Мы с Пашкой Савушкиным дружили с института. Иногда нас даже за братьев принимали. Мы одинаково стриглись, покупали одинаковые джинсы и рубашки. Что говорить, часто менялись одеждой. Чаще он брал мою. Его воспитывала мать, жила в деревне. А я всё-таки городской, родители подбрасывали денег, одевался я лучше Пашки. После окончания института вместе устроились на завод по производству станков.
Стоял прохладный апрель. Деревья покрывала зелёная дымка от проклюнувшихся из набухших почек листочков. Молодая трава дерзновенно пробивала себе дорогу сквозь прошлогоднюю сопревшую листву и грязь после растаявших сугробов.
А я умудрился заболеть. Первое время пытался на ногах перенести простуду, но мне становилось всё хуже. Пашка вызвал врача. Терапевт долго прослушивала мои лёгкие, качала головой. Назначила антибиотики и всякие общеукрепляющие лекарства, дала направление на рентген. Утром Пашка, собираясь на работу, вдруг сказал:
— Я надену твою куртку? Ты всё равно дома остаешься.
Была у меня модная новая куртка, и Пашка на неё положил глаз уже давно.
— Мне в поликлинику надо, — прокашлял я, поморщившись.
— В больницу можешь и в моей сходить. А у меня наклёвывается свидание с Лизой из бухгалтерии.
— Ладно, бери, – согласился я, нехотя.
Как не помочь другу.
Мне, если честно, так плохо было что плевать, как выгляжу. Слабость такая, что при малейшей нагрузке я покрывался липким потом и валился с ног.
У рентген кабинета толпился народ. Я занял очередь и тут же забыл, за кем. Прислонился спиной к стене, чтобы не упасть. Стульев в коридоре мало, да и те заняты пожилыми пациентами. Стою, чувствую, что по позвоночнику холодная струйка пота бежит, а ноги предательски дрожат. Скорее бы сделать снимок и домой, лечь в постель.
И тут к кабинету подходит невероятной красоты блондинка. Такая, что у меня дыхание перехватило. Просто мечта! Подошла к кабинету, встала у стены недалеко от меня. Ни на кого не смотрит, читает плакат о профилактике гриппа. Такие, как она, не замечают простых смертных вроде меня. Длинные светлые волосы по спине рассыпаны, глаза большие, нос прямой, точёный. А фигура! Глядеть — не наглядеться. Сердце ёкнуло, затрепетало, и я взмок от волнения.
Тут дверь в кабинет открылась, выглянула полная пожилая женщина в белом халате и окинула собравшихся у кабинета. Потом упёрлась недовольным взглядом в меня.
— Чья очередь? Проходите, — вызвала, как на допрос.
Никто не двинулся с места. Я отклеился от стены и на трясущихся ногах зашёл в кабинет. Пока мне делали снимок моей грудной клетки, я думал, зачем пришла красавица. На больную она не очень-то походила, руки, ноги целые. И как бы с ней познакомиться, хотя был я не в том состоянии для подобных подвигов.
— Вставайте, подождите у кабинета. Вам на приём к врачу когда? – спросила недовольно лаборант.
Я пожал плечами.
— Сейчас снимок проявим, врач напишет заключение, и идите прямо сразу к терапевту. У вас в лёгких очаги воспаления. — Огорошила она меня.
Я вышел из кабинета в коридор, опустился на освободившееся сиденье без сил. Красавица смотрела в телефон, не обращая на меня ровным счётом никакого внимания. Когда очередь дошла до неё, мне вынесли снимок.
Я поднялся этажом выше к терапевту. Сидел ещё полчаса у кабинета. Снова меня слушала. Выписала постельный режим, уколы и кучу таблеток.
— Есть кому уколы сделать? – спросила она, не поднимая головы от моей амбулаторной карты и что-то записывая в ней.
— Сам сделаю, — сказал я хрипло.
Она подняла голову и недоверчиво посмотрела на меня.
— Я умею, делал уже, – сказал я более убедительно.
Спустился вниз, в гардероб. Тут тоже очередь. А впереди в очереди заметил свою красавицу. Я думал, она ушла давно. Она получила своё пальто, накинула, вытащила из-за ворота волосы. Они светлым блестящим водопадом рассыпались по спине. До меня долетел едва уловимый умопомрачительный запах духов. Аж голова закружилась. По коже прошла волна озноба. Я понял, что у меня температура.
Неповоротливая гардеробщица еле передвигалась на коротких ногах. Я выругался про себя: «Специально таких набирают на работу, что ли?» Наконец, я получил Пашкину куртку и, надевая её на ходу, выскочил из поликлиники. Девушка шла по дорожке в сторону остановки. Я бросился за ней.
— Девушка! – крикнул я.
Сунул руку в карман, нащупал плотный прямоугольник. Девушка остановилась, оглянулась.
— Не вы обронили? – я подал ей какую-то визитку, которую вытащил из кармана Пашкиной куртки.
Она смотрела на визитку, а я не сводил глаз с её лица.
— Нет. Скорее всего это ваша, – сказала она.
— Точно. – Не стал отпираться я. Сунул визитку в карман. – А у меня пневмония. Представляете? – Весело сказал я первое, что пришло в голову, лишь бы она не ушла. — А у вас что?
— А, мы на рентген в очереди стояли. Я по вашему виду сразу поняла, что вы больной.
Она издевается надо мной? Но я так обрадовался, что она меня запомнила, заметила, что пропустил мимо ушей её последние слова. Впрочем, я действительно больной. Причём во всех смыслах. Всю дорогу до остановки я нёс какую-то пургу.
— Моя, — сказала она и впрыгнула в подъехавшую маршрутку.
Я, не раздумывая, зашёл следом за ней.
В общем, она дала мне номер своего телефона, лишь бы я отвязался. Я сразу вышел. Мне ведь нужно было в аптеку зайти за лекарствами, да и ехал я не в ту сторону. По телу пробегали волны озноба. Меня бросало то в жар, то в холод. Голова раскалывалась.
Не помнил, как добрался до дома. Выпил горячего чая, сделал себе укол, лёг в кровать и провалился в сон. Вечером вернулся Пашка и разбудил меня. Радостно сообщил, что у них с Лизой всё на мази. Стал рыться по карманам своей куртки. Достал визитку и вздохнул с облегчением.
— Уф. Думал, потерял. Обещал Лизе сантехника вызвать, у нее кран течёт. А этот недорого берёт.
А меня как обухом по голове долбануло. Я ведь сказал, что визитка моя. Девушка моей мечты подумала, что я сантехник. Вот кретин. Я, конечно, звонил ей, но трубку она так и не взяла. Мечта навсегда останется мечтой из-за моей глупости.
Прошло два года. Я стал начальником цеха. Мне дали квартиру из старого фонда. Купил подержанную машину. Пашка женился на Лизе. А я всё надеялся снова встретить свою мечту.
Однажды к нам на завод приехали китайцы посмотреть наши станки, предложить свои. На встречу такого уровня пригласили журналистов. Я водил их по своему цеху, показывал, как работаем, что выпускаем. Китайцы дружно кивали головами, одобрительно цокали языками, лопотали что-то на своём птичьем языке.
Директор повёл их в следующий цех, а я отстал. Не удержался и подошёл к журналистке, в которой узнал красавицу из поликлиники. Она стала ещё красивее, если это возможно. На безымянном пальце правой руки отсутствовало обручальное кольцо. Мы шли по цеху, и моё сердце стучало в груди в такт её каблучкам.
Она сказала, что тоже узнала меня. Надо же, запомнила. Я готов был простить ей всё, даже что назвала меня больным тогда, что не отвечала на звонки.
— И как вам удалось из слесаря в начальники выбиться за столь короткий срок? – задала журналистка вопрос.
Тут я не выдержал и рассказал, что куртку друга надел, а ему отдал свою модную на свидание. А в кармане нашёл злосчастную визитку, с помощью которой хотел с ней познакомиться. Да, не спорю, глупо получилось. Что после института здесь работаю. Она улыбнулась.
— Материал выйдет сегодня в вечерних новостях. Мне нужно бежать. Вот мой телефон. — И даёт мне свою визитку.
— И вы ответите? — спросил я насмешливо.
Она изменилась в лице, посерьёзнела.
— Меня мама растила одна. Жили бедно. Отец всё пропивал, пока не замерз зимой в сугробе. Я устала стыдиться такой жизни, заштопанной одежды, из которой быстро вырастала. Ещё девчонкой дала себе слово, что никогда не выйду замуж за простого рабочего. Что мои дети никогда не будут сгорать от стыда за свой бедный вид. Я не хотела повторения судьбы моей мамы. Марина Цветаева хорошо сказала, что любовь побеждает всё, кроме бедности. Простите, если обидела вас, не оправдала ваших надежд тогда. — Она развернулась и пошла прочь.
Я догнал её. Извинился. Мы стали встречаться. Она оказалась простой нормальной девчонкой. Совсем не гордячкой, какой показалась мне в тот первый раз.
Через полгода мы поженились. Потом, когда наш сын подрос и спросил, как мы с мамой познакомились, я рассказал про Пашкину куртку, визитку и мою пневмонию. Сын оценил. И ещё я сказал, что стараюсь даже в праздники не пить много вина, чтобы не разочаровать мою любимую, не дать ей повода пожалеть о встрече со мной.
Если стремишься к мечте, не предаёшь её, не размениваешься на ту, что попроще, то всё складывается лучшим образом. Кто-то там наверху помогает в этом. Это я тоже сказал своему сыну. Как и то, что мало встретить свою мечту, добиться её, гораздо труднее удержать, не потерять.
Сказал, что не представляю своей жизни без его мамы, которую даже через много лет люблю до боли в сердце, до скрежета зубов, до головокружения, как в первую нашу встречу.
Те, кого мы любим – особенные.
