— Люд, а ты слышала, Гришенковых забрали-таки на социальный койки! – скороговоркой выпалила лаборант Алина. Они только-только пересеклась в холле с этой самой Людой – Людмилой Алексеевной – классным руководителем Карины Гришенковой.
— Как забрали?! Мы же, вроде, всё с родителями решили! – расстроено протянула учительница.
— Вроде решили, а соцслужба к ним в субботу днём без предупреждения наведалась: дети одни, где отец – неизвестно, кормят малышню соседи, в доме – страх и ужас… Зато мать пришла добро своё забирать – вот и вызвала, наверное, соцслужбу…
Этот «страх и ужас» Люда пыталась как-то разрулить с первого сентября… Семья Гришенковых была проблемной всегда. Но пока мать с отцом жили вместе – ещё как-то можно было с ними бороться. Жила семья в добротном доме, который построили ещё родители отца Дмитрия – главы семейства. Но жилище своё они знатно запустили: валился ни разу не крашеный деревянный забор, облущивалась краска на окнах и дверях, в доме повсюду лежала пыль, толщиною в палец. Огород, соток 6, который был сразу за домом, зеленел густыми сорняками – его Гришенковы не засаживали. А зачем – на нём же работать надо! Всё, что было связано с работой, вызывало у взрослых членов этой семьи глубокую антипатию. Особенно это касалось матери семейства: успев родить троих детей, старшая её дочь училась в 8 классе, она так ни разу на работу и не вышла – сначала декрет, а потом просто лень. Дома она тоже, как оказалось, особо не утруждалась. Дмитрий, отец троих детей, был вечно на заработках. Появлялся дома ненадолго, сначала они с женой быстро тратили заработанное, потом устраивали разборки, которые слышала вся улица. После этого Дмитрий снова уезжал на работу, отрабатывал полгода, и всё начиналось по новой. Арина Гришенкова после очередного отъезда мужа пускалась во все тяжкие: бездумно тратила оставшиеся деньги по кабакам, встречалась с разными мужчинами, которые приезжали за ней на машинах прямо к дому. Об этом, конечно, добрые люди сообщали мужу. И снова выяснение отношений, обещания Арины исправиться, новые заработки… В этот раз Дмитрий уехал в Москву. Его жена примерную мать изображать долго не стала: через 2 недели после отъезда мужа она перебралась в соседний городок к своему старому приятелю. Троих детей она оставила в пустом доме. При этом ни еды, ни денег она детям не оставила, да ещё и номер телефона сменила, чтобы её новую жизнь не портили отпрыски своими проблемами.
Узнав о случившемся по телефону от старшей дочери Карины, отец не смог сразу приехать домой – денег не было, нужно было оставаться и зарабатывать. Правда, позвонил соседке, попросил, чтобы та готовила детям обеды, а он приедет – расплатится. Сколько он ни пытался позвонить жене – трубку она не брала.
На этом этапе история просочилась в школу. Теперь трое учителей – классные руководители детей Гришенковых (а учились дети в 1, 5 и 8 классах) – стали частыми гостями в их доме. Конечно, они знали, что нужно сообщать в соцслужбу, ведь дети остались одни. Но решили подождать и попробовать решить вопрос своими силами. Начать решили с нерадивой матери. Однако на телефонные звонки та не отвечала, нового ее адреса никто не знал. Однажды Людмила Алексеевна встретила Арину в городе – та выбирала в одном недешёвом магазине новое пальто:
— Арина Андреевна! Что Вы здесь делаете? Вы в курсе, что ваших детей могут изъять из семьи? – попыталась достучаться до матери учитель.
— Пусть Дима разбирается – он их отец. А я не хочу больше каждую копейку считать! Я замуж выхожу! У меня новая жизнь, дети остались в прошлой. – спокойно произнесла женщина.
— Но Вы ведь замужем, у Вас трое детей… – Людмила не оставляла своих попыток.
— Уже подала на развод. А дети пусть отправляются в интернат – там им будет лучше. – Арина ушла, не прощаясь, оставив учительницу в полном недоумении. «Да, кукушки – это не только птицы,» – подумала она.
Так вопрос с матерью решился сам собой. Учителя распределили между собой «дежурство» у Гришенковых: они по очереди наведывались в дом к детям, готовили еду, если нужно было (соседка неплохо с этим справлялась), приносили продукты и даже забирали стирать детскую одежду. Но вот оставаться на ночь они не могли. Людмила Алексеевна несколько раз звонила Дмитрию:
— Дмитрий, Вы когда собираетесь возвращаться?! Детей могут забрать в любой момент!
— Мне сейчас не за что даже доехать домой! Да и кормить их я за что буду?! Ещё пару недель…
Пара недель плавно перешла в пару месяцев. На дворе стоял конец октября. Осень выдалась холодная, а газ у Гришенковых отключили за неуплату ещё в прошлом году. Соседка топила у них печь, а Людмила Алексеевна и её коллеги понимали, что детям оставаться одним становится просто опасно.
— Дмитрий, это последнее предупреждение! – проговорила она, – в понедельник мы будем звонить в соцслужбу – дети больше не могут быть одни!
— Я всё понял, пожалуйста, подождите до конца недели – я получил зарплату, завтра возьму билет и буду выезжать. Я сообщу, когда именно! – попросил тот.
— Хорошо. Но жду до понедельника – не приезжаете – проблемы с соцслужбой будете решать сами! – предупредила учительница.
А в субботу детей забрали. По словам соседки, машина соцслужбы прибыла как раз тогда, когда мать-кукушка Арина приехала из города за вещами. Она спокойно собирала свои вещи, старшие дети сидели и наблюдали за процессом, а младший, Максимка, цеплялся за неё и плакал:
— Мама, мамочка, не уезжай! Не бросай нас!
— Отстань, не мешай! – пыталась отстраниться от него мать, – ты мне все брюки измазал! – ругалась она.
— Да что ж ты, Аринушка, родные же твои дети, кровинушки, – уговаривала её соседка.
— Не Ваше дело! – огрызалась горе-мамаша, – отстань, я сказала! – это уже горько рыдающему Максимке.
А потом приехала соцслужба. Строгая тётенька в сопровождении представителей милиции прошла в дом.
— Вот они, – сказала Арина, указывая на детей…
«Это она, кукушка эта милицию вызвала, – рассказывала соседка баба Нюра учителям, которые после уроков пришли разведать ситуацию, – и как только сердце не дрогнуло! Мать же всё-таки!» «Нет у неё сердца,» – подумала тогда Людмила.
А в среду в школу пожаловал Дмитрий. Он ругался и кричал:
— Это вы виноваты в том, что детей моих забрали! Я же просил – ещё пару дней! Зачем же вы так… – мужчина чуть не плакал, и учителям было его очень жалко. Но детей было жалко ещё больше.
Дмитрий поехал в соцслужбу, но получил отворот поворот:
— Нужен ремонт в доме, постоянная работа и стабильный доход! – рассказывал он Людмиле, которая позвонила, узнать, как у него дела.
— Начинайте с ремонта! – посоветовала та.
С тех пор началась новая страница в жизни семьи Гришенковых. Дети находились на карантине в детской больнице. Людмила часто навещала их – больница находилась недалеко от её дома. Женщина привозила фрукты и сладости, поддерживала малышей. Поначалу её не хотели пускать: «Не положено!», но женщина пошла к главврачу, и проблема решилась. «Изъятых» детей в заведении было 7. Все они – школьники, которые ожидали здесь своей дальнейшей участи. Больше всего Людмилу раздражало то, что дети вынуждены были сидеть в четырёх стенах, не посещали школу. Да, они были под присмотром, накормлены, но даже гулять их выводили не каждый день. Людмила, которая жила одна, решила действовать. И снова посещение главврача и серьёзный разговор. Результат: теперь женщина могла не только проведывать своих учеников, но и заниматься всеми «брошенками» – она выходила с ними гулять на детскую площадку около больницы, а по субботам и воскресеньям проводила занятия: у неё было 2 пятиклассника, 3 восьмиклассника и по одному ученику первого и второго классов. Большинство детей не умели даже нормально читать, поэтому работа находилась всем: они списывали тексты, читали вслух, решали элементарные задачи… Людмила принесла детям цветные карандаши и раскраски, купила пазлы… Медсёстры посмеивались: «Нет своих детей – вот и играется! Чужие дети своими не станут!»
Классные руководители Максима и Артура только поохали, что детей забрали, да и успокоились. Конец четверти – не до того. «Людочка, это же чужие дети, – пытались вразумить они молодую сотрудницу, – чего же так душу рвать!» Людмила же развернула бурную деятельность. Кроме посещения детей, она стала частой гостьей в доме у Дмитрия. Тот сначала впал в депрессию – ни за что не хотел браться, а тут ещё и старые дружки явились – прослышали о деньгах, что привёз он с заработков. Людмила заручилась поддержкой соседки бабы Нюры – и пошла в атаку. Дружки после этого больше не появлялись, а Дмитрий взялся за дело. Он побелил потолки, покрасил, подключил газ. Но чего это стоило Людмиле! В этот дом она приходила через день, даже оставалась помогать: перемыла посуду, пылящуюся в серванте, повесила на окна новые чистые занавески… Они часто разговаривали с Димой (теперь она называла его так). Оказалось, что он интересный собеседник:
— Дима, а Вы где-то учились?
— Да, закончил инжек, даже по специальности год отработал на металлургическом комбинате, – похвалился тот.
— А почему только год? – поинтересовалась Люда.
— Да зарплата была минимальная, а я только женился, Арине хотелось много денег… Потом – дети, жене всё было не так: денег мало, веселья мало, внимания не хватает… Ей хотелось праздника, а трое детей… Начал ездить по шабашкам… – история получилась печальной, и Люда всё больше жалела Дмитрия.
К детям она ездила через день, навещал их пару раз в неделю и Дмитрий.
— Людмила Алексеевна, – как-то спросил Максим, – а когда к нам приедет мама?
— Не знаю, Максик, – честно ответила она.
Она не могла рассказать детям, так преданно ждущим маму, что вчера состоялся развод, и Арина просто отказалась от них, сказав, что дети – это проблема её мужа. Понимала всё только старшая, Карина: «Она больше не приедет, да?» «Скорее всего…» – ответила Людмила, пряча глаза. «Почему она нас разлюбила?»
Вопрос девочки ещё долго стоял в ушах Людмилы, но на него никто не мог ответить. Мать ведь не может разлюбить своих детей, почему же такое случается…
Людмила искала объявления о работе, Дмитрий честно обзванивал работодателей, но ему так или иначе отказывали: не было опыта работы. А потом Люда предложила парню попробовать устроиться по специальности: в городе как раз открылся молочно-консервный комбинат и полным ходом шёл набор сотрудников. Она составила резюме и отправила на электронную почту отдела кадров. Ответ пришёл спустя неделю: Дмитрия брали инженером в цех по производству сгущенного молока. Зарплата была не очень высокая, но с хорошей перспективой. Счастью Дмитрия не было предела:
— Людочка, спасибо Вам, то есть, тебе… – проговорил он, когда девушка пришла помочь отцу-одиночке (их с Ариной развели, и теперь только Дмитрий претендовал на то, чтобы забрать детей) наводить порядок перед заключительной комиссией соцслужбы.
— Через 2 дня суд, – напомнила она, – ты готов?
— Готов, – мужчина окинул взглядом вымытый дом, – даже забор починил! Ну да всё равно весной нужно ставить новый – этот еле дышит!
— Ну да, вроде бы все условия соцслужбы ты выполнил, надеюсь, детей вернут.
— И я на это очень надеюсь, – тихо проговорил Дмитрий.
Людмила как раз занималась с детишками в больнице, когда зазвонил телефон:
— Людочка, мне их отдают! Я забираю детей! – услышала она в трубке взволнованный голос Дмитрия, – ты пока не говори им – завтра приедем за ними, сегодня документы им оформлять будут, пусть будет сюрприз! – сумбурно продолжил он.
— Да, хорошо, конечно, – со слезами на глазах прошептала Людмила.
— Ты чего плачешь? – спросил Максим, и маленькой детской ладошкой вытер слезинку на её щеке. – Это из-за того, что я никак не могу прочитать то длинное слово, так я сейчас, смотри: за-ме-та-ло, я прочитал! Снегом заметало!
— Золотой ты мой! – прошептала Люда, обнимая мальчишку.
— О чём это вы шепчитесь? – повернулась к ним Карина, – Кто звонил?
— Так, по работе, побежала я, детишки, до завтра!
— Ты приходи, – услышала она вслед.
Дмитрий попросил Людмилу съездить с ним за детьми, они набрали гостинцев, а дома у Гришенковых девушка наварила целую кастрюлю вкусного домашнего борща (именно о нём мечтали дети в больнице). Сколько радости и счастья было, когда Дима сказал детям собираться домой, сколько надежды было в их глазах! Они уезжали домой! Остальные ребятишки, которые оставались в больнице, наминали гостинцы, привезённые Людмилой, и с завистью поглядывали на счастливую семью. Одна трёхлетняя Оля, которую привезли на днях – её мать не появлялась дома по несколько дней – плакала и просила забрать её, крепко ухватившись ручонками за Людмилу. Медсёстры отцепили малышку, а Люда ещё долго слышала её громкое: «Мамочка, забери меня домой!»
Жизнь потихоньку налаживалась. Дмитрий работал и занимался детьми, звонил Людмиле «проконсультироваться». Она же вдруг поняла, что ей очень не хватает общения с этим немного странным, но очень добрым и отзывчивым мужчиной. Поэтому, когда Дмитрий пригласил её навестить их семью на выходных, Люда не стала отказываться. Тем более в больнице ей больше не приходилось учить брошенных детей: оставшихся там четверых школьников отправили в реабилитационный центр – их родителей лишили родительских прав. Оставалась на социальной больничной койке только малышка Олечка, но к ней Люду не пускали: девочка очень расстраивалась и плакала, просила забрать её домой. «Не стоит нервировать ребёнка,» – сказала ей медсестра. И девушка понимала, что та по-своему права.
Совместный воскресный обед выдался на славу. Дмитрий с детьми расстарались: и картошечку стушили, и мяса пожарили, и салатиков нарезали. Люда чувствовала, что ей здесь рады, что стала своей для этих детей и для мужчины, который не сводил с неё глаз на протяжении всего обеда:
— Люд, ты ведь знаешь, что я теперь свободный мужчина, – начал было он, – как ты относишься к тому, чтоб стать матерью 3 детей и заодно моей любимой женой?
— Любимой?! – переспросила девушка.
— Единственной и любимой! – исправился Дима.
— Тогда давай я стану матерью четверых детей! – согласилась Людмила.
А через три месяца они, молодая семья Гришенковых, забирали маленькую Олечку. Девочка крепко обнимала Люду за шею и шептала: «Мамочка, я так тебя люблю! Ты ведь меня никогда не бросишь?!» «Никогда, моя милая,» – прошептала Люда ей в ответ, усаживая девчушку в новую, недавно купленную Димой машину.
И даже медсёстры, выглядывая в окно, смахивали слёзы: «Чужих детей не бывает!» – тихо проговорил кто-то из них…
