Тома поняла, что безнадёжно опаздывает, и попыталась остановить какую-нибудь машину.
Один из автомобилей приветливо мигнул и остановился рядом с ней почти сразу.
— На Софийскую подбросите?
Она заметила, как водитель кивнул, и шмыгнула на заднее сиденье.
В салоне ненавязчиво играла музыка и — что очень обрадовало Тому! — было прохладно. В последние дни стояла невыносимая жара, изнуряющая и заполняющая каждую клеточку тела.
В офисе спасали кондиционеры, дома — напольный вентилятор. А вот добираться из одного пункта в другой приходилось по духоте и пеклу.
Сегодняшнее утро у Томы началось с холодного душа и зелёного чая со льдом. Она уже практически была готова выходить, когда зазвонил мобильник и Люся, начальник отдела, где Тома трудилась, озадачила её своим вопросом:
— Ты готова к совещанию? Отчёт сделала?
— Так совещание же в пятницу… А отчёт у меня почти сделан, осталось только свести итоговые данные.
Люся явно занервничала.
— Тома, у шефа какая-то сделка горит, он вчера объявил о переносе совещания по итогам квартала. И я тебе об этом говорила! Только попробуй скажи, что нет!
Точно!
Тома вспомнила, что Люся предупредила её про перенос отчётного совещания.
— Люся, я сейчас доделаю быстро, а ты прикрой меня. Скажи, что я… ну… к зубному с острой болью пошла.
Тома быстро включила ноутбук, открыла документ и принялась доделывать отчёт.
Конечно, она опаздывала. Но надеялась на Люсю.
…В машине она расслабилась. И стала наслаждаться музыкой. И вдруг заиграла та самая песня, вернув её лет на двадцать назад.
«Знаю, что не сумел Я понять, что надо мне…
И винить бы себя, Но причина — другая семья.»
О, сколько слёз было пролито под звуки этой пронзительной песни!
В душе всколыхнулись воспоминания и тонкой струной резанули по сердцу, причиняя сладкую боль.
Картинка из открытых источников
…Томе было девятнадцать лет, когда она в числе группы студентов поехала почти на месяц на какой-то молодёжный фестиваль, проводимый на берегу Чёрного моря..
Там же у Томы случился серьёзный роман.
Ещё в первый день фестиваля она умудрилась заблудиться в городе, который хоть и был невелик, но имел столь необычную архитектуру, что сориентироваться в нём было нелегко.
Она спрашивала у прохожих, как добраться до гостиницы, получала подробные ответы и… приходила не туда.
Юра обнаружил её сидящей на скамейке и вытирающей слёзы.
— А что случилось у такой красавицы? Кто посмел вас обидеть?
В его голосе звучало искреннее участие, и Тома от жалости к самой себе и от смущения заревела почти в голос.
— Я потерялась… не могу найти гостиницу… А нам сегодня выступать!
— А, ну это дело поправимое. Меня зовут Юра, я сегодня буду вашим спасителем. А вас как зовут?
— То… Тамара, — смущённо ответила Тома и привычно протянула руку для знакомства.
Юра, глядя ей в глаза, наклонился к вытянутой руке и поцеловал. А Тома не могла оторвать взгляда от его пронзительно голубых глаз. Ей показалось, что время остановилось, и в мире больше нет ничего, кроме этих необычайно красивых глаз, проникающих в самую глубину её наивной души.
Именно в тот момент она и влюбилась в Юру.
Их роман был стремительным и бурным, очень красивым и захватывающим. Закаты у моря, пикники на берегу, танцы в прибрежных ресторанах и на танцевальных площадках…
Юра был мечтой любой женщины — он очень красиво ухаживал, не сводил с Томы своих пронзительных голубых глаз, не переставал удивлять её своими сюрпризами, одаривал цветами. Он постоянно держал её руку в своей или просто обхватывал худенькую Тому и крепко прижимал к себе.
Приехавшие с Томой на фестиваль сокурсницы открыто восхищались её возлюбленным.
— Томка, вот ты с виду серая мышь, а такого мужика отхватила, — заявила как-то Даша, с которой Тома иногда делилась своими сердечными тайнами.
Тома смутилась — по сравнению с Дашей она, конечно, внешне проигрывала.
Приятельница нередко навязывала своё общение их паре — то на набережной встретит их и зазовёт куда-нибудь, то на танцы заявится и открыто флиртует с Юрой.
Но тот никого, кроме Томы, не замечал. Он крепко держал её за руку или прижимал к себе, обняв за плечи.
Дни летели, но Томе по-прежнему казалось, что время остановилось и вокруг нет ничего, кроме этих прекрасных глаз.
Однажды они сидели на террасе кафе и смотрели на море. Играла музыка, в бокалах было вино, на столике мерцала свеча.
— А ведь эта песня про нас с тобой, — вдруг сказал Юра, пронзительно глядя в глаза Томы.
Мотив звучавшей песни был необычным, запоминающимся. Тома любила его. А вот к словам как-то не прислушивалась.
И вот под взглядом любимых глаз она начала слушать, о чём поёт этот замечательный дуэт исполнителей, и… почувствовала, как на месте сердца образовалась дыра, которая расширялась и росла с каждой песенной фразой.
«…Но причина другая семья…»
— Ты скоро уедешь, я знаю, — проговорил Юра. — И ещё я знаю, что мне будет очень больно с тобой расставаться. Эти недели я был самым счастливым человеком… Наверно, я тебя очень люблю.
Он замолчал.
«Только, знаешь, пролетают дни мимо, Я не замечаю улыбок…» — доносилось из динамика.
Тома смотрела в его глаза и не могла произнести ни слова. Да что там — она не могла вообще двигаться. Её счастливый мир только что разрушился, разлетелся на миллиарды мелких осколков! И надо было как-то собраться, чтобы устоять, выжить в другом мире. Без него. Без Юры…
Почему он не отводит глаза? Зачем он так пронзительно смотрит на неё? И что там — слеза?! Он… плачет?!
— Даже не наверно, а точно я полюбил тебя, — продолжал Юра своим проникновенным голосом. — Мне очень трудно представить себе жизнь без тебя. Понимаешь?
Тома молчала.
Она мечтала поскорее оказаться подальше от него, но в то же время малодушно хотела насладиться последними минутами их встречи. Насмотреться. Надышаться.
«Как там говорится — перед смертью не надышишься?» — подумала Тома, заставляя себя отвести глаза.
Ещё какое-то время она посидела в затянувшемся молчании, глядя на мерцание свечи в отражении бокала, потом выпила вино, поставила пустой бокал на столик и встала.
— Не провожай, — коротко бросила метнувшемуся было к ней Юре. — Не заблужусь теперь.
Он послушно сел и взял свой бокал.
А Тома неторопливым шагом вышла на дорогу и отправилась в гостиницу. Послезавтра завершается фестиваль, и она уедет домой.
Но, прорыдав в подушку всю ночь и утратив всякий интерес к финалу фестиваля, Тома уехала на следующий же день.
Не хотелось даже дышать одним воздухом с этим предателем!
После этого она несколько лет при звуках этой песни не могла сдержать слёз от боли — Юра слишком много места занимал в её сердце. И чтобы избавиться от него, требовалось много сил и времени.
У неё случались романы, был даже один серьёзный, который чуть не перерос в семью… Но Тома слишком боялась привязаться к кому-то. Боялась той боли, которая так и не отпустила её даже через двадцать лет…
Картинка из открытых источников
— А на Софийскую куда именно?
Тома вздрогнула, очнулась от воспоминаний и поняла, что уже почти приехала.
— Мне к бизнес-центру, вон туда.
Машина подкатила к нужному зданию, Тома вытащила купюру и, не глядя на водителя, положила её на переднее пассажирское сиденье.
— Спасибо, выручили, — поблагодарила она и поспешила на работу. Мобильник уже разрывался от звонков.
Уже открывая дверь, она заметила, что машина так и не уехала. Только сейчас Тома увидела, что это довольно дорогая иномарка.
«Надо же, а я пятьсот рублей положила… Как за такси. Неудобно как! Человек, наверно, занятой…»
Впрочем, теперь уже ситуацию было не исправить, и Тома, мысленно махнув рукой, побежала на уже начинающееся совещание…
— Ну ты, мать, даёшь! И отчёт отменный сделала, и кавалера своего нам показала, — заявила после совещания Люся. — Крутая у него тачка, скажу я.
Тома почему-то решила промолчать про то, что стала просто случайной пассажиркой этого крутого мужика. Да ещё и оплатила свою поездку в комфорте.
— А он тебя до вечера будет ждать? — махнула рукой в окно Люся.
Действительно, приметная машина стояла у здания.
Тома пожала плечами — как бы не отвечая, но и не возражая.
А вечером, выйдя с работы, она увидела стоящую машину. И тут же хлопнула дверца- водитель вышел, держа в руках букет цветов.
Тома подошла поближе и почувствовала, как земля уходит из-под ног — именно сейчас она поняла, что это выражение не плод фантазии, а самое точное описание её состояния.
Перед ней стоял… Юра.
— Я тебя сразу увидел, когда ты к дороге подходила, — его голос остался таким же проникновенным и… родным. — Но ты так отстранённо села подальше, что я не решился тебе признаться. Здравствуй!
Юра протянул ей цветы, которые Тома автоматически приняла, не отрывая взгляда от его голубых глаз, но ничего не ответила.
— Надеюсь, твой муж не будет тебя ругать за цветы?
Муж? Какой муж?
— Прости… Чей муж? — Тома обрела дар речи.
Юра улыбнулся.
— Я же сказал — твой муж.
Потом улыбка сползла с его лица. Глаза потемнели.
— Погоди, ты разве не была замужем, когда… мы с тобой… там..?
Тома помотала головой. Замужем! Ну надо же!
— Юра, — хрипло произнесла она, — я ни тогда, ни потом замужем не была. И сейчас я тоже не замужем!
Они стояли и смотрели друг на друга — оба немного изменившиеся со временем, но оставшиеся верными своей сильной любви.
***************
— Больше я тебя никуда от себя не отпущу, слышишь?
Юра крепко держал её в своих объятиях.
— Я сама от тебя никуда не денусь. Но ты тоже хорош — поверить словам втрескавшейся в тебя Дашки!
— Но я ведь тогда хотел всё выяснить, помнишь? В тот последний вечер. Думал, если это неправда, ты со мной посмеёшься над этим. А ты… Ты ушла, ничего не объяснив. И подумал, что это правда.
— Так я подумала, что ты женат, вот и признался мне в этом. Я же думала, что умру сразу же. Но как-то вот… Не умерла.
Они оба тихонько рассмеялись.
Надо же! Такая нелепая ложь разлучила их на целых двадцать лет!
— Ты давно здесь? — спросила Тома, имея в виду свой город.
— Да уже лет семь точно, — ответил он. — Не смог я тебя забыть, Томка… Пытался, но не смог. Вот и перебрался поближе к тебе.
— Значит, наше с тобой время пришло, — сказала Тома, ощущая тот прилив женского счастья, который наполнил душу огромной силой и жизнелюбием.
— Значит, пришло, — согласился Юра. — И оно всё наше.
