Софья Петровна и Ида Львовна всю жизнь прожили в одном подъезде, только на разных этажах – одна на втором, другая на первом. Вместе ходили в детский сад, потом учились в одном классе, а окончив техникумы, устроились работать на местном заводе: Софья Петровна в плановый отдел, а Ида Львовна в бухгалтерию. Замуж вышли в один и тот же год и сыновей родили с разницей в три дня. Казалось, сам Бог велел им стать подругами, но не сложилось. Женщины с детства отличались властным и нетерпимым характером, норовя заставить всех плясать под свою дудку. Однажды в детском саду, сцепившись до драки в борьбе за совочек в песочнице, они пронесли чувство взаимной неприязни через всю жизнь. Зато их мужья, наоборот, любили за душевным разговором распить в гаражах шкалик водки. Да и сыновья дружили.
Пока дамы работали, антипатия выплескивалась редко – так, скажут за спиной друг о друге какую-нибудь гадость или по мелочам подставят перед начальством. Но потом так получилось, что было большое сокращение штатов, и Софью Петровну с Идой Львовной одновременно выпроводили на пенсию. Благо, возраст у них был подходящим. Клокоча от несправедливости и обиды, женщины встретились у подъезда. На Руси Великой функции психологов всегда успешно исполняют соседи, на которых без зазрения совести вываливают не только свои, но и проблемы всех друзей и знакомых. Собеседники терпеливо всё выслушивают, чтобы потом выплеснуть в ответ уже свой негатив. И всё в порядке, и все довольны… но не в случае Софьи Петровны и Иды Львовны.
Едва Софья Петровна в сердцах обозвала свою молоденькую преемницу желторотой бестолочью, соседка презрительно фыркнула.
— Ой, ну не вам людей бестолочами называть. Все знают, что годовой отчет вы даже с десятой попытки сдать не могли.
— С десятой попытки?! – моментально взвилась Софья Петровна. – А вы, Ида Львовна, дебет с кредитом никогда толком свести не могли. Знающие люди говорили, что если бы попахивающие тюрьмой махинации директора не покрывали, вас давно бы вышвырнули, как гадливую кошку!
— Кто тут говорит о махинациях? Заводская б…, которая на 8 марта лет двадцать назад в Красном уголке с инженером Сипягиным обжималась!
— Сама ты б…! На выпускном вечере с Федькой Яблоковым кто по кустам шлындал?
Раскрыв окна, соседи с интересом слушали разошедшихся баб. Не дали им вцепиться друг другу в волосы выскочившие из подъезда мужья, растащившие жен по квартирам. Но женщины отнюдь не утихомирились и немедля начали боевые действия. Первым пострадало мокрое белье, вывешенное во дворе Идой Львовной. Но кто-то оборвал веревку, и постирушки упали в грязь. Разумеется, Ида Львовна сразу же заподозрила виновницу, поэтому вскоре соседи увидели белье Софьи Петровны валяющимся под балконом. Столь рисковую операцию проделала Ида Львовна, привязав острый нож к длинной палке. И началось: истошные крики пострадавших, взаимные обвинения, жалобы участковому, дружный смех соседей. У пенсионерок свободного времени было много, голову занять особо нечем, вот и изощрялись они, кто во что горазд: то крысу под дверь подкинут, то мусор или «кучку» неизвестного происхождения на коврик подложат, то дверь краской обольют. А уж если встречались в подъезде, то обзывали друг друга такими выражениями, что краснел даже буйный алкоголик Петр Селиванов, чуть ли не каждый вечер охотившийся с топором в подъезде на одолевавших его чертей и белок.
Когда свара перешла через все мыслимые и немыслимые пределы, мужская часть семей враждующих женщин собрались на экстренный совет в гаражах.
— Сил больше нет от этих врагинь, — чокнулись стаканами мужики. – Если дело пойдет так дальше — мы все скоро в дурку съедем.
— Да, бабули ведут себя, как девиантные подростки в протуберантный период. Ещё чуть-чуть и угрожающие татуировки на лбу сделают, — вздохнул сын Софьи Петровны. – Нужно срочно изолировать их друг от друга.
— Куда?
— А что если оправить мать к нам на дачу, — предложил сын Иды Львовны. – Свежий воздух и работа на земле укрепляюще действуют на нервы.
— Она не уедет, без боя сдав плацдарм. Это же будет засчитано, как техническое поражение.
— Тогда и Софью Петровну надо будет куда-то отослать.
Муж дамы нецензурно выругался, озвучив собственное предложение, где именно он будет рад видеть свою жену. В конце концов, решили тоже снять домик за городом.
Но если Ида Львовна, скрипя зубами, все же дала себя уговорить отправиться на дачу сына, то с Софьей Петровной этот номер не прошел. Она терпеть не могла комаров, грядки и прочие радости, связанные с загородным жильем. Тогда семья скинулась и купила ей путевку сразу на три сезона в местный санаторий.
— Нам для тебя, мама, ничего не жалко. Подлечись, укрепи нервы.
— Ага, я уеду, а Ида…
— Ида Львовна также уедет. Заройте хотя бы на время ваши топоры войны.
Прошло три недели. В доме воцарилась тишина, и соседи, сидя на лавочках, то и дело вспоминали о враждующих пенсионерках.
— Скучно без них. Словно опустел дом. Как они там… друг без друга?
А что же сами женщины? Как-то в самом дурном настроении Ида Львовна без особого энтузиазма полола траву у забора, когда услышала язвительный голос заклятой врагини:
— Вот, бухгалтером ты была никаким, а огородником стала ещё худшим. Тяпкой машешь, словно вместо рук культи. Брось, пока ногу себе не отчекрыжила!
Ида Львовна удивленно оглянулась. У калитки стояла с чемоданом Софья Петровна.
— Да ну его — этот санаторий! – с тяжелым вздохом пояснила она. — Скука там смертная. Бабки престарелые чуть ползают. Все разговоры только о болячках и о средствах их лечения. По телевизору смотрят только Малышеву и Малахова, и больше их ничего не интересует. Врачи сплошь дебилы. «Вам необходим покой». А на кой ляд он мне? Веришь, через три дня пребывания там и давление скакнуло, и сердце заболело. Такой покой быстро до кладбища доведет. В общем, сбежала я оттуда. Дома меня с г… сожрут за зря потраченные деньги. Примешь в жилички?
– А то, — обрадовалась Ида Львовна, — мне здесь тоже не с кем словом перемолвиться. Тоже, знаешь, оглянусь, а кругом только задранные кверху задницы над грядками да комары жужжат. Вместе-то веселее нам будет ссылку пережить.
