На старом причале сидели две старшеклассницы в шортах и выцветших футболках. Над озером летали чайки.
— Поль, может, не надо тебе поступать в город?
Рыжая девочка с живым лицом медленно покачала головой, не сводя невидящего взгляда с камышей. Её подруга продолжала:
— Поля, ты меня знаешь, я не пессимистка. Но мне иногда кажется, что жить одной тебе противопоказано.
Рыжая девочка широко заулыбалась. Подруга не изменилась в лице:
— Я вообще-то серьёзно, кто тебя отпустит? Ты либо сожжёшь квартиру…
— Что ты несёшь, когда такое было?
— …возможно, даже чужую, либо вывалишься из окна на клумбу маргариток…
— Стоило мне всего один раз…
— …либо в лучшем случае опять провалишься сквозь пол.
В наступившей паузе было слышно, как в зарослях стрекочут сверчки.
На озере
***
Поля проваливалась сквозь пол три раза в жизни — и это число обещало и дальше расти вместе с ней. Первый раз подвёл пол в заброшенном доме, куда они с друзьями лазили на спор: дело закончилось швом на плече. Второй раз во время игры в прятки обвалился старый чердак в дачном домике троюродного брата: Поля сидела в шкафу, когда он со скоростью лифта в небоскрёбе приземлился на кухонный стол. Третий раз, ко всеобщему удивлению, Полю нашли со сломанной ногой в погребе, о существовании которого хозяева даже не догадывались, пока Поля не прыгнула с лестничной ступеньки на давно заделанный люк и не познакомилась с закатанными пятьдесят лет назад банками огурцов.
Стоит ли говорить, чего стоила насыщенная жизнь Поли её родителям. Каждый раз, услышав крики на улице, мама выбегала на порог с лицом цвета кабачка, а папа заранее доставал из шкафа свою коллекцию ремней и отправлялся с ней на поиски непутёвой дочери, чтобы вытащить её из драки с соседскими верзилами, из проруби в замёрзшем пруду или какой-то другой жуткой ситуации. Удивить седых родителей не могло уже ничего, так что на каждый новый случай просто покупался новый ремень.
***
Чайка громко вскрикнула, выводя Полю из задумчивости. Девочка заболтала ногами, касаясь цветущей воды кончиками пальцев, с живым интересом наблюдая за разлетающимися брызгами и игнорируя серьёзный взгляд соседки. Та грустно вздохнула, повернулась к воде и продолжила:
— Если ты перестанешь падать, обжигаться и проваливаться, тебя, может, и отпустят.
Поля вытащила ноги из воды и, не вытирая их, стала сердито натягивать носки:
— Почему все думают, что я сама во всё лезу? Помнишь, мы ходили через реку в прошлом году? Никто не видел в посёлке ни одной змеи, а я всё равно наступила на эту дурацкую гадюку. Откуда она там взялась? Дождливый день, асфальтированная дорога…
— Коля говорит, в голодное время гадюки могут выползать и в дождь.
— Молодец, что он такой умный, — Поля раздражённо встала, уже обутая в кеды, и протянула веснушчатую руку подруге. — С ним-то никогда ничего не происходит, даже рубашка никогда не мнётся. Какой-то пай-мальчик.
Задумчиво глядя на воду, собеседница поднялась сама, не заметив Полиной руки:
— Коля за тобой ходит уже полгода. А чего: умный парень, сын геолога, а его семья вообще образец благополучия. Вот выйдешь за него замуж и заживёшь наконец спокойно, весь посёлок счастливо выдохнет.
В этот момент из-за куста вышел высокий парень в аккуратно застёгнутой на все пуговицы клетчатой рубашке.
— Привет, девчонки, — Коля нервно провёл рукой по коротким русым волосам, — Поль, тётя Таня просила к вам зайти, помочь поменять лампочку. Боится, что тебя снова током шибанёт.
Поля покраснела и гневно вздёрнула подбородок, готовясь высказать в интеллигентное Колино лицо всё, что о нём думает, но он быстро перебил:
— Да ты сама поменяешь — я так, для подстраховки.
Полино лицо медленно вернулось к своему привычному цвету. Коля облегчённо выдохнул и молча открыл незапертую калитку, пропуская девочек вперёд и пряча за спиной маленький букетик ромашек.
***
Током Полю не шибануло — ни в этот день, ни в следующий, ни через неделю. С каждым днём её вещи всё реже терялись; старые ссадины проходили, а новые почти не появлялись. Сама Поля считала, что ей просто наконец начало везти, но мама была уверена: дело в чудодейственном присутствии Коли, который стал часто оказываться рядом. В такие дни Поля не падала, не обжигалась и не проваливалась — и надежда на долгожданное спокойствие освещала лица родителей каждый вечер, когда Коля провожал её до дома. А когда он позвал Полю в кино, мама плакала от счастья, как будто выдавала дочку замуж.
Казалось, что уравновешенный и серьёзный Коля вытеснил из Полиной жизни сопровождавшее её повсюду невезение. За одиннадцатый класс ей ни разу не пришлось убегать от собак по дороге из школы. Она без происшествий сдала экзамены, чтобы вместе с Колей поступить на геологический факультет, и весь посёлок умилялся, провожая в город такую гармоничную пару: интеллигентного, всегда будто немного не выспавшегося Колю и энергичную, немного дёрганую Полю, уже не покрытую синяками и царапинами, как это бывало раньше.
***
Два года в институте промелькнули незаметно. В общежитии Поля также ни разу не провалилась сквозь пол, и был только один-единственный случай, когда она ошиблась автобусом. Поначалу Полиным родителям было непривычно совсем не получать тревожных звонков из больницы или от соседей — и ещё более странно, когда самой Поле было нечего рассказать по телефону о прошедшей неделе. Но вскоре они привыкли к тишине, в которую погрузилась жизнь дочки, и благодарили случай, который свёл её с таким замечательно спокойным молодым человеком.
После окончания второго курса они ожидали Полиного возвращения на каникулы, втайне надеясь увидеть на её руке кольцо. Хотя им не верилось, что её приключениям пришёл конец.
***
Вагон покачивался из стороны в сторону, гремя, как ящик с инструментами, и головы пассажиров покачивались в такт под лучами заходящего солнца. На заросшем сочной травой холме все взгляды обернулись к окнам: поезд проезжал между двумя полянами, на которых мелкими пятнышками небесных обрывков голубел цикорий. Под дыханием вечернего ветерка его цветы кивали редким головкам мака. Кто-то очнувшийся от неги открыл форточку, и в вагоне запахло летом.
Поезд въехал в густой еловый лес под скрежет тормозов; старые двери с трудом раздвинулись, и на платформу спрыгнула живая рыжая девушка в старой выцветшей футболке, вытащив за собой туго набитый рюкзак. Она непроизвольно оглянулась, последний раз посмотрев на бледное интеллигентное лицо, грустно провожавшее её взглядом из окна поезда: двери закрылись, оставив её снаружи, а тихого Колю со всей его неподвижностью, со сдержанными жестами и полной сумкой одинаковых аккуратно отглаженных рубашек — внутри. Им нужно было выходить на одной станции, но Поле очень хотелось разойтись как можно раньше, чтобы вздохнуть спокойно, наконец не испытывая этой тягучей неловкости, пораньше ощутить свободу. А ради этого не так трудно пройти семь километров через лес.
Ушедший поезд открыл затянувшийся розовыми облаками тёплый закат. На лице Поли, и в девятнадцать лет излишне живом для девушки, отразились противоречивые чувства. И, чтобы окончательно сжечь для себя все мосты, она сделала то, что так не любил Коля — громко выругалась в воздух:
— Пусть катится к чертям собачьим со своими рубашками!
И в этот момент, шагнув со ступеньки, Поля кубарем скатилась по двум пролётам крутой бетонной лестницы.
Ногу пронзила резкая боль, и слёзы хлынули из глаз. Поля попыталась встать, но тут же бросила эту идею. После пары неудачных попыток желания подняться на ноги не осталось. Девушка зашарила по карманам в поисках телефона, но не нашла его. Между тем небо начало темнеть, по другую сторону от платформы слышались отдалённое уханье филина и вой собак. Подогнув под себя больную ногу, Поля осторожно встала, придерживаясь руками за перила. Несмотря на болезненные ощущения в лодыжке, ей вдруг показалось, что летний вечер запах как-то знакомо, как не пах уже давно, что звуки стали ярче, а ветер нежно касался лица, точно радуясь её возвращению. Упав с лестницы впервые за три года, Поля будто попала в какой-то родной мир, по которому она невероятно скучала, сама о том не догадываясь, от тоски по которому изнывала каждое утро, просыпаясь в новый аккуратный, отглаженный и такой предсказуемый день.
Посмотрев на уходящую в лес тропинку, девушка вдруг улыбнулась — ей предстояла непростая дорога домой — и запрыгала к первому дереву.
***
— …а примерно часа в три я уже была на окраине посёлка, у дома дяди Миши — там я увидела его фургон и стучала по шинам, пока дядя Миша не проснулся и не вышел из дома. Он немного поругался, но довёз меня оставшиеся два километра.
Глаза Полиной мамы были на мокром месте; папина рука по старой привычке потянулась к ремню на штанах, но одёрнулась и беспомощно повисла. Кричал первый петух: было четыре часа утра.
— Горе ты наше, что ж опять с тобой за напасти такие! Снова всё не как у людей! — запричитала мать. Отец молча наполнил рюмку из пузатой бутылки и поставил перед женой на стол. Поля подняла на него глаза и устало улыбнулась:
— А мне как у людей и не надо.
Отец улыбнулся в ответ:
— Хохотушке нашей хоть бы хны, всё улыбается. Вещи-то где умудрилась потерять?
Поля опустила глаза в тарелку с картошкой:
— Да не потеряла, просто оставила. В лесу собаки выли, а у меня от рюкзака за километр общажной колбасой пахнет. Я с ним тащилась через лес, как живая приманка. Решила бросить: за ночь всё равно никуда не денется, утром найдём.
— Когда это мы твои вещи целыми находили, — отец одёрнул тюль, прикрывая им форточку. — Без Коли ты спасибо что со всеми руками и ногами добралась, странно что всего лишь хромая, — он улыбнулся, глядя на начинающее светлеть небо. — А мы уж было тебя сватали, а тут такой сюрприз. Хороших новостей матери совсем не привезла? — он посмотрел с деланой сердитостью, но Поля знала этот взгляд и хитро сощурила глаза:
— Привезла. Осенью поеду от института в экспедицию на Камчатку: будем работать на геологической станции.
Отец шумно вздохнул, а мама запричитала ещё громче:
— Как же ты без Коленьки, ты ж там пропадёшь! Ты подумай, может, помиритесь? Парень-то хороший!
Поля с возмущением отпрянула: как мама не понимает… Она подняла глаза на папу. Он смотрел в окно, всё так же тихо улыбаясь. И ей показалось, что он понял.
— Мам, я же раньше как-то жила.
Отец вздохнул ещё раз, но его совсем заглушили мамины стенания.
— Ладно, обсудим завтра, — выдохнула Поля и, поцеловав маму, поднялась в свою старую комнату, опираясь на папино плечо.
— Смотри с кровати не свались, Чебурашка.
Он закрыл дверь, оставив Полю одну с теплом своих слов. Забравшись на кровать и уложив на неё повреждённую ногу, она какое-то время сидела, с глуповатой усталой улыбкой глядя на опухшую лодыжку и рассматривая царапины. «Господи, как же я скучала!» — подумала она, откидываясь на подушку и засыпая. Последние её мысли были о предстоящей экспедиции: «Надо будет купить часы с трекером, вдруг потеряюсь…
…и надеюсь, на геологической станции крепкие полы.»
—
Автор рассказа: Дарья Лысенко
