— Пакет нужен? — спросила кассирша.
— Нет, — ответил Петр.
— Товары по акции?
— Нет.
— Скидочная карта нашей сети?
Петр открыл кошелек, собираясь расплатиться, а скидочных карт у него отродясь не было.
— Нет! — В голосе появилось раздражение.
— Не хотите ли завести?
— Нет!!!
— Это займет всего пару минут.
Петр закрыл кошелек, буркнув матерное. Бросил покупки и вышел из магазина.
Вслед ему донеслось:
— Мужчина, вы куда?
Но Петр не собирался ни возвращаться, ни отвечать. Он был на грани срыва. В нем клокотала ярость.
По дороге домой он зашел в небольшой магазинчик, где купил хлеб, молоко и пачку вафель. Прелесть маленьких магазинчиков в том, что там с покупателем не заигрывают. Просто продают тебе то, что ты сказал без всяких «пакетиков, акций и скидочных карт».
***
В душе у Петра было сумрачно, как в ненастный день сразу после заката. Уже и не вечер, но еще и не ночь. А чтобы что-то рассмотреть, нужно приложить усилия. Такое состояние психологи обычно называют легкой депрессией, а причиной, в конкретной ситуации Петра, мог быть кризис среднего возраста. Ему как раз месяц назад исполнилось сорок лет. И пусть это условность, построенная на тысяче допущений, у Петра были реальные проблемы.
Он обратился к психологу. Но не так, как это следует делать: с личным визитом и нормальной диагностикой, а по интернету и без видеосвязи. Психолог сам понимал, что это не поможет решить проблему, потому что не было возможности выявить причину, но заработок решил эти сомнения в пользу денег. Поэтому психолог сказал:
— У вас сумрачное состояние и ярко выраженный негативизм. Если сравнить с временем суток, то у вас сейчас в психике вечер. Но не расстраивайтесь, скоро наступит утро и будет рассвет!
Очень оптимистичное заявление. Петр даже сплюнул от розовой патоки, которую изливал безликий собеседник в должности коммерческого психолога.
— Спасибо. До свидания, — написал Петр в ответ, а вслух добавил лишь одну фразу: — У меня сейчас вечер, когда-нибудь настанет рассвет. Только от вечера до утра должна пройти еще и ночь. Пережить бы ее.
***
— Видел вчера Петьку в магазине, — говорил Глеб своей подруге Алине, — страшное зрелище. Черный весь! Я стоял в очереди на кассе в трех покупателях от него. Хотел окликнуть, поговорить. А он бросил покупки на кассе и сбежал.
— Пьет, что ли? — Спросила Алина.
— Вряд ли, да он не был никогда любителем, — задумчиво проговорил Глеб, — да и покупки я его видел, алкоголя там не было.
— А чего он черный тогда?
— А ты не знаешь? — Глеб удивился. — Я думал уже все в курсе. От него же жена ушла.
— Ужас какой. Я даже не знала, что он женат был, — Алина приподняла бровки, — мы как после института разбежались, так я про Петю и не слышала ничего.
— Неудивительно, — проговорил Глеб, — он с парнями еще кое-как общался, а всех девчонок из записной книжки вычеркнул. Жена у него была ревнивая, так он не хотел ее лишний раз нервировать.
— Но это же просто дружба!
— Так, да не так, — Глеб хитро ухмыльнулся, — ты, когда с девочками пятницу празднуешь, мужа своего зовешь в компанию?
— Нет, конечно, — сразу ответила Алина, — мы там глупости делаем, ему такое видеть нельзя.
— По той же причине и его жена была против общения с прекрасным полом. А вдруг какой-нибудь старой знакомой глупостей захочется.
— А, ну если под таким углом, — кивнула Алина, — тогда я ее понимаю. Ладно, а чего она ушла?
— История темная, но ушла она не просто так, а там накопилось, короче. У Петра с бизнесом были проблемы, он из-за этого лысеть начал, да и в целом здоровье стало не фонтан. А у них же дети, двое мальчишек, близнецы. А это деньги, деньги и еще раз деньги. Короче, жена его из-за денег и бросила.
— Ну, я ее где-то могу понять, — проговорила Алина.
— Ее многие могли бы понять, если бы она сразу от Петра к другому мужику не переехала, — сказал Глеб. — Это, конечно, больше слухи, чем факты, но она вроде как с тем мужиком уже года три шашни крутила, перед тем, как от Петра уйти.
— А вот это уже свинство! Так Петр из-за нее почернел?
— Ну, бизнес накрылся, жена ушла. Опять же с детьми ушла. А может там еще что-то, что он не говорил никому. Сейчас он вообще на контакт не идет.
— Жалко его, хороший же всегда был. Добрый, — Алина пригорюнилась. — Ты же помнишь, он всегда всем старался помочь, никогда никому не отказывал. Душой компании был, песни пел, на гитаре играл.
— Помню, конечно, — ответил Глеб, — потому и жалко его.
***
Петр сидел на кухне, теребя полиэтиленовый пакет с хлебом, который оставил на столе. Хлебница у него была, но он не видел смысла его туда класть. Все равно потом доставать.
По такому же принципу он перестал застилать кровать, да и весь образ жизни больше склонялся к асоциальному. Петр даже спал иногда в одежде, потому что не видел смысла раздеваться-одеваться.
Растворимый кофе остыл немного, Петр сделал первый пробный глоток:
— Ах, ты ж! — воскликнул он, отставляя чашку. — Поторопился.
С недавних пор он предпочитал сидеть на кухне. Не есть, не готовить, а просто сидеть. Иногда — глядя в окно. В комнате говорил телевизор. Круглосуточно. В звуковом вакууме Петр чувствовал, что откровенно сходит с ума. Он и без телевизора это чувствовал, но бормочущий ящик создавал иллюзию постороннего присутствия. А в комнате он все равно находиться не мог, ложился сразу. Тогда уже и телевизор не справлялся.
— Деточки, мои деточки, — время от времени говорил Петр.
Не горевал он ни об ушедшей жене, ни о разорившемся бизнесе, остатки которого продал вместе с мебелью, техникой и автопарком. Больше всего плохо было Петру из-за того, что Жанна забрала детей и увезла их к новому папе. Нет, он, конечно же, понимал, что с его доходами ему детей ни один суд не оставит.
— Гена, гад! — Вырвалось у Петра.
И это было самое скромное и приличное из того, что Петр говорил в адрес нового мужа своей бывшей жены.
Геннадий, дождавшись, пока мальчишкам исполнится десять лет, сдал их в столичное Суворовское училище. Место хорошее, спору нет, только ни Антон, ни Артем не хотели становиться военными.
Антон хотел заниматься музыкой, у него был идеальный слух, а Артема влекли компьютеры, только не игры, а как они работают. А это ни разу не военная карьера.
А Геннадий так поступил, чтобы чужие дети под ногами не путались.
Петр сначала понять не мог, почему Жанна промолчала, но увидел ее на улице с округлившимся животиком, и вопросы отпали сами собой.
Петр пил остывший кофе.
***
— Глеб, — Алина позвонила другу, когда пришла домой, — я его видела!
— И как он? — Глеб сразу понял, о ком идет речь.
— Ужасно! Я сразу и не узнала его, — в голосе Алины слышалось замешательство. — Он и внешне изменился, но не это меня убило. Он на улице избивал человека!
— Ты серьезно? Петя? Он же даже не дрался никогда!
— Там зевак много было, я расспросила, что к чему. Там такое дело: шел мужик с ребенком, я их не знаю, ребенку года три, и он капризничал. То ли папа машинку не купил, то ли шоколадку, а может вообще на горку не повел. Там мнения разошлись. Так этот папа шлепнул ребенка по попе несколько раз. Я там не знаю, может ребенок сильно впечатлительный, а может и на самом деле здорово отшлепал. Дите в истерике повалилось на землю и каталось в грязи, вереща на всю улицу. А наш Петя подскочил к этому мужику, дал ему под дых, а потом вытянул из штанов ремень и давай того воспитывать насильственными методами. Так еще и приговаривал: «Это твой ребенок! Если ты его не воспитал, так бить права не имеешь! Воспитанием надо заниматься, а не психику портить! У тебя на заднице сейчас твое же воспитание! Нравится? Думать надо головой!»
— Обалдеть! — Глеб и на самом деле был крайне удивлен. — А что мужик?
— После Петиного воспитания поднял ребенка на руки и пошел домой, — ответила Алина.
— То есть ни полиции, ни претензий?
— Ну, по большому счету Петя-то прав, — хмыкнула Алина, — и мужик тот это понял.
— Вот и ладно, что все ладно, а вот у Петьки проблемы серьезные, если он на людей уже бросается.
— Спасать его надо, — проговорила Алина, ожидая решений от Глеба.
***
Петр сидел в коридоре на полу, продолжая сжимать ремень в руке. Сердце едва не выпрыгивало из груди, а перед глазами проносились кадры проведенной экзекуции.
Сомнений в том, что это было правильно и заслуженно, у Петра не было, но все равно это было дико.
Петр отбросил ремень.
— Если это и есть тот мрак, который мне нужно пережить перед рассветом, то к людям меня выпускать нельзя, — проговорил он еле слышно.
И это был не первый случай его спонтанных поступков, которые подпадали в разряд диких.
Пару дней назад, когда он шел из магазина, увидел пятилетнюю девочку, которая чуть не шагнула на проезжую часть ровненько под колеса автомобиля. Не шагнула только потому, что Петр успел ребенка перехватить. А в это время мамочка ребенка стояла в трех метрах и тыкала наманикюренным пальчиком в дорогой телефон.
— Что ж ты, холера такая, за ребенком не смотришь!? — вскричал Петр, выхватил у горе-мамаши телефон и разломал на две части.
А тут и мимо проходящие граждане подключились. Пошли с криком на нерадивую дамочку. Под этот шумок Петр и сбежал. Стыдно было. Нет, не за спасенного ребенка, а за то, что накинулся на женщину, да еще телефон поломал. Можно было ограничиться криком.
Не получалось у Петра смолчать и остаться безучастным, когда он видел происходящую несправедливость.
Увидев, как подростки гоняют дворового тузика, встал на защиту собаки, а пацанам надавал затрещин. А когда они взвыли, крикнул вдогонку:
— Где я живу, знаете, можете прислать ко мне ваших родителей на разборки! Так еще и они получат, что таких балбесов воспитали!
Так никто и не пришел.
Было и еще одно событие, которое говорило в пользу того, что Петра нужно изолировать.
В магазине он был, в очереди. Магазинчик небольшой, потому что в сетевые Петр ходить зарекся, слишком много там было людей. А тут откуда-то выплывает некто, голубых кровей с красным носом и убойным перегаром, и требует, чтобы его обслужили вне очереди. Да еще так нагло рвался к прилавку, что толкнул бабушку, которая едва не упала.
Петр, без разговоров, взял этого индивида за ворот и пояс и просто выкинул из магазина. А когда вернулся в очередь, послышался шепоток от коллег выкинутого:
— Чего ж сразу руки распускать? Словами нужно было!
— Сейчас следом вылетишь, и там ему все словами объяснять будешь, — грозно сказал Петр.
Спорить не стали, даже правоту признали, а сам Петр понимал, что погорячился. Только сдержать себя он не мог.
***
Петр принял решение самоизолироваться. Денег после продажи бизнеса на какое-то время хватит, на работу ходить не надо, потому что работы нет, а службы доставки никто не отменял.
«Дожить до рассвета!»
Вот цель, которая грела Петра. Он не хотел дожидаться того момента, когда он будет бить людей за переход улицы в неположенном месте и брошенную мимо урны бумажку.
— Дожить бы до рассвета!
Маленькая частица «бы» вносило ощутимое сомнение, что Петр справится с мраком, в котором пребывал.
***
— Дверь открывай! — окрик сопроводила серия ударов по входной двери.
Гостей Петр не ждал, но это могли быть от тех, кого Петр воспитывал в последнее время, и вплоть до полиции, которая пришла разбираться с хулиганом.
Открыв дверь, Петр был шокирован. На пороге обнаружились Глеб, Алина и все его друзья по детским и студенческим компаниям. Человек двадцать — не меньше. И все они, даже не спросив разрешения, начали входить в квартиру.
— Мы тебе тут скиснуть не дадим, — веско заявил Глеб, — даже если ты не согласен!
***
Друзья окружили Петра заботой, вниманием и любовью. На все его проявления агрессии отвечали объятьями. Рассказывали о своей жизни, проблемах, делах, спрашивали совета по всем вопросам.
Короче, заполнили сознание Петра своими жизнями до такой степени, что о своих проблемах Петр даже вспомнить не мог. И постоянно с ним в квартире кто-то находился. Человека два-три были всегда. То у кого-то ремонт, то пересидеть домашние грозы нужно, то еще что-нибудь.
Рассвет забрезжил на горизонте через пару месяцев, а рассветные сумерки развеялись после подарка Глеба:
— Вот тебе бумажка номер «раз», — он протянул листок Петру, — это официальное разрешение на проживание твоих детей с тобой, если у тебя будет официальная работа и жилье. Подписано твоей бывшей женой. А вот бумажка номер «два», — второй лист перекочевал из рук Глеба в руки Петра, — это приглашение занять вакантное место столяра, плотника и прочего ремонтника в Суворовском училище, где твои мальчишки учатся. Мы навели справки, Антону и Артему понравилась идея строить военную карьеру, так что уходить они не собираются. А тебе на работе дадут комнату в общаге, пока ты не продашь квартиру тут и не купишь что-нибудь там.
***
Вот и наступило утро, долгожданный рассвет. Но Петр понимал, если бы не друзья, он бы до него не дожил бы. В лучшем случае, остался бы доживать свои года в кромешном мраке злобы и агрессии.
— Да здравствует рассвет!
Автор: Виталий Захаренко
