— Как же ты могла? Ведь мы подруги! – эту фразу я повторила, наверное, раз в тридцатый.
Просто долдонила её, как попугай. В голове стоял туман. Ужас, обуявший меня, трудно было описать словами. Я только что вышла из больницы, а тут… такое. Подруга уводит мужа. При этом решила сообщить мне об этом сама. Будь у меня прежние силы, как до болезни, я бы, наверное, вцепилась Таньке в космы, и повыдергала все. Но сил не было. Совсем. Я только начала приходить в себя после долгого и трудного лечения, и вот вам, нате. Да за что мне такое?!
— Даша, успокойся! Давай я тебе валерианы, что ли, накапаю…
Я не хотела валерианы. Я хотела поговорить со своим мужем. Посмотреть ему в глаза. Но он уже переехал к Тане с вещами. Не захотел даже разговаривать с собственной женой. Не нашёл в себе смелости объясниться.
— Прости, Дашка! Никто этого не хотел. Ты думаешь, я не понимаю, какая я сволочь? Но ты сама тоже дура! Кто просит незамужнюю подругу присмотреть за всем, пока ты в больнице.
Я просила. Дура, конечно. Мы с первого класса были с ней не разлей вода, она была свидетельницей на нашей с Димой свадьбе. Я всецело доверяла Тане. А теперь дорогая подруженька просто разрушила мою жизнь, даже не подумав, каково мне будет. После больничного ада попасть сразу в другой ад.
— Ты не думай, мы тебя не бросим… — она всё что-то там лепетала.
Я встала, держась за стол.
— Ну, вот что! Убирайся отсюда. И ключи оставь. И его ключи тоже, я надеюсь, тут?
У меня даже не было денег поменять замки. Или были? Что-то я совсем запуталась. Таня что-то говорила, что мне одной нельзя. Что она может возить меня к врачу. Что я слишком слаба, и не должна оставаться одна. Я собрала последние силы, и выставила Таньку вон из своего дома.
Вот и всё. Надо как-то жить, ради чего-то же я терпела все эти ядовитые капельницы и облучения. Ради того, чтобы выжить. Правда, я думала, что у меня есть семья! Моя семья. Кто вообще так поступает?
В холодильнике был суп, салат, пюре, паровые котлеты. Всё свежее. Позаботилась она обо мне, гадюка. Я начала с каким-то остервенением таскать еду в туалет и в помойку. Выкинула всё, что было в холодильнике. С чистого листа, так с чистого. А что я буду жрать? Глянула в телефоне свои счета – надо же! Мне пришли какие-то выплаты: больничные, наверное. С голоду не умру.
Я посмотрела в зеркало на свою лысую голову. На ней уже начал отрастать короткий ёжик волос, но ходить в таком виде по улице не очень хотелось. От парика я сразу отказалась – носила косынки и шапки. Надела тонкую шапочку и собралась в магазин. Когда выходила за дверь, закружилась голова. Я вернулась и села на обувную полку. Я смогу. Смогу! Сама, одна, без них, без этих предателей и сволочей! Точно смогу.
Поначалу было очень непросто. Чтобы хватало на такси до больницы и на лекарства, пришлось кое-что продать. Дима переводил мне периодически какие-то суммы денег, я с мрачным упорством отправляла их обратно. Не хотела брать от него ничего. Видеть Диму и говорить с ним я тоже уже не хотела. Вот только ночью, лёжа на боку и видя перед собой пустую подушку на второй половине кровати, я почему-то чувствовала острую тоску. Даже не по мужу, а просто по своему прошлому, казавшемуся мне вполне удачным тогда. Муж, квартира, любимая работа – я была учителем в школе, преподавала русский и литературу. Очень любила своих учеников, ладила с коллективом. Почему-то, когда Дима ушёл к Тане, я почувствовала странную отстранённость от людей вообще. Нежелание быть среди них. Страх человеческого общества. Прислушиваясь к себе, я понимала, что больше не хочу идти в школу. Не хочу видеть ни детей, ни своих коллег. И от этого осознания мне становилось ещё тоскливее. Что скрывать? Я плакала ночами в подушку. А днём пыталась жить.
— У вас ремиссия. – сказала мне врач почему-то с сочувствием.
Наверное, потому, что я с некоторых пор приходила в поликлинику одна. Без поддержки. Без мужа.
— У вас ремиссия, и я советую как можно быстрее вернуться к привычной жизни.
«У меня больше нет привычной жизни!» — хотелось крикнуть мне.
А непривычной я жить ещё только учусь. Стараюсь, как школьница на уроке, но что-то пока выходит так себе.
В тот же день позвонила директриса – нюх у неё, что ли?
— Дарья Николаевна, вы как себя чувствуете?
— Лучше, спасибо!
— Когда планируете на работу выйти?
— Ирина Викторовна, меня что-то не тянет предстать перед учащимися с лысой головой. – резковато сказала я.
На самом деле, мне закрыли больничный, идти на работу было нужно. Но как же не хотелось! Я сама себя не узнавала. Поговорив с Ириной, я оценила, сколько у меня ещё барахла на продажу. Золота, брендовых вещей и сумок. Всё, конечно, покупал и дарил Дима, но не возвращать же ему это? И носить я вряд ли это уже захочу. Но ещё более ненавистной была мысль, что мои вещи будет донашивать Танька.
Получалось, что около года я могу скромно жить без работы. И я уволилась. А потом заперлась в своей квартире, и засела писать книгу. Банальную книгу, в сюжет которой вложила свою историю. Тяжёлая болезнь, муж-подлец, подруга-предательница. Кстати, никто из этих двоих так и не казал ко мне носа. Не звонили, и не писали, чему я была только рада.
Дописав, вычитав, и исправив ошибки, я почувствовала, что вот теперь, поделившись своими эмоциями с бумагой, я готова к встрече с людьми. Раскопала свои институтские связи, и нашла однокурсника, который работал в издательстве. Мы договорились встретиться вечером в кафе – я предусмотрительно не стала говорить причину встречи по телефону.
— Обалдеть! Дашка, ты потрясающе выглядишь! Похудела, и стрижка тебе такая очень идёт.
Я усмехнулась про себя. Знал бы ты, милый, какой ценой достаются подобные метаморфозы!
Положила пакет с рукописью на соседний стул и улыбнулась старому приятелю.
— Ты тоже отлично выглядишь, Боря. Как жизнь?
— Бьёт ключом. В основном по голове.
Мы долго вспоминали институт, и хохотали, и выпили кофе, наверное, литра два. Я бы выпила чего покрепче, конечно, для храбрости, но Боре надо было с утра на работу. Надо было назначать встречу на пятницу. Хотя… по пятницам у всех свои тусовки.
— Ладно, это всё прекрасно. Говори, что тебе от меня нужно. – стал он вдруг серьёзным.
— С чего ты взял, что мне что-то нужно? – я от такого резкого перехода даже опешила.
— Я же не идиот. Мы не виделись с выпускного, и вдруг ты звонишь. Что нужно? Денег одолжить? На работу устроить? Врача найти?
— Какого врача?
— Ой, ладно тебе, Сомова, ты же явно не очень здорова.
— Наврал, да? Что мне идет?
— Тебе идёт. Но ты бы никогда так не постриглась – я помню твои шикарные волосы. И худоба у тебя… болезненная. Онкология?
— Ремиссия.
— Здорово! Я рад. Значит, врач не нужен. Что тогда? Деньги?
Я вытащила из пакета пачку листов и положила перед ним. В его взгляде промелькнула тоска, потом разочарование, и мне показалось, что Боря сейчас уйдёт. Стало страшно.
— Просто взгляни! – взмолилась я.
Он взглянул. Потом на меня. Потом бегло просмотрел несколько страниц, пролистал до середины, там тоже что-то почитал, и изучил финал.
— Ещё есть? – коротко спросил Боря.
— Пока нет.
— Нужно, чтобы было ещё. Не любят у нас сейчас по одной книге выпускать. Бесперспективно. Нужна серия.
Мы начали обговаривать детали, и меня вдруг захватило счастливое ощущение нереальности. Вроде как хорошо,Книга вышла. Как оказалось, Боря трудится в издательстве, потому, что оно принадлежит его отцу. Семейный бизнес. Я изо всех сил писала серию. Но презентация состоялась на ту самую, первую книгу. Самая настоящая презентация, с автограф-сессией. Снова круто, снова — неужели это всё со мной? А я ещё нарядилась, как королевна. Хотела Борьку впечатлить. Он мне так нравился, но было совершенно непонятно, взаимно ли это.
— Подпиши.
— Кому? – автоматически спросила я, открывая книгу.
Немного удивилась. Что голос знакомый, что мужчина просит подписать книгу – жене, наверное. Чтиво-то дамское. Что на «ты» обратился. Подняла глаза. Дима, собственной персоной.
— Моему бывшему, прототипу главного героя.
Я, как дурочка, застыла с ручкой над книгой.
— Тебе не кажется, что я получился у тебя каким-то уж слишком… козлом? – продолжал изгаляться Дима, а на меня вдруг начал наползать туман. Сковывать по рукам и ногам. Как в тот день, когда я узнала о том… какой он козёл!
— Поставь свою роспись, дорогая. – кто-то пододвинул стул и присел за стол со мной рядом. – И отпусти человека. Там ещё много желающих получить автограф.
И Боря положил руку мне на колено. Сжал его, от чего я пришла в себя. Улыбнулась, расписалась в книге, и отдала её Диме с лучезарной улыбкой.
— Спасибо. Следующий, пожалуйста!
Дима аж зубами заскрипел. Но отошёл. И я тут же о нём забыла.
— Почему так много людей? Откуда они все? – прошептала я Боре.
— Ну, так рекламу хорошую дали. Давай, ускоряйся. Не вечно же тебе тут сидеть. Пойдём, отпразднуем.
— А куда?
— А куда захочешь – туда и пойдём.
И он обласкал меня взглядом. И хотя я, как человек, владеющий пером, раньше вскипела бы от подобного выражения, но сейчас всё было именно так. Сердце радостно трепыхнулось. Это постучалась надежда. Надежда на то, что всё ещё будет хорошо!
