В деловых кругах Станислава Ванцевича считали тёмной лошадкой. Никто толком не знал, чем он занимается в тот или иной момент. Он был вовлечён во многие проекты, в которых выступал в качестве эксперта, и у него были ярые противники, прямо заявляющие, что Станислав Сергеевич не имеет права выступать как эксперт, так как владеет хоть и обширными, но поверхностными знаниями. Самым непримиримым врагом Ванцевича был академик Ильин. Но однажды этот уважаемый и авторитетный человек погиб при странных обстоятельствах. После этого голоса прочих критиков Станислава Сергеевича один за другим поутихли. Никто прямо не обвинял Ванцевича в убийстве, но многие чувствовали связь между смертью академика Ильина и бешеным взлётом карьеры Станислава Сергеевича.
Однако для самого Ванцевича не всё было гладко: его молодая жена, Лена, приходилась академику племянницей и в девичестве носила фамилию Ильина. На похоронах дяди ей недвусмысленно дали понять, что её муж виноват в смерти дяди. Сразу она, разумеется, не поверила, но с того дня не могла не думать о сказанном. Сопоставляла брошенные мужем в сердцах слова с фактами. Однажды, в поисках улик она залезла в компьютер мужа, где нашла нечто такое, что напугало её так, что она бросила обеспеченного супруга и убежала с одной сумкой, оставив короткую записку с просьбой не искать её.
Со стороны казалось, что Станислав Сергеевич огорчён и подавлен бегством супруги. Может, так оно и было. Если верить его словам, он любил свою Леночку. Окружающие считали этот союз, несмотря на разницу в возрасте, идеальным. Теперь же Станислав Сергеевич на всех мероприятиях был один и никто не видел, чтобы он улыбался.
Однажды, проезжая на автомобиле по проспекту Мира, Ванцевич увидел одинокую девушку, напомнившую ему сбежавшую жену. Девушка сидела на остановке и смотрела в одну точку. Станислав остановился, вышел из автомобиля и подошёл к ней.
Оказалось, что девушку, зовут как его бывшую супругу Леной. Она приехала в Москву, чтобы осуществить свою давнюю мечту — поступить во ВГИК. У вуза её встретили двое подонков, и повели в «приёмную комиссию», где попросту ограбили. Чтобы узнать всё это, Ванцевичу пришлось изрядно попотеть, но награда не заставила себя ждать — он привёз дрожащую девушку к себе домой, предоставил ей комнату и тёплую ванну, а сам расположился у себя в кабинете. Покуривая сигару и попивая дорогой коньяк, он рассуждал, что сама судьба послала ему подарок. Даже имя у девушки подходящее — Леночка. Осталось лишь немного «улучшить» её для себя, чтобы не было стыдно выходить с ней в свет.
— Я помогу восстановить тебе документы, — утром пообещал он ей — сегодня же отправлю запрос по адресу. Адрес свой не забыла?
Лена продиктовала ему адрес и робко спросила:
— А вы не могли бы мне дать взаймы немного денег на билет? Я вернусь домой и всё вам пришлю!
— Конечно, милая, — хищно улыбнулся Станислав Сергеевич, — но без документов какой билет? Ты и двух шагов не пройдёшь, тебя тут же остановят.
— А что же делать? — спросила девушка с мольбой глядя на него.
— Ждать, — ответил он, отворачиваясь. Взгляд молящей жертвы возбуждал его, но он решил не пугать девушку раньше времени. Всему своё время.
— Мне нужно позвонить на межгород, родители волнуются, — тихо сказала она. — Можно?
— Конечно, — он протянул ей японский кнопочный аппарат.
Она набрала код города, затем номер. Послышались длинные, дребезжащие гудки.
— Тёть Свет, здравствуйте! — вдруг закричала она так громко, что «благодетель» поморщился. Но она, похоже не заметила: — тёть Свет, это я, Лена Постникова!
— Здравствуй, Леночка, — обрадовалась соседка.
— Тёть Свет, — продолжала кричать Лена, — со мной всё хорошо!
— Поступила, чтоль? — спросила соседка.
— Нет, не поступила, — сразу прекратила кричать Лена.
— А что так?
Лена бросила робкий взгляд в сторону Ванцевича, и словно стесняясь его, прошептала в трубку:
— Скажите маме, что я задержусь немного, и приеду!
Пока она говорила, он успел заварить чай.
— С мамкой живёшь? — задушевно спросил он, когда она закончила разговор, — отец жив?
— Жив. Пьёт только сильно, — Лена опустила глаза.
«Эх, жаль, что ты не сирота», — отметил про себя Ванцевич, а вслух сказал, подавая ей чай:
— Сочувствую!
Так Лена осталась у него. Вкус чая первое время казался девушке странным, но со временем она даже полюбила его. Как и Ванцевича.
Через полгода он объявил своим знакомым о женитьбе. Он не особо афишировал свою личную жизнь, но родственники первой жены, открыто заявляли о том, что новая жена как две капли воды похожа на «нашу Леночку». Первую жену Ванцевича удалось обнаружить на Бали. Она приняла там балийский буддизм, подстриглась налысо, и Станислав Сергеевич вздохнул свободно: если она что и расскажет теперь, ей никто не поверит.
Тем временем он неустанно «обрабатывал» молодую жену, заменяя её воспоминания ложными. Он писал книгу с пафосным названием «Как стать счастливым», и в работе над ней использовал свои наработки в области психологического подавления личности. Родители девушки выслали ему, якобы по просьбе Елены, все её фотографии и личные вещи.
Но сама она и не догадывалась о том, зачем муж каждый день, подолгу беседует с ней на тему её прошлого. Ей казалось, что Ванцевич заботится о ней, как должен заботиться настоящий отец.
Однако однажды, план Ванцевича чуть не провалился. Хмурым будним утром, у входа на охраняемую территорию комплекса он заметил парня, который кого-то высматривал. Станислав Сергеевич узнал его и понял, что перед ним — соперник. Он видел его лицо на фотографиях жены, перед тем, как их уничтожить. Ванцевич понимал, что молодой человек будет искать свою невесту, но надеялся, что родители девушки его переубедят. Видать, переубедили.
Как оказалось, это время Юрий, пытался найти Елену. Он несколько раз ездил в Москву, показывал фотографию девушки у театрального, но её никто не смог вспомнить. Время шло. Юрий клеил объявления, общался с людьми, но всё бестолку. Леночкина мать вела себя странно: заявление на розыск подавать не стала и что-то мямлила о дальних родственниках, к которым, якобы, Леночка давно собиралась.
Тогда Юрий, будучи абсолютным противником пьянства, пошёл на крайний шаг. Купил бутылку, закуску и отправился к Леночкиному отцу — дяде Толе. Тот, воровато озираясь, позвал его за гаражи.
Сели. Выпили. Юре мало надо, да и дяде Толе со старых дрожжей быстро по голове шарахнуло.
Он рассказал, что живёт теперь Леночка в хоромах, мужик у неё большой человек, богач и вообще, «тебе, Юрок, не ровня».
— Как мне её найти, папаша? — закричал Юрий, схватив старика за грудки.
— Не надо, — заупрямился тот, — он хороший, мужик-то этот. Как его… Стасик, да. Деньжат нам с матерью иногда подкидывает. Не бог весть, но всё ж таки… Вот накой мне с им ссорится?
— А ты не ссорься! Просто скажи мне, где твоя дочь! Не всё же можно купить за деньги! — умолял его парень.
Алкаш застыл с открытым ртом и вдруг глаза его заблестели праведной слезой.
— Веррр-рно! Вер-р-рно глаголишь, Юр-рок! Так их, буржуев, понимаешь! — он погрозил невидимому врагу грязным кулаком, — всю кровь выпили у рабочего люда! Жируют на яхтах себе… а старики на помойках! Сво-сволочи!
После этого разговора Юрий собрался, и никому не сказав ни слова, уехал в Москву, где и пропал вслед за невестой. После дядя Толя вспомнил, что якобы назвал парню адрес и имя -фамилию человека у которого теперь проживает его дочь, но поучив оплеуху от жены, тотчас об этом забыл.
Однако новость уже поползла по городку, и вот уже мать Юрия, и его сестра Галя, объявились у Постниковых на пороге.
— Говорил ты моему Юрке, окаянный, где Ленка обосновалась? Говорил или нет? — спрашивала, обливаясь слезами, мать Юры.
— Гово… Нет. Не говорил! Он просил, но я — кремень! Не плачь, Тома, ну ей богу, я сам заплачу, — обнимал Анатолий вдову и рыдал вместе с ней.
— Мама, пойдём. Юрка сам вернется! — тащила мать за рукав Галина.
Они и подумать не могли, что их сын и брат находится в психиатрической больнице, куда его привезли якобы в состоянии буйного помешательства. Мать с сестрой нашли Юру только спустя полтора года, благодаря программе «Жди меня». Санитарка, менявшая бельё в больнице, смогла узнать парня, хоть это было непросто — Юрий сильно похудел и весь как-то ссохся, мало напоминая пышущего здоровьем красавчика на фото из программы. Но у Юрия были очень запоминающиеся брови, с красивым двойным изломом, именно благодаря им, санитарка узнала его и позвонила в программу.
***
Елена приехала в родной город вместе с мужем спустя несколько лет. Если бы не дела Станислава, она бы и не вспомнила этот пыльный, Богом забытый городишко, в котором люди рождались, учились, женились, растили детей и умирали зачастую в пределах своей родной улицы и двух соседних.
Станислав Сергеевич был на двадцать лет старше жены, и по-отечески опекал её, стараясь не отпускать ни на минуту. Женаты они были уже без малого десять лет, и теперь его хватка несколько ослабла. К тому же, по прибытию в городишко их встречала местная администрация, и девушка, вынесшая каравай с солонкой, многообещающе улыбалась Ванцевичу. Это была секретарь местной администрации Оля. У неё были очаровательный пухлые губки и вздёрнутый носик. Поэтому когда Елена не захотела сопровождать супруга на мероприятии, сказав что её «тошнит от всех этих казённых рож», Станислав Сергеевич согласился.
Пока он был в администрации и решал там свои деловые вопросы, Елена должна была ждать его в гостинице. Договорились, что она присоединится к нему на неофициальной части мероприятия, которое должно было состояться в единственном приличном в городе заведении со звучным названием «Империя».
Но женщине стало скучно в гостинице и она решила прогуляться, о чём и сообщила мужу по телефону. Тот направил к ней водителя, но она отпустила его, предпочитая отправиться пешком.
Елена шла по главной улице, мимо однообразных магазинов с вывесками стилизованными под старину: «калачи», «мёд», «Бурёнка». Проходя мимо парикмахерской, она заглянула в стеклянную витрину и стала поправлять сбившуюся шляпку.
— Ой, Лен, это ты?! Поверить не могу, вот так встреча! — из парикмахерской выскочила незнакомая брюнетка.
Елена посмотрела вокруг, но поблизости никого не было и она неуверенно поинтересовалась:
— Вы ко мне обращаетесь?
— А к кому же ещё! Ленка! Ты что, меня не узнаешь?
Елена вгляделась в лицо незнакомки, в её изумлённо-распахнутые синие глаза, обрамлённые густонакрашенными ресницами.
— Извините, нет.
— Ну ты даешь, Постникова! Это же я, Галя! Ну?!
Лена пыталась вспомнить всех своих знакомых Галин, которых было немного: её учительница математики Галина Петровна и Галка Перепченко, администратор салона, куда она ходила на маникюр. Супругу одного из деловых партнёров мужа, также звали Галиной. Но эту даму она видела первый раз.
— Всё же вы меня, наверное, с кем-то путаете, — сказала она, и хотела пройти дальше, — но настырная брюнетка снова встала перед ней.
— Ну уж нет! Пока не вспомнишь, я тебя не отпущу. Ты ведь Ленка Постникова!
— Я допускаю, что вашу знакомую зовут так. Но я вас совсем не помню.
— Лен, кончай придуриваться! — покачала головой Галина, — пошутила и хватит!
— Я не шучу. Женщина, говорю вам, вы меня с кем-то спутали! — снова повторила Елена.
Брюнетка, похоже обиделась и опустив голову повернулась, чтобы уйти, но потом вдруг передумала:
— Мы дружили, пока ты не уехала! Пропала, и ни слуху, ни духу. И вот теперь, спустя десять лет я снова вижу тебя… А ты меня не узнаешь! Меня, свою лучшую подругу! — с горечью воскликнула она.
— Мне правда жаль, — сказала Елена.
Брюнетка сдула прядь волос со лба, и вдруг лицо её просветлело:
— А помнишь, у тебя был классный сарафан в красных маках! Мы с девчонками тебе так завидовали! А ещё у тебя день рождения восьмого марта. Твой папка заливал, дядя Толя! Теперь, говорят, не пьёт.
— Да, — понизив голос, сказала Лена, — всё так. И сарафан помню, и день рождения угадали, и папа пил. Но я вас не помню. Вы меня или разыгрываете, или это какое-то невероятное совпадение.
— Лен! Слушай, может у тебя амнезия? Ты в больницу не попадала с травмой головы? — не унималась Галина.
— Нет, — пожала та плечами, — Только с аппендицитом.
— Так, Постникова, у меня идея! Пойдём к тебе домой! Твои родители нас рассудят! — брюнетка решительно взяла её за руку.
— Нет, я уже была у них сегодня. И завтра, перед отъездом, навещу. Не вижу смысла их тревожить какой-то ерундой, — освободилась от неё Елена, — не трогайте меня!
На самом деле, ей был противен дом, в котором она выросла, и каждый раз, навещая родителей, она испытывала непреодолимое желание вымыться после. Она была уже совсем не та, что раньше, даже мать её не узнавала. А эта странная брюнетка, напротив, узнала!
— Тогда… Галина зажмурилась и открыла глаза — пошли в наше место, где мы после школы собирались? Генка Смыслов, Лёшка Жеребкин… Катя Самсонова.
— Я знаю Катю! И Генку с Лёшкой, — кивнула Лена. Правда, я их давно не видела, но у меня есть фото в альбоме.
— Лена, вспоминай. Я же Галя! Галя Анисимова, мы же с тобой дружили!
— А почему вас нет в моём фотоальбоме? — Лена снова внимательно посмотрела на брюнетку.
— Ну не люблю я фотографироваться! — топнула Галя ногой, — глупо выхожу на фотографиях! Не нравлюсь себе! Ну так что? Пойдём в наше кафе?
— Извините, я лучше пойду, — пожала Лена плечами, — простите, что не узнала вас, Галя.
— Но брата-то моего помнишь? Юрку? Не может быть, чтобы и его забыла!
Елена остановилась и медленно развернувшись, заинтересованно спросила:
— А кто это, Юра?
— Ну, как кто? — опешила Галя, она уже и сама стала сомневаться, та ли это Ленка Постникова, — мне брат, а тебе жених!
— Юра.. — повторила Елена, — и мы что, правда, хотели пожениться?
— Со школы! — подтвердила Галя, ты как пропала, он тебя почти год искал. А потом… потом случилось страшное.
Вдруг Елена пошатнулась и едва не упала. Галя подхватила её и отвела на ближайшую лавочку, как раз у витрины парикмахерской. Из двери выскочила парикмахерша.
— Что с тобой? Нужно вызвать скорую? — спросила женщина.
— Лучше воды принесите, — попросила Галя и щелкнула пальцами у лица Елены: — Лена! Лена! Что с тобой? Очнись!
Елена мотнула головой и подняла на Галю жалобный взгляд:
— Что происходит? Позвоните моему мужу!
— Может, лучше позвонить в больницу? — Галина взяла стакан воды, который принесла парикмахерша, и поднесла к губам Елены.
Та сделала несколько маленьких глоточков и кивнула:
— Не надо, я в порядке. Спасибо Галя.
— Ну наконец-то! Ты меня узнала! — обрадовалась та.
— Нет, — ответила Елена, — я вас не помню. А что с тем… парнем?
— Мы его полтора года искали. После нашли в психушке. Он, как это говорят, «ушёл в себя», — опустила глаза Галина, — почти не разговаривает, возится со своими железками. Если ему не напомнить, что надо поесть — умрёт с голоду. Что с ним произошло — можно только гадать.
— Пожалуйста. Я должна его видеть… прошу вас! Я помню его, но очень смутно, и у меня такое чувство, что мне необходимо увидеть его, — прошептала Елена.
— Что ж. Пошли, — согласилась Галя. — Только у меня условие: хватит мне «выкать» мы с тобой одного года. И помнишь ты или нет, но мы подруги! Так что, прекращай давай! Хорошо?!
— Ладно, — пообещала Елена, — я попробую.
— Идти нам минут двадцать. Дойдёшь? — Галина с сомнением посмотрела на высокие каблучки Елены.
— Я могу водителя вызвать, — предложила Елена, доставая телефон.
— Фу-ты, ну-ты, лапти гнуты! — махнула Галя рукой, — не надо. У нас тут автобус ходит!
Но пока они вышли на дорогу, стало ясно, что автобус только что ушёл: на остановке никого не было, а в конце улицы поднималось пыльное облачко.
— Вот, блин! Теперь через два часа будет, — вздохнула Галя. Придётся к паукам обращаться.
— К кому? — удивилась Елена.
— Ну, к частникам! — улыбнулась Галина, — ты тут постой, я быстро.
Вскоре возле Елены притормозила древняя «копейка», с наброшенными на заднее сиденье коврами. Рядом с водителем сидела Галина.
Елена с опаской села на ковры, втайне опасаясь блох. По сравнению с комфортными автомобилями, в которых ей доводилось ездить, это был ужас ужасный. Пять минут пути показались вечностью. Казалось, что ржавое дно колымаги вот-вот провалится. Елену тошнило от специфического запаха замшелого салона и она поспешила уткнуться носом в свой сохранивший запах дорогого парфюма воротничок. Наконец, подскочив, машина остановилась.
— Алё, приехали! — подмигнула Галина, со скрежетом открывая дверцу.
— Наконец-то, — искренне обрадовалась Елена, выбираясь из машины.
— Тебе снова нехорошо? — посмотрев на её позеленевшее лицо, спросила Галя.
— Так.. укачало немного, — пыталась та улыбнуться.
Расплатившись с водителем и отпустив его, женщины подошли к двухэтажному старому дому с широкой трубой дымохода. В подъезде было сыро и пахло землёй.
— Ну, узнаешь место? — с надеждой спросила Галя, — часто ведь у нас бывала!
Она подошла к одной из двух квартир на первом этаже.
— Хорошо, что мама пока на работе, а то она тебя терпеть не может, — Галина вставила ключ, и повернув его в замке, толкнула тяжёлую дверь, — ну, милости прошу!
Елена зашла за Галиной в квартиру и стала озираться по сторонам — больно диковинной казалась ей обстановка, словно она видела её впервые. Даром, что восемнадцать лет прожила в таком же доме.
— Обувь снимай, не то мать ругаться будет, — Галина поставила перед Еленой тряпичные тапки, — она у нас поборник чистоты. Может вспомнишь?
— Нет… — отозвалась Елена, — но у меня странное чувство. Будто я сплю. Или играю в какой-то квест…наяву. Всё это так… странно.
Она сняла свои туфли и проигнорировав тапочки, посмотрела на Галю.
— Где он?
— Там. В комнате, — Галина кивнула на дверь, на которой висел календарь с милым енотом, — знаешь, я его подготовлю и позову тебя, ладно?
— Хорошо, — согласилась Елена.
Галина пошла в комнату, аккуратно прикрыв за собой дверь. До Елены едва доносился её спокойный, словно журчащий голос.
В этот момент в сумочке завибрировал телефон. Елена взяла его в руки. Звонил муж. Наверное, вернулся и не нашёл её в номере.
— Да, дорогой, — тихонько сказала она в трубку.
— Мне казалось, мы договорились, — начал Станислав Сергеевич тоном, не предвещавшим ничего хорошего, — почему ты отпустила водителя?
Тут дверь приоткрылась и Галя поманила её рукой.
— Прости, дорогой, я перезвоню, — сказала Елена и выключив телефон, положила его в сумку.
**
— Что? Подожди, не смей вешать трубку! — приказал он, но было поздно.
Станислав Сергеевич был зол на жену, на себя, на местную очаровашку Олю, из-за которой пришлось задержаться. Но сорвал он зло на водителе, сказав, что по возвращению в Москву рассчитает его.
— Но я не смог ничего поделать, — оправдывался водитель, — хозяйка сказала, что ведь городок можно обойти за полчаса, что я мог возразить?
— Нужно было сообщить мне, — насупив брови, ответил Станислав Сергеевич, — господи! Ты же знаешь, Елена Анатольевна нестабильна. Она глубоко уязвимый человек. Её ни в коем случае нельзя оставлять одну!
— Но до этого момента она часто ходила самостоятельно. Во всех городах, где мы были! — удивился шофёр, — вы не говорили, что Елена Анатольевна больна и её нужно всюду сопровождать.
— Это её родной город! — в сторону шофёра полетел справочник гостиницы, — любая мелочь здесь может спровоцировать у неё приступ!
Шофёр, увернувшись от справочника, хлопал глазами. Немного выпустив пар, Станислав Сергеевич смягчился:
— Ладно, поехали, покатаемся. Поспрашиваем народец и заскочим в полицейский участок!
***
Оказавшись в длинной узкой комнате, Елена подумала, что скорее всего, она пришла зря. Но отступать было поздно — ведь она сама хотела увидеть человека, с которым могла связать свою жизнь. Почему она его не помнит, ведь первая любовь это самое яркое чувство для большинства людей?
Из-за разросшихся у дома деревьев в комнату проникало мало солнечного света, и она стала похожа на аквариум. В самом конце справа от окна стоял рабочий стол, за которым, спиной к вошедшим сидел человек. Его длинные волосы сзади были сплетены в хвост. Было похоже, что он что-то собирает, его плечи двигались, то и дело слышались звуки, отдалённо напоминавшие детский металлофон.
— Юра, она здесь, — сказала Галина, — поздоровайся с гостьей.
Человек замер и сидел так несколько долгих секунд.
— Здравствуй, Юра! — сказала Елена, и только после этого он медленно повернулся к ним на кресле.
— Ну, здравствуй, — сказал он, взглянув прямо в глаза Лене, — здравствуй, гостья.
Послышался стук упавшего тела. Елена потеряла сознание.
Открыв глаза, она посмотрела на склонившихся над ней Анисимовых, и по её щекам скатились две слезинки.
— Юра, мне так жаль… — произнесла она, но я ни разу не вспомнила тебя за все десять лет… как стёрли тебя.
— А меня и стёрли, — сказал он, посмотрев на обомлевшую сестру, которая давно считала брата овощем, — твой, с позволения сказать, супруг, упрятав меня в психушку, стёр меня: его дружки постарались, чтобы у меня был такой диагноз, с каким даже конверты клеить не берут, не то что на нормальную работу.
— Не может быть, — Станислав добрый и справедливый человек! — отозвалась Елена, но как-то не очень уверенно.
— А меня-то он за что стёр из её памяти? — встряла в разговор Галина.
— Не только тебя, Галюнь, — сказал Юрий, — он стёр всё, что касается меня. Эту комнату. Наши свидания… наши мечты…нашу жизнь!
— Я тебя помню, Юра, словно была знакома с тобой совсем в другой жизни! — сказала Лена.
— Галь, оставь нас, пожалуйста, — попросил Юрий, — на несколько минут.
— Я надеюсь, тут всё будет пристойно? — спросила она, покидая комнату.
— Иди, иди давай, — сказал он прикрыв глаза.
Оставшись вдвоём со своей бывшей невестой, Юрий сказал:
— А ты изменилась, Леночек. Но, я попробую тебя вернуть. Ты разрешишь мне провести небольшой сеанс гипноза? — сказал он, засучивая рукава.
— А ты… ты можешь?
— Если ты согласна. Тебе нужно сделать выбор, потому что после того, как ты всё вспомнишь, ты не сможешь жить как раньше. Если тебя устраивает твоя нынешняя жизнь, можешь уйти прямо сейчас.
— Я хочу знать правду, — подумав сказала она.
— Но ты можешь потерять всё то, к чему привыкла, — снова предупредил он.
— Правду! Если ты можешь, помоги мне вспомнить.
— Смотри, что у меня есть…я сам его сделал, — он взял со стола металлический шар, создающий иллюзию «кофейной чашки» и начал медленно раскручивать его. — Готова?
— Да!
***
Галина, увидев в окно идущую по улице мать, испугалась. Пожилая женщина ненавидела Лену, считая её главной виновницей бед, случившихся с Юрием.
«Гадина она, приспособленка! Ещё и мужа на нашего Юрочку натравила! — часто ворчала мать начищая, и без того сияющую посуду или намывая полы, — Но Бог не Тимошка, понимает немножко! Всё ей аукнется, пьянчугиной дочке»!
Галина понимала, что если мать застанет у них дома Елену, скандала не миновать. Она осторожно постучала в комнату, и слегка приоткрыла дверь, чтобы шепнуть Елене, что ей лучше уйти, но то, что она увидела, потрясло её.
Юрий с Еленой стояли посреди комнаты и обнявшись, говорили на непонятном языке.
«Ладно»— подумала про себя Галина, — пойду мать задержу, что ли!
Она выскочила во двор, забыв запереть дверь, во двор, и подошла к матери, которая беседовала со знакомой. Вежливо кивнув этой знакомой, Галя обратилась к матери:
— Мам! Там, на Гагарина, сегодня пледы продают! Распродажа! Недорогие, но знаешь, такие симпатичные!
— Да ну их, — махнула рукой аккуратистка-мать, одна пылища от них!
— Ну, мне кажется красиво будет, если на кровать постелить вместо старого покрывала, а? Я бы уже купила сегодня, но подумала вместе с тобой расцветку выбрать. Не понравится, уйдём! — уговаривала мать Галина.
И мать согласилась.
***
В доме культуры гремела дискотека. Вован Перцовкин, местный диджей, положив ноги в расписанных шариковой ручкой кедах на стол, принимал заявки на песни. Быстрые композиции сменялись медленными, и «Depeche Mode» вполне себе соседствовал с «Кино» и группой «Мираж». Директор дома культуры, прикрыв один глаз, вторым зорко наблюдала за порядком. Следила, чтобы никто не дрался и не курил. Народ веселился.
Влюблённые танцевали не замечая никого вокруг. Играла их любимая песня — «Странные танцы». Лена была абсолютно счастлива. До слёз. Впереди была целая жизнь.
— Отойди от него, детка, если не хочешь запачкать свою кофточку от Валентино! — донёсся до неё голос, словно издалека, и вернул её в реальность. Она всё ещё держала Юру, как тогда в танце.
А в дверях комнаты стоял Станислав Сергеевич, который ухмыляясь, целился в Юру.
— Не надо, Стас, прошу… хочешь, уйдём прямо сейчас… — прошептала она.
— А-а-а… испугалась за него! Отойди, сказал! — прикрикнул он на жену.
— Тебя посадят! Прошу! Не надо… — она закрыла ладонями лицо.
— Не посадят. Я просто спасаю свою жену от рук сумасшедшего! — заявил Ванцевич, и крикнул Юрию: — Я тебя предупреждал сучонок, не лезь! Взял бы деньги, жил бы как человек… а теперь выбора у тебя нет.
Раздался щелчок. Пистолет дал осечку. Станислав Сергеевич удивился, передёрнул, и тут ему в лоб прилетел гипнотический шар.
— Ложись! — Юрий сгрёб Лену и они легли на пол, пока Ванцевич, оседая, палил во всё подряд.
— Господи, Галь! Где это стреляют? — озабоченно спросила у Гали мать, когда они, после долгих споров выбрав самый красивый плед, шли с распродажи к дому.
— Да это, небось, мальчишки петардами балуются! — предположила Галина, — Погоди, мам, давай постоим ещё чуток. Я хоть покурю, целый день не курила.
— И не кури! — сказала мать, — воняешь табачищем, потому и не замужем!
— Ну, хоть вечернюю-то сигаретку мне оставь, — склонила голову Галина, пропустив колкость матери мимо ушей.
Она не успела сделать и двух затяжек, как к дому подъехал полицейский «козёл». Из него выскочили четыре молодца в бронежилетах и прошмыгнули в подъезд. Потом примчалась скорая, и медики вынесли на носилках какого-то мужика в костюме.
— Интересные дела! Галь! Ты посмотри, что творится! — ахнула мать, — кто там на носилках, не разберу сослепу?
— Не знаю, — отбросив бычок, сказала Галина, — пойдём, глянем.
***
Металлический шар не лишил Станислава Сергеевича жизни, но сделал его инвалидом, частично ограничив подвижность некоторых членов и полностью лишив возможности мыслить рационально. Теперь Ванцевич был точно ребёнок, учился заново держать ложку и радовался простым вещам, вроде погремушки или чупа-чупса.
Принимая во внимание тяжёлый психический диагноз Юрия Анисимова, который попал шаром в голову известного мецената и политика, случившееся сочли несчастным случаем. Один из немногих друзей потерпевшего настаивал на медицинском переосвидельствовании Анисимова, считая, что тот является «вполне нормальным», но его не поддержали. Потому что это означало подставить под сомнение не только репутацию уважаемых врачей, подписавших когда-то Анисимову своеобразный приговор, но и авторитет самого Станислава Сергеевича, являющегося главным инициатором заключения Юрия Анисимова в психиатрическую клинику.
