть на стол положил по-хозяйски и продолжил:
— Ты вот, девка, пошто злая такая? Не знаешь, а я скажу. Потому как одна все маешься с дитём. А тебе замуж пора. Вот Анатолий, кругами вокруг твоей избы ходит, а ты нос воротишь. А он так и сказал намедни: Верку-училку и с дитём бы взял.
Вера уставилась на него, не веря ни одному слову. Не мог Анатолий такого сказать! Никогда даже не глянул в ее сторону, какими кругами? Выдумал тоже.
— Скажите Анатолию, что Нюра им интересуется. Вот пусть к ней и присмотрится. А я в город скоро уеду. У меня там свой жених имеется.
Иван Андреевич помолчал немного, а потом и выдал:
— Да председатель тебя не отпустит, чтоб свою дочку Раиску в город спровадить. Думаешь, я не знаю? Я все знаю. Только молчу. Но коли до жены председателевой дойдет, ох несдобровать тебе, девка!
Вера потеряла дар речи! Ее бросило в жар и забило мелкой дрожью. Откуда этот досужий мужичонка узнал ее позорную тайну? Да, случилось. Был на ее душе огромный грех. Не совладала она со своими чувствами. А когда опомнилась, было поздно. Потом Раиска родилась.
Только случилось-то все в городе. Вера тогда на каникулах была, жила у мамы. А председатель приехал на районную конференцию. Встретились в городе случайно, целый день вместе провели, ну и… Лучше не вспоминать.
Только в деревне ведь никто об этом ни сном, ни духом! Откуда Иван-то знает?
Налила ему Вера стопку и выпроводила. А он тогда и сказал напоследок:
— Не боись, девка. Я не болтливый. А председатель наш ходок известный. И с работы тебя пошто не выгнал? А-а-а… вот так я и смекнул. И ему намек дал. Он откупился, негодник. Ладно, пойду я. В поле заскочу, с Анатолием потолкую.
Вера закрыла за ним дверь и заплакала. Когда тайну знают три человека, это уже не тайна. И этот хитрый лис, сосед Иван, будет ли ее хранить? Или до поры до времени, пока на опохмелку не станет выпрашивать у кого-нибудь? Да и потом, что у трезвого на уме – то у пьяного на языке.
«Да, надо уезжать подобру-поздорову», — думала Вера, качая маленькую Раиску. А тем временем Иван Андреевич наведался в поле, где Анатолий как раз свой трактор в порядок приводил. Подозвал он его, разговор, мол, имеется. Серьезный.
Мужчина вытер руки промасленной тряпицей и уселся прямо на бугорок, достав папиросы. Иван Андреевич тоже приложился, да и говорит:
— Сто рублей не одолжишь? А то Пелагея моя, сам знаешь, копейки не даст на это дело.
— Что за разговор у тебя, давай с него начнем, — деловито ответил Анатолий.
— Да вот про Верку-училку. Она бабенка хорошая, рукастая. Образованная. А одна с дитём замыкалась совсем. Тобой интересуется. Хороший, говорит, мужик, этот Анатолий. Мне бы его в дом, ни в жисть бы в город не уехала. Видал? А ты сопли жуешь. Или не по нраву девка? А на ребенка не смотри. Городской там какой-то, и нос не кажет, папашка, ити его…. И она туда не едет. Тебя все ждет, когда ты созреешь, да посватаешься.
Анатолий ушам своим не верил! Ну да, нравилась ему Вера. И симпатичная, и приветливая. Только разве ж он ей пара? Хотя с другой стороны, почему и нет? У него свое хозяйство, мужчина он не пьющий, да и девок в деревне не осталось. Нюрка да Вера.
Ну, про Нюрку и речи нет, сызмальства ее знает, на глазах выросла. А Вера – это другое дело. Да врет, поди, Иван, за сторублевку хлопочет. Выдал он ему заветную купюру и отправил восвояси.
Вечером Вера проводила Нюру домой и только стала дверь на засов закрывать, как стук раздался. А на пороге Анатолий. В гости попросился.
Сам весь опрятный, рубашка чистая, джинсы не джинсы, но брюки с прошивками по бокам. Вот, говорит, пришел так сказать помощь по дому предложить. Может, помочь чем?
Вера растерялась. Быстро накрыла стол к чаю, варенья своего достала, села напротив и спросила напрямик:
— Иван Андреевич привел? Или сам дорожку нашел?
Анатолий отнекиваться не стал. Сам бы не решился. А раз такое дело, интересуется Вера им, то он тоже давно приглядывается, только все решимости не хватало.
— Нюра тобой интересуется, перепутал он. А у меня жених в городе. Дочка опять же. Зачем мы тебе, Анатолий? За Нюрой поухаживай, она рада будет до смерти. Хорошая ведь девка-то. Молодая, не запятнанная. А мы не пара. И в деревне я оставаться не собираюсь, в город уеду.
Вот так и вышло. В конце августа сыграли всей деревней свадьбу Анатолия с Нюрой. Полюбил он ее, разглядел наконец с Вериной легкой руки.
Вера написала заявление и прямо председателю на стол. Тот и глазом не моргнул, подмахнул. И грузовик выделил, чтобы Веру отвезли в город.
А на прощание сказал тихонечко: «Дочку береги».
— Не твоя забота, — ответила Вера и с легким сердцем с Раиской на руках покинула Березовку.
Ее ждала новая жизнь, а уж лучше или хуже, время покажет.
