Ирина Ивановна радовалась. Её давнишняя мечта стала явью. Выйдя на пенсию, она купила домик в тихой деревеньке недалеко от своего родного города. Деревню выбирала долго и дотошно. Хотелось спокойствия, красивой природы. И чтобы речка была небольшая, и грибной и ягодный лес поблизости.
Всё так и сложилось. Дом достался на пригорке, около окон росла большая берёза, а чуть сбоку клён.
Ирина Ивановна была счастлива. Она перевезла необходимые вещи, сдала в городе квартирантам своё жильё и начала устраиваться на новом месте. Была ранняя весна. Первые дни Ирина даже спать не могла от волнения.
— Открою глаза, а я в деревне! Сразу встаю, петь начинаю… Ставлю чайник и зарядку делаю, — говорила она дочери по телефону, — столько дел, что не знаю, за что сперва браться!
— Ты аккуратнее там, мама, — наказывала Света, — не надорвись на радостях. Всё потихонечку успеешь. А мы по выходным будем приезжать, тебе поможем. И продукты возить будем, и всё, что тебе нужно.
Ирина уже познакомилась с ближайшими соседями, но хотелось ещё и всю деревню обойти. Как только она навела мало-мальский порядок в доме, так пошла однажды с раннего утра по деревне. Решила пройти её всю и внимательно осмотреть.
Ира шла по дороге, прихваченной ночным заморозком, вот уже и закончились дома, и солнышко выплывало из-за леса освещая оранжевым светом крыши домов.
Тут Ира услышала протяжные жалобные крики коров. Она огляделась и увидела рядом ферму – длинное кирпичное здание с небольшими окошками. Она решительно пошла туда, сама не зная почему.
Вороты были открыты, Ирина вошла в помещение. В нос ударил едкий запах коровьего навоза. Крики коров были громкими и настойчивыми. В полумраке Ира увидела двух женщин, которые носили воду вёдрами из стоящей рядом колонки и поили коров.
Женщины кивнули Ирине и пояснили:
— Васька-электрик пьяный, спит с вечера. Где-то электричество отключилось, не поймём. Поилки не работают автоматические. Вон как они орут, — доярки кивнули на коров.
Ира схватила два ведра и тоже побежала к колонке. Когда она поднесла одной из коров ведро с водой, то Буренка высосала его одним махом.
— Боже, что же это делается? – негромко заохала Ирина, — разве так можно? И где этот электрик живёт? Надо бы за ним бежать.
— Да за ним уже побежали, только пока его в чувство приведут, это не меньше получаса пройдёт, — ругались доярки, — а нам ещё и доить их надо. Но разве это дело? Тут и без ног, и без рук останешься… Паразит Васька. Чтоб его…
— Вы тут новая приезжая? – спросили Иру женщины, — не ломались бы… Скоро его Егорович приведёт. Наш скотник.
— Нет уж, я не могу видеть, как коровы без воды… Буду носить пока не напьются, — твёрдо ответила Ира.
— Тогда я доить начну своих, — доярка поспешила с ведром к одной из коров.
Ира носила воду, пока коровы перестали требовать питья. Прошло около получаса, на ферме стало тише. Доярки Валентина и Галя повеселели, рассказывали Ирине о своём житье и расспрашивали Ирину о её семейном положении, дочери и внучке.
— Ну-ка, дайте мне самую спокойную корову, тряхну стариной… — попросила Ира.
— И доить умеешь? – засмеялись доярки.
— Было дело, давно, правда, доила у бабушки в деревне по юности… — сказала Ира. Она уже садилась на маленькую скамеечку под старую корову Зорьку. Помыла ей вымя, вытерла ветошью и помассировала плавными ласковыми движениями.
Валя засмеялась:
— Как в спа-салоне… Такого обхождения наша старуха отродясь не видывала. Ещё и массаж. Ну-ну…
А Ирина уже доила Зорьку. Корова замерла и косила глазом на новую женщину, как на что-то дивное.
— Да она у нас старенькая, много молока не даст, скоро её на мясокомбинат отдавать будем.
— Молоко у неё легко идёт. Не тугодойкая, — похвалила корову Ира, — стоит хорошо, смирная. И соски удобные для захвата.
Так женщины доили втроём коров и, когда Егорович привёл электрика, тот виновато исправил поилки и подключил доильные аппараты.
— Тут частенько выбивает пробки, от перемены напряжения. Бывает. Панику подняли не из-за чего… Председателю не говорите…
Но женщины подняли такой гвалт на Ваську, что тот втянув голову в плечи, отмахнулся и уставился на Иру.
— А вы бы, Василий, показали где на автомате рычажки этих поилок, пометили бы, чтобы без вас знать, где включить, если выбьет. А то носили воду вручную, надорвались, а коровам всё равно этого мало, — сказала Ира.
— Кто такая? – спросил Егоровича Вася.
— Ага, покажет он. А сам спокойно будет дома лежать на диване, — снова заругались женщины.
Но Василий пошёл к электрощитку и объяснил Егоровичу что-то, помечая кусками цветной изоленты рычажки.
— Это новенькая из нашей деревни, — шепнул Егорович Ваське.
— Дачница?
— Вроде как нет. На постоянку, но точно не знаю, -ответил Егорович.
— Так что она тут командует? – снова тихо спросил Васька, — если каждый будет лезть в наше дело…
Но Егорович не дал ему закончить. Он погрозил Ваське кулаком и объяснил, что Ирина носила и воду, и коров доила, прикрывая его, Васькину, пьяную рожу.
Василий подошёл к Ирине и извинился.
— Вы не передо мной извиняйтесь, а перед Валентиной и Галей, а главное – перед коровушками. Они настрадались. И прошу Вас, Василий, держите себя в руках. Такой молодой, красавец… Семья есть?
Васька махнул рукой, а ответили за него наперебой доярки.
— Кто с таким жить будет? Лицо красивое, а нутро гнилое.
— Конечно, не пил бы, красная ему цена.
— Ну, невесту мы ему подыщем, если пить перестанет, и на свадьбе погуляем, — заступилась за Васю Ирина, — это он от тоски и пьёт, а была бы молодая жена, так совсем другая жизнь была бы у него.
— Детдомовский он, — вздохнула Галина, — а в наши края приехал, что у него тут дядька двоюродный – Егорович наш. Больше и родни нормальной нету.
Идея женить Ваську понравилась Валентине и Гале, и запала в душу и Ваське. Он словно очнулся, когда приехал в их колхоз на лето студенческий стройотряд из города. Девушки и парни из техникума помогали ремонтировать складские помещения: белили, красили, устанавливали заборы, и облагораживали территорию детского садика.
Васька стал ходить на вечеринки, которые устраивала молодёжь после работы, и влюбился. Он переменился: стал одеваться лучше, купил одеколон.
— Ты приходи ко мне, Вася, я тебя постригу, — предложила ему Ирина Ивановна, — было время, я работала парикмахером в юности.
Вскоре Василий ходил по деревне с новой стрижкой, и все спрашивали:
— Вась, ты где так хорошо подстригся? Как артист из журнала… Точно.
Молва об Ирине пошла по всей округе. К ней стали приезжать на стрижки, но Ира денег за работу не брала. Сельчане отдаривали кто мёдом, кто вареньем, а кто картошкой или салом.
Ира прижилась в деревне, будто тут и была всегда. Ей нравилось, что всех она знает, нравилась тишина и утренний покой восхода, когда только птичье пение оглашает приход нового дня.
Она привычно вставала рано и частенько шла на ферму к своим Вале и Гале. Проходя мимо рядов коровушек, Ирина гладила многих по бархатным щекам, чесала за ухом. Теперь умные животные её знали. Они радостно мычали и довольно фыркали, получая из добрых рук ржаные сухарики.
— Приходи к нам работать, любишь ты их… — звали доярки.
— Вы втянулись, а мне для этого время нужно, и есть у меня на что жить. А вот и моя любимица-старушка Зоренька…
Зорька лезла в карман к Ирине, точно зная, что там есть для неё хлеб.
Случай поработать Ире на ферме представился. Уговорил сам председатель. Галина угодила в больницу с аппендицитом. Пришлось помочь. Месяц Ирина трудилась, вставала раньше прежнего, торопилась к утренней дойке. Потом перерыв, и вечером снова к коровушкам.
Днём Ира успевала немного отдохнуть, и даже испечь печенья. После вечерней дойки они садились все вместе с Егоровичем, Васей и Валентиной выпить чая.
— Ну, как Вася, твои дела? – допытывались женщины. Васька сопел, а Егорович за него докладывал:
— Намечается, намечается… Есть у него зазноба. Коли не будет дураком, то девку хорошую не упустит. Давай, Васька. За тебя и твою любовь. И Егорович многозначительно поднимал чашку с чаем.
— Держись, сынок, — кивала Валентина, — Бог тебе даёт такой шанс. Девушка если полюбит, то и будет вам счастье. Всё в ваших руках.
Васька краснел и пил чай, с наслаждением откусывая домашнее печенье.
Не успела Ирина отработать за Галину, как к ней подошла Валя.
— Ириша, конечно, я не надеюсь… На твоё только добровольное согласие и ко мне уважение… Хочу и я попросить.
— Так что случилось? – не поняла Ирина.
— Понимаешь, сколько лет работаю, ни разу не было у меня отпуска летом. А так хочется поехать хоть на недельку к родным, они у меня на море живут…
— Ну, ладно. Что делать с вами… — согласилась Ира, — ты только возвращайся обратно. А то загуляешь там на море-то…
Валентина со слезами на глазах обняла Ирину и поспешила в контору подавать заявление на отпуск.
Вскоре на ферму приехал председатель Иван Григорьевич.
— Ну, подвезло моим девкам с тобой. Бог нам тебя послал, спасибо тебе, Ивановна. Не хочешь ли к нам в штат?
— О нет, я ведь ехала в деревню отдыхать, Иван Григорьевич.
— Так у нас тут всё автоматизировано. Коров в этой бригаде не так много, а ты к труду привычная. Конечно, зарплата у нас небольшая, так молочком ещё берите. И премии за план обещаю.
— Нет Иван Григорьевич, молодёжь на работу привлекайте, а мне бы в этот месяц не развалиться, — засмеялась Ирина, — денег на жизнь молодым больше надо, а мне и пенсии хватит. Вот только за свой труд я попрошу не премии… А другое.
— Что такое? Любое ваше пожелание, Ирочка.
— Мне бы коровушку одну к себе взять. Приглянулась тут одна. Старая она. Скоро, говорят, на мясокомбинат. Полюбила я её за кроткий нрав и добрые глаза. Не отдадите вместе заработка? Мне молока с неё за глаза хватит, — попросила Ирина.
— Удивляюсь я на тебя всё больше, Ивановна. Конечно, оформим. Тем более что старая. Сообразим, как выкуп на мясо.
Вскоре вся деревня узнала о счастливой судьбе Зорьки. Через месяц трудов Ирины, они возвращались уже домой вместе. Корову вели Васька с Егоровичем. Ирина улыбалась, будто получила самый дорогой подарок. А Зорька шумно тянула носом и оглядывалась на скотный двор. Но, получив от Ирины привычный сухарик, охотно следовала за своей хозяйкой.
Через два месяца Ирина взяла ещё одну корову Дочку. Та тоже была немолодой, но заскучала без Зорьки, стояли они всю свою жизнь с краю, рядышком. Вот и перестала Дочка давать хорошие надои, мычала, оглядывалась в поисках своей матери Зорьки.
— Эдак, Ивановна, ты у нас всю ферму к себе домой перетянешь. Куда столько молока тебе? – хохотал Егорович.
— Молока излишки буду сдавать в колхоз, а надои у Зори знаешь, как выросли? Не поверишь — на треть стали больше! — говорила Ира.
— Так ещё бы! На зелёной траве, да с массажем и ласками… Ещё и харчи домашние. Что говорить, — соглашался Егорович.
— Как там Василий? – интересовалась Ирина.
— Осенью свадьба… Вот только решают где жить будут. Невеста переводится на заочное. Уговариваем к нам в колхоз. Но если уедут в город, то надо искать нам электрика. Ты, Ивановна, случайно, не имеешь такого образования? – хохотал Егорович, — а то давай к нам в коллектив. Главное – не пьющая и работящая. Золотая ты женщина.
— Смейся, смейся…Вот сам бы давно изучил эту науку. Тогда бы и руководил фермой на все сто, — заметила ему Ира, ведь не старый ты ещё. Шестидесяти нету. Можно и заочно закончить.
Егорович замолчал. А две недели спустя пришёл к Ирине и с порога объявил:
— Васька с невестой остаются у нас. Колхоз им дом хороший даёт, с мебелью казённой. Так что не надо мне на учёбу поступать. Пополняется наша деревня. Вот так-то, Ивановна!
