Крутая, стесанная за эту зиму тысячами детей, горка несла ледянку вниз, подбрасывала на снежных трамплинах, раскручивала и толкала все быстрее. Девчонка лет семи крепко вцепилась в холодные пластмассовые ручки ледянки, сжала зубы и широко раскрыла глаза. Когда от скорости, а, может быть, и от стpaxa, уже все сжалось внутри, когда снег мелкими, острыми крошками осыпал всю шапку и норовил залепить глаза, она вдруг выкинула ноги вперед, выставив пятки и вонзая ботинки в укатанный, тугой, словно каменный, снег.
Гонка прекратилась, мир, за миг до этого мелькавший где-то сбоку домами, деревьями и фонарями, вдруг зaмep, затаив дыхание. Застыла на вершине горы и Танина мама. Она испуганно прижала руку ко рту и следила, как дочь аккуратно поднимается на ноги, подбирает красную, в форме яблока, ледянку и шагает обратно, наверх.
-Плачет? Испугалась? Страшно то как! — мать перебирала мысли, словно четки, бросая одну и переходя к другой.
Но Таня, улыбающаяся, довольная уже кряхтела совсем близко, упираясь коленками в склон и подтягиваясь на руках, того и гляди, опять сорвется и заскользит вниз, к пруду, уже кое-где зияющему проталинами.
-Танечка! Испугалась, наверное? — Ирина подбежала к дочери, схватила ее за варежку и потянула наверх.
-Нееет, — довольно прогундосила девочка, утирая нос. — Было здорово! Давай, вместе поедем!
Таня с надеждой посмотрела в глаза матери. А вдруг согласится?! Вдруг, все будет, как раньше?! Ира так давно не веселилась вместе с дочкой…
-Нет, милая. Я уж не поеду. Ледянка маленькая, да и я боюсь что-то…
Таня вздохнула.
-Ладно, тогда я сама! — и вот она уже бежит на старт, лихо бросает ледянку на снег, прыгает на нее и мчит вниз.
Сердце Ирины грустно ноет. Оно пустое и замерзшее, как все вокруг. Чувств нет. Вернее, нет тех радостных вспышек счастья, что раньше заливали душу добротой и нежностью. Сейчас не до того…
Вдалеке стучит колесами поезд. В Новодевичьем монастыре, проглядывающем сквозь поваливший вдруг крупными, мягкими хлопьями снег, раздается колокольный звон. Сумерки ползут от Москвы-реки, проглатывают улицу, делают фонарики гирлянд на деревьях ярче, а взрезанную чьими-то следами от снегоката поверхность пруда еще темнее.
-Танюшка! Пора домой! — кричит женщина девочке, зачарованно смотрящей на вихрь кружевных хлопьев.
-Ну, мама!
-Нет, пора!
Ира берет девочку за мокрую варежку, и они идут по улице. В квартире недалеко от метро «Парк Культуры» их ждет Денис, муж Ирины.
Эту квартиру Ира так и не признала своим домом. Высокие потолки, искривленные, трапециевидные стены комнат, все уставлено темной, гнетущей своей монументальностью мебелью. Сюда ее с Таней Денис привез летом.
-Девочка должна жить в просторной квартире, учиться в хорошей школе! — твердо сказал он.
Их прежняя квартирка, маленькая двушка на окраине Москвы, осталась где-то в прошлом. Ее двери захлопнулись, лифт последний раз тихо прошуршал вниз, унося Иру и Татьяну вниз, во двор, в новую жизнь. Забрали с собой всё. Денис ругался, что вещей очень много, но послушно грузил все в нанятый фургон. Игрушки, посуда, одежда — всё тряслось в огромном кузове. Только одно осталось в пустой и гулкой от своего одиночества квартире. Это Ирино сердце.
Говорят, что, прощаясь с чем-то дорогим, ты оставляешь ему часть своей любви. Это происходит само собой, как бы ты не уговаривал себя, что не стоит зацикливаться на прошлом, на том, что уже никогда не вернется…
Ира оставила слишком много…
Квартира на двенадцатом этаже была ее убежищем, местом, дарящим силы и заставляющем не опускать голову, даже когда очень тяжело. А теперь этого места нет. Есть высокие потолки, огромные, дышащие холодом окна и бухающие по ночам салюты, доносящиеся с набережной.
Ира, сжав губы, плелась с дочерью по нечищеному тротуару.
Таня старалась поспеть за широкими, торопливыми шагами матери.
Раньше мама не была такой. Она каталась с горки, подпрыгивая и хохоча на трамплинах, она вместе с дочкой лепила снеговиков. Она улыбалась. Теперь же Таня и забыла, какая мама бывает красивая, когда смешинка, промелькнув в глазах, вдруг рассыплется на ее губах нежным, звонким смехом. Они уже полгода жили в папиной квартире. Полгода мама была другой.
-Ну, как вы там? Обустроились? — звонок подруги прервал молчаливый, неспешный ужин в гостиной, заставив Иру подскочить и выйти в коридор.
-А, привет, Леночка! Нормально все.
-Что-то ты это говоришь ненормально, это твое «нормально»! И не отвечаешь на мои сообщения… Так, я поняла, тебе неудобно говорить. Давай в воскресенье приезжай, поболтаем.
-Хорошо. Целую, Лен, до встречи!
Ирина, Елена и Полина дружили со школы. «Спальный» район без особого разнообразия развлечений заставлял детей изобретать для себя нехитрые радости вольной жизни. Мальчишки лазили по гаражам, жгли костры, изобретали ракеты, выпиливая их со стареньким трудовиком из найденной где-то фанеры. Девочки же, быстро сделав уроки, собирались у говорливой Полинки, садились за маленький, прямоугольный стол на кухне и вышивали. А Полина пересказывала им сериалы, которые смотрела с мамой, пока та гладила белье. Интриги, потерянные дети, любовь и предательство — все охали, спорили, переживали. Кухня наполнялась девичьими голосами, тревожащимися о чужих, вымышленных жизнях.
А потом девочки выросли, кто-то уехал, кто-то просто отдалился от компании, но Ира, Полина и Лена все также сидели по вечерам вместе, укладывая на зажатую пяльцами ткань рисунок своей жизни.
-Я замуж выхожу, — тихо сказала Ира.- Денис предложение сделал.
-Ох! Расскажи, как это было! — девушки отложили вышивку и уставились на подругу.
-Да ничего особенного. Просто сказал, что, наверное, надо нам пожениться.
-Ууу, скучно как… И что, ты его любишь? Он такой зануда…
Ира и сама не знала, любит ли она Дениса. Он был на девять лет старше ее, спокойный, начитанный, любящий театр. Очень бережлив, помешан на приметах и своем здоровье.
Когда он сделал девушке предложение, она, побоявшись упустить свой шанс, согласилась. Казалось, что впереди много времени, чтобы исправить, переделать будущего супруга: Денис выпивал — бросит, ведь начнется семейная жизнь, он любил побыть дома, а Ира нет — будут гулять вместе, муж привыкнет; Денис любил давать советы, сидя на диване, — ничего, для семьи встанет…
Ленкина мама с усмешкой слушала такие рассуждения девушки. Она своего мужа так и не переделала, потому что, как оказалось, он был слишком упрям, чтобы прогибаться под ее требования.
Никого, кроме Дениса, у Иры не было. Все было некогда — то учеба, то работа. А вдруг и не будет больше никого? Страх остаться одной, желание быть наравне с другими подтолкнули Ирину к опрометчивому браку.
Она думала, что штамп в паспорте чудесным образом изменит мужа, а он свято верил, что ее все и так устраивает. Обиды и недомолвки копились, покрывая и без того хрупкую любовь толстым слоем пыли.
Через четыре года родилась Таня, стало некогда думать о недостатках друг друга. Ира крутилась с ребенком, Денис, чтобы не мешать, переселился в другую комнату.
Но вот девочка подросла, и вдруг у ее родителей появилось свободное время. А они не знали, как провести его вместе. Каждый жил рядом с другим, но не более того.
Ира брала дочку на лыжные прогулки, каток, научила ездить на роликах, они подолгу пропадали на улице. А Денис сидел дома, сосредоточенно глядя на экран монитора компьютера. Каждый по-своему заполнял пустоту.
Худо-бедно дотянули до момента, когда Тане нужно было идти в школу. Тогда Денис категорически заявил, что больше не может жить в душной, маленькой Ириной квартирке, что они переезжают к его матери, в трехкомнатную, просторную, а Таня пойдет в престижную школу в центре города.
-Давай останемся, не будем переезжать! — просила его Ира. — У Тани тут друзья, у меня тоже. Нам здесь хорошо!
-Кому хорошо? Тебе? А о ребенке ты подумала? Чему ее тут научат?! Я устал от тесноты, терпел десять лет, хватит! — Денис был непреклонен. — Поехали. А моя мама поживет здесь вместо нас. Она согласна.
Теперь у семьи было новое жилье, у дочки большая комната, в которой гулко отдаются шаги и можно даже играть в футбол; есть гостиная с мрачной мебелью, заботливо охраняемой от пыли чистоплотной свекровью, есть спальня с огромной балконной дверью, дышащей по ночам холодом, есть кухня. Только нет семьи, уюта и родного, легкого аромата ванили и корицы, что так нравились Тане…
…Ира лежала и мечтала. Главное, дожить до выходных. Тогда она возьмет дочку и поедет в лес. Снег, валивший всю неделю, наверняка насыпал высокие, мягкие сугробы.
Но ни на этих, ни на следующих выходных Ира так и не покаталась с Таней на лыжах. Денис повел девочку в гости. Нужно познакомить ребенка с детьми его друзей…
Две параллельные жизни, две вселенной, «Ирина» и «Денис», крутились рядом, не находя возможности соединиться, угасая и дыша холодом.
-Ничего, привыкнешь! Не вздумай уезжать обратно, Тане это будет не на пользу! — сказал муж вечером, сидя на стуле и щелкая «мышкой» по картам пасьянса на мониторе. Ира в очередной раз пыталась уговорить его «вернуть время вспять», но ничего не выходило.
Ира становилась все более грустной.
-Ничего. Надо просто переделать себя, просто потерпеть и привыкнуть! — говорила себе женщина. Но механизм уже был запущен. Сердце, оставленное там, куда она принесла когда-то свою плачущую, новорожденную дочь, где видела ее первые шаги, где жила любовь и забота ее родителей, — все тянуло назад, заставляя сомневаться в том, стоит ли ломать себя.
Жизнь, как ледянка, неслась по раскатанной тысячами неудач горке, рукам не за что было зацепиться, ноги проскальзывали по отполированному льду. Оставалось только зажмуриться и ждать конца, уже не сопротивляясь.
-Зачем ты живешь со мной? — вдруг как-то вечером обратилась Ира к мужу. — Что тебя держит? Ведь мы совершенно чужие люди!
Денис отвлекся от экрана компьютера, словно вынырнув из-под защитного покрывала, и рассеянно взглянул на жену. Та старалась казаться уверенной, но чашка с кофе в руках предательски дрожала.
-Я? Из-за Тани, конечно! — Денис сказал эти слова нарочито легко и громко. словно уговаривая себя, что в них нет ничего страшного, будто это не начало конца…
-А что на счет меня? Я же тебе совсем не нужна, я чувствую. Да и ты мне тоже. Мы слишком разные. Это уже не изменить…
-А что ты? Куда ты собралась?! Ребенку нужна семья. Я тебе ее не отдам. Безотцовщину вырастить хочешь!?…
Они еще долго ругались. Ира просила отпустить ее с Таней домой, туда, где женщина могла быть снова самой собой, Денис угрожал лишить жену родительских прав за то, что та портит жизнь ребенку.
Таня лежала в кровати и, комкая одеяло в руках, крепко сжимала зубы. Было страшно. Два оплота ее мирка, две крепости, защищающие ее от бушующего мира, два титана сейчас бились насмерть, деля девочку между собой. Потом родители умолкли, Таня перевернулась на другой бок и уснула.
На выходных Ира приехала к Лене. Та, улыбаясь, открыла дверь и протянула подруге тапочки.
-На, надень. У нас отопление вырубило, холодрыга!
Скоро пришла и Полина.
Лена, разливая в большие, с толстыми стенками, чашки какао, внимательно рассматривала Иру. Та похудела, как-то вся сжалась. Раньше такого не было.
-Плохо тебе там? — спросила она наконец.
-Плохо тебе с ним? — добавила Полина.
Обе ждали ответа.
Ира отвела глаза и кивнула.
-Так уходи от него! Зачем себя мучить? Что хорошего, если тебя не любят, и ты не любишь?
-А как же Таня? Она Дениса любит, скучает, если тот уезжает надолго.
-Да, видела я, как он с ней занимается. В день, дай Бог, часок поиграет, и все! — Лена вспомнила, как была в гостях у Иры. Денис сидел тогда в своей комнате, выходя только поесть.
-Ты себя в зеркале видела? Скелет на ножках!
Женщины помолчали, каждая думая о своем.
Потом Полина вслух удивлялась, как можно было вообще выходить замуж, надеясь слепить из мужчины свой идеал, Лена вспоминала, как ее родители жили только ради «полной семьи», а сама Ленка уходила из дома, чтобы не видеть, как они ненавидят друг друга.
-Не знаю, девочки. Сложно это. Страшно начинать все самой. А вдруг Тане в другой школе не понравится, вдруг учителя будут не очень, вдруг я не потяну семью одна…
Ира все что-то говорила, сокрушалась, боялась, жаловалась на новую квартиру, на Дениса, который не хочет делать там ремонт, не слушает ее… А потом Полина вдруг перебила ее.
-Знаешь, что! — вдруг сказала она. — Ты стала такой мямлей! Ведь сама же всем жизнь испортила! Себе, Денису, ребенку! Зачем замуж вышла, если не любила? Зачем огласилась на переезд, если не хотела? Все боялась мужчину потерять? Одной остаться? Все уступала, а потом разыгрывала оскорбленную невинность!
Лена пнула подругу ногой под столом, но ту было уже не остановить.
-Нет, Леночка, извини, я продолжу! Самое легкое, это прогнуться под кого-то, а потом ходить и просить, чтобы тебя пожалели, чтобы все поняли, какая ты несчастная, а Денис плохой. Что ж ты за себя не заступалась раньше, за ребенка? Ведь своими руками вещи собирала, когда переезжали, а теперь он виноват. Хорошо быть дурочкой, слабенькой и смирненькой, а потом плакаться ходить. Если тебе надо, измени свою жизнь. Сама! Возьми и измени, не жди, что придет Лена или я, что поведем тебя за руку в светлое будущее. Сама кашу заварила, сама и расхлебывай!
Ира вскочила и, схватив сумку со стула, пулей вылетела из квартиры.
Лена ошарашенно смотрела на Полину.
-Ты что? Какая муха тебя укусила? — Лена напряженно покусывала губы, а потом тихо добавила. — А знаешь, ты права… Ирка сама виновата. Но жалко ее, ты очень грубо все это сказала…
Обе вздохнули. Лена устало помыла чашки и проводила Полину до остановки.
-Ладно, позвони, как доедешь…
Полина кивнула и зашла в автобус. Пробравшись на свободное сидение, она отвернулась к окну. По щекам женщины текли слезы. Она поняла, что Ира никогда не уйдет от Дениса, решиться на столь решительный шаг подруга просто не способна. Но и Денис, вопреки своим обещаниям, не спешил разводиться с женой. А, значит, и все его клятвы Полине — это лишь пустые слова. Выходит, и она не смогла переделать любимого мужчину, слепить из него свой идеал…
Только Денис ни о чем не волновался. Его окружали сразу несколько женщин. И ни одна из них не расстанется с ним. Ира — от нерешительности, которую он умело взращивал в жене столько лет, Полина — от страха, что больше никого не встретит. Была еще Таня, дочка. Вот ее он искренне любил. Только ее. Все остальные — лишь средства обеспечения их с дочерью счастья…
… Прошло семь лет. Пасмурным октябрьским утром Ира уверенно зашла в здание суда. Сегодня будет рассматриваться ее заявление о разводе. Рядом с ней стоял мужчина. Он неотрывно смотрел на Ирину. Она ловила его взгляд и глубоко вздыхала. С ним Ира впервые поняла, что значит любить, принимая все, как есть. С ним было легко, потому что не нужно было бороться и постоянно терпеть поражения. Жаль, что он не встретился Ире раньше, хотя они учились в одной школе. Когда-то Ира уехала, оставив частицу своей любви в маленькой квартирке на двенадцатом этаже. Он, тот, что сейчас стоял рядом, обогрел эту покинутую хозяйкой птаху, взрастил и научил летать. Любовь расправила крылья и заполнила собой все пространство Ириной жизни, дав ей еще один шанс на счастье.
Таня же выбрала жизнь с отцом. Суд не стал возражать…
