Катя сидела на маленьком стульчике и, закрыв глаза, досматривала самый сладкий сон, что может присниться только под утро, когда за окном солнце только еще высовывает свою макушку, когда по квартире разносится аромат гречневой каши. А мама, Татьяна, нежно гладит локоны дочери расчёской, пропуская кудри между пальцами и вдыхая их нежный детский запах. Катя наотрез отказывается стричься. Увидев однажды фотографию своей бабушки с длинной косой, девочка решила стать похожей на нее.
Татьяна пыталась сначала отговорить ребенка, но потом смирилась и каждое утро, собирая девочку в садик, причесывала клонящуюся от сна головку.
-Все, Кать. Иди на кухню, завтрак готов, — Таня чмокнула дочку в темечко и обняла.
Катя вздрогнула, тяжело вздохнула и, нехотя сунув ноги в тапочки, пошла на кухню. Самое любимое время каждого утра, время только для нее и мамы, закончилось. Сейчас проснется отец, начнет приставать с вопросами, суета и шум ворвутся в квартиру, прогоняя утреннюю дремоту…
…Катя выросла. И вот она уже сама, стоя перед большим, во весь рост, зеркалом, аккуратно причесывает длинные, густые волосы, укладывая их в замысловато сплетенную косу. Скоро идти в институт, но Катя не спешит.
-Катя! Ну, ты скоро там? — отец уже ждет ее на кухне, но девушка не будет торопиться.
-Сейчас, папа! Садись, завтракай без меня!
Нужно еще немного побыть с самой собой, закрыть глаза и ощутить тепло маминых рук на своей голове, расслабить плечи и почувствовать, как Татьяна, нежно проводя расческой по волосам, шепчет песни. Как раньше. Как в детстве…
Татьяна ушла из жизни слишком рано. Болезнь, что унесла всех ее родных, добралась и до самой женщины. В институт Катя поступала уже без матери. Началась другая, взрослая, дышащая одиночеством, жизнь. Особенно по утрам, которые раньше были наполнены маминой нежностью, ее заботливыми руками и взглядом лучистых, голубовато-серых глаз… А теперь каждое утро тускнело, еще не начавшись. Пустота искала своего заполнения, но не находила его, томя и терзая юную душу Катерины.
-Девушка! До чего же у вас красивые волосы! — Катя часто слышала эти слова в парикмахерской. — Но, наверное, тяжело, коса слишком длинная! Давайте мы изменим прическу?
-Нет, спасибо, — Катя улыбалась, но стояла на своем.
Собираясь на работу, Катя не успевала позавтракать, много времени тратила на косу. Зеркало отражало высокую, стройную девушку, ее лицо сосредоточенно, немного грустно, она смотрит не на себя, а как будто вспоминает ту Катю, что где-то на задворках памяти все сидит на маленьком стульчике, заспанно моргая глазами. А рядом, незримой тенью, что не отразит ни одно зеркало в мире, стоит мама. Каждое утро Катя и Татьяна опять вместе, опять утро рассветает для них двоих, чтобы окатить волной безграничной любви, исходящей от материнских рук.
-Катя! Косы-это уже не модно! Смотри, я «Каре» сделала, как хорошо! — подруга Кати, Рита, гордо поднимает голову, показывая новую прическу.
-Да, тебе очень идет! — соглашается девушка.
-Ну, так и тебе пойдет! Говорят, что «Каре» идет всем! Сделай, посмотрим.
-Я подумаю.
Николай, сидя за соседним столом в небольшой комнатке их офиса, тайком бросил взгляд на Катю, ее склоненную над бумагами головку, нахмуренные брови, строгий взгляд. Девушка ему очень нравилась. А коса придавала ей неповторимое очарование.
Рита, проследив за взглядом Николая, тут же обратилась к нему.
-Коль, а ты как думаешь, Кате постричься? Ну, выскажи свой взгляд на этот вопрос! — Рита подмигнула подруге.
Мужчина смутился, а потом уверенно ответил:
-Нет. Екатерине так очень идет! А от этих ваших «Каре» в глазах уже рябит!
Рита, обидевшись, схватила нужные бумаги со стола подруги и ушла в свой кабинет. Там она долго вертелась перед зеркалом и пришла к выводу, что прическу нужно будет поменять…
Любовь Кати и Николая росла медленно, несмело пробивая себе путь сквозь сомнения и тревоги. Дело осложнялось тем, что Коля уже воспитывал дочь. Девочке было семь, когда жена Николая, бросив все, уехала за границу. От ребенка она отказалась быстро и просто. Маша осталась с отцом.
В тот первый день без жены, Коля, раньше вечно пропадающий на работе, пожалуй, впервые, кормил Машу ужином сам. Она хмуро ковырялась вилкой в макаронах, то и дело прислушиваясь, не щелкнет ли замок, не придет ли мама. А Коля боялся тогда сделать что-то не так, что-то, что вдруг выльется в поток слез девочки, которую он, по сути, и не знал. Было трудно, но мужчина постепенно привык. Вот только начинать что-то новое было страшно…
Николай долго не разрешал себе поверить в то, что Катя может стать его супругой. Да и сама Екатерина опасалась разведенного мужчины с уже подросшей дочерью. Сама еще девчонка, Катя не хотела связывать себя такими тяжелыми узами…
…Та весна была, пожалуй, первой действительно радостной для девушки после смерти матери. То ли горе переболело, успокоилось, затаившись где-то в потемках души, позволив, наконец, юному сердцу начать снова любить жизнь, то ли дурман сирени, врывающийся в распахнутое окно, подчинил себе разум.
Весь коллектив фирмы был приглашен на теплоход. Юбилей шефа отмечали с размахом. Оркестр, фейерверк, шампанское лилось рекой, приглашенные артисты развлекали сидящих за столиком гостей. Николай в строгом, идеально сидящем на нем костюме сидел напротив Екатерины. Та, в длинном, с блестками, платье, смущенно смотрела по сторонам.
Коля, выпив шампанского и разомлев от духоты закрытой стеклами палубы теплохода, решился пригласить девушку на танец. Этот момент, как мгновенная фотография на сердце, он запомнил навсегда. Ее духи, немного резкие, древесно-пряные, ее легкие, неуверенные шаги на танцполе, нежное прикосновение кончиков ее волос, щекочущих ладонь Николая, обхватившего свою партнершу за талию…
Уже потом, на следующее утро, стоя перед зеркалом в своей комнате, Катя заплетала косу, ловко перебирая пряди волос и вспоминая мужские глаза, те, что искрились смешинкой, манили и дразнили одновременно. Мама, незримо стоя рядом с влюбленной дочерью, улыбалась.
Николай и Екатерина поженились осенью. Маша, нарядная, строгая и самостоятельная, держала кольца на поданном ей блюдце. Нравилась ли ей Катя? Она и сама не знала. Красивая, но не такая, как мама, добрая, веселая… Но не такая, как мама!
Мать, не звонившая, не искавшая встреч с дочерью, уже стерлась из Машиной памяти. Ее место занял другой, нафантазированный, идеальный образ. Девочка не могла жить без мамы, а, раз ее нет рядом, надо придумать ту, что будет называться МАМОЙ.
Катя «проигрывала» в сравнении с этой идеальной женщиной, но Маша решила дать Катерине шанс.
Самой Кате было трудно. Вот так, «перепрыгнув» многое, стать вдруг матерью восьмилетнего ребенка, погрузиться в школьные заботы, лишив себя медового месяца романтической супружеской жизни.
Но было в этой девчонке что-то такое, что зацепило Катю. То ли их общая беда потери мамы, то ли схожесть характеров.
Теперь, по утрам, уже сама Катя помогала дочери причесать ее непослушные, слишком жесткие, торчащие в разные стороны волосы. А по вечерам Коля, сидя в мягком, уютном кресле, перебирал в руках Катины локоны. Это возвращало Екатерину в далекое прошлое, когда теплые, чуть шершавые руки матери касались ее головы, излучая любовь и ласку… Маша смотрела на родителей. Ее глаза становились задумчивыми, строгими…
Катя старалась быть хорошей матерью. Но как стать таковой, она не знала. И тогда на помощь приходила словоохотливая девочка.
-А мама всегда делала так… А мама говорила, что…
И Катя слушалась, подчиняясь воли той, что жила в сердце девочки, хотя давно вычеркнула ее из своего…
-А у мамы были короткие волосы!- как-то сказала Маша. В то утро Катя никак не могла уложить свою косу, какая-то слабость накатывала на плечи, заставляя руки тяжело опускаться и замирать.
-Мама никогда не опаздывала, мы с ней собирались очень быстро!- Маша, как будто специально, дразнила новую маму.
-Да, Машуль, я сейчас! Ты одевайся, я быстро!
-А мама никогда не опаздывала! Из-за тебя меня отругают! — Маша топнула ногой, стоя в прихожей.
Катя тогда впервые разозлилась на свои длинные, чарующе красивые волосы. Они стали преградой, мешающей быть лучшей, «такой, как мама». Ведь, действительно, мамы не должны опаздывать…
Вечером Николай, встретив жену в прихожей, вдруг замер, удивленно смотря на ту, что была его Катей. Вместо косы ее головку украшала аккуратная, короткая прическа. Шла ли она девушке, Николай сказать не мог. Уж слишком жаль было косу…
-Зачем ты подстриглась? — услышала Маша голос отца и выглянула из своей комнаты.
-Надоело. Столько мороки с длинными волосами, вон, даже из-за меня Маша в школу опаздывает!
-Жаль…
Коля, погрустнев, ушел на кухню.
С тех пор Катина жизнь изменилась. Быстрое, судорожное утро не давало собраться с мыслями. Два-три взмаха расчёской перед зеркалом, быстро наложить макияж, помочь Маше и бегом на улицу.
Что-то ушло из жизни, что-то нужное, тайное, нежное, что давало силы и помогало не падать духом. Мамы больше не было рядом, она не смотрела на дочь из глубин старого зеркала, не улыбалась ей, пока Катя плела свои косы. На это просто теперь не хватало времени. Времени на свое прошлое, на то, чтобы пройти по мосту воспоминаний, накапливая силы перед рождающимся днем…
Катя стала нервной, старалась многое успеть, но ничего не получалось. С новой прической «родилась» новая женщина, но она не умела жить в этом мире, старалась быть такой, как та, что жила тут до нее, и не могла. А Маша требовала, указывала, сравнивала…
-Знаешь, ты больше не стригись! — как-то вечером, обняв жену за плечи, сказал ей Николай. — Ну, мне ты прежняя больше нравишься, понимаешь?
Катя молча кивнула.
…Осенью, как обычно, сотрудники фирмы проходили диспансеризацию.
Через несколько дней Кате позвонили из поликлиники и велели немедленно прийти на консультацию. Болезнь, коварная, скрывающаяся за легким недомоганием и головными болями, забравшая когда-то маму, теперь пришла и за самой Екатериной…
Больницы, обследования. Маша опять осталась с отцом. Сначала она злилась на ту, что, пообещав быть всегда рядом, бросила ее, девочка усмехалась, слушая, как на кухне отец обсуждал с бабушкой Катино лечение.
А потом, бледная и похудевшая, Катя вернулась домой. Коля внес ее на руках, уложил на диван и сел рядом. Уж очень тяжело ее организм переносил курсы назначенной химиотерапии…
Маша стояла в дверном проеме и смотрела на них. Просто стояла и смотрела, как будто не решаясь сделать следующий шаг. Но когда Николай вышел за чем-то в коридор, вдруг подошла и, обняв Катю за шею, тихо сказала:
-Ничего, мама! Ничего, потерпи! Я знаю, что все будет хорошо! И ты выздоровеешь, и косы у тебя снова отрастут! Мамочка!…
Катя поцеловала ее в пахнущую шампунем макушку и вздохнула. Сейчас, в этой грустной, полутемной гостиной родилась любовь. Настоящая, безусловная дочерняя любовь, что согревает сердце матери, заставляя его трепетать в ответ на взгляд любимых глаз. Такая любовь поможет пережить многое…
С тех пор прошло много лет. Катя справилась с недугом. И вот она снова стоит утром перед зеркалом, неспешно проводя расческой по отросшим волосам. Они изменились, таких кос, как раньше, уже не будет никогда. Но Катя не печалится. Теперь уже она помогает дочери уложить длинные, красиво вспыхивающие на солнце шоколадными бликами, волосы, и передает любовь каждым своим прикосновением. Жизнь продолжается, давая возможность дарить нежность тому, кто в ней так нуждается. А рядом, Катя это точно знает, опять стоит ее мама, Татьяна, та, что когда-то научила девочку быть самой счастливой каждое утро своей жизни…
