Заканчивалось лето. Ленке предстояло идти в восьмой класс. Встретив накануне одноклассниц в парке, Лена поразилась их переменам. Девочки выросли, стали женственнее, сделали модные стрижки.
Мать Лены заметила, что дочь не в настроении.
— Что с тобой? Через три дня в школу, а ты как в воду опущенная…
Ленка поделилась с мамой своими впечатлениями от перемен девочек.
— Ну, и что? – сказала мать. – Чему удивляться? Время сейчас у вас такое, растёте не по дням, а по часам. Но, увидев, как Лена растерянно оглядывает себя в зеркало, поняла в чём дело.
— Ты тоже растёшь, но медленнее. И потом – у нас не в кого быть большой. Мы с папой тоже невысокие.
Ленка, обиженно насупившись, отошла от зеркала. Она выглядела по сравнению с девочками класса ещё совершенным ребёнком и это её удручало. Ещё и роста маленького…
— Погоди немного, — успокаивала её мать, — вот увидишь, всему своё время. Кто-то раньше развивается, а кто-то позже.
Но Лена, примерив прошлогоднее школьное форменное платье, окончательно убедилась, что она почти не подросла. Однако мать отогнула подгибку на подоле и тщательно разгладила складку утюгом.
— Смотри, вот уже коротковато было. А вот что. Давай-ка я тебе немного волосы укорочу, так будет моднее. И можно слегка подкрасить их. У меня краска есть – с каштановым отливом. Будет хорошо.
Лена с надеждой взглянула на мать и обрадовалась. Они сразу же приступили к процедуре. Был выходной день, и мама уделила дочери немало внимания, и говорила:
— Вот увидишь, как будет красиво.
Когда стрижка и покраска волос была завершена, Лена подошла к зеркалу. Она улыбалась. Действительно, теперь было всё иначе! Мама сделала ей чёлку, окрашенные волосы блестели и отливали медью.
— Ты неотразима, — заключила мама.
— Что это вы придумали? — загремел с порога бас отца. Он вернулся из гаража. – Ты никак её замуж отдаёшь? Или всё-таки в школу собираетесь? Смотри, Ленка, учись хорошо, а не на парней глазами стреляй. Невеста… Рано ещё кудри вить. Не спеши.
Мать с укоризной глянула на отца, он молча махнул рукой и скрылся на кухне.
В школе все девочки заметили преображение Ленки. И классная руководительница тоже. И хотя натуральный цвет её волос не очень отличался от теперешних окрашенных и чуть подвитых локонов, но всё же было видно, что волосы окрашены.
Оставив Ленку в первый же день после уроков, Нина Алексеевна, классная руководительница, сказала:
— Петрова, ты же знаешь, что не принято в школу ходить вызывающе одетой. Для этого и существует форма. Одна для всех. И волосы красить так же неуместно. Тем более краситься и носить серьги и прочие украшения.
— Я в форме, и украшений никаких нет… — пролепетала Ленка. – А волосы слегка, почти незаметно, Нина Алексеевна. Краска быстро смоется. Вот увидите.
Но учительница вызвала в школу мать и в том же тоне сделала ей замечание:
— Неужели вы как мать, не видите, что ваша девочка выглядит нелепо и вызывающе! И ещё сами покрасили её! Боже, куда мы катимся… Или, ослеплённая родительской любовью, вы не понимаете, что развращаете собственное дитя? В то время, когда мы боремся за нравственную чистоту и порядочность…
— Позвольте, Нина Алексеевна, при чём тут порядочность и чистота? Кажется, с этим у нас всё в порядке, просто я хотела поддержать свою дочь, понимаете…
Но учительница не дослушала мать Лены. Она махнула рукой и перебила её:
— Да вы не понимаете, что ли? А если назавтра полкласса девчонок, да и мальчишек придут с рыжими головами? И накрученными кудрями? Какая таблица Менделеева и законы Ньютона? Как и чему мы их тогда будем учить? Это будет цирк и клоунада, а не школа! Какой пример подаёт ваша дочь остальным? Неужели подождать нельзя хотя бы год-два?…
Мать Лены вышла из кабинета и вернулась домой расстроенной. Ленка встретила её на пороге.
— Ну, как, мам? Сильно ругали? Что теперь делать?
Мама махнула рукой и отшутилась.
— Да ничего. Всё обойдётся. Поговорят, поговорят, да и привыкнут.
Но глаза матери выдавали её беспокойство.
На следующий день Ленка сидела в классе в капроновом платочке. Войдя в класс, Нина Алексеевна увидела Ленку в платке и покраснела.
— Петрова? Что опять? Это что за монастырь? Снимай сейчас же…
Ленка не стала снимать платок. Она молча уткнулась в тетрадь и делала вид, что не слышит учительницу. На самом деле, она так справлялась с волнением, потому что накипающие слёзы вот-вот готовы были выплеснуться наружу.
Сидевший рядом Семён пожал ей руку в знак поддержки, и Ленка выдохнула. Ребята сочувственно смотрели на опальную девочку и переживали за неё. А Нина Алексеевна не могла успокоиться. Она уже вызвала к директору Ленкиного отца.
Отец не пошёл в школу по причине сильной занятости на работе. Его срочно отправляли в командировку.
Придя на следующий день в школу, Ленка увидела, что около её парты собралась толпа ребят. Когда она прошла на своё место, то увидела, что Семён сидит с окрашенной в рыжий цвет чёлкой…
— Сенька, ты что? С ума сошёл? – прошептала поражённая Ленка. А парень только улыбнулся ей в ответ и невозмутимо начал выкладывать на парту учебник и тетрадку.
Нина Алексеевна побагровела, глядя на Сенину выходку.
— Что ж, Семён, — сказала она. – Дружба и поддержка товарищей – это хорошо. Только вот она не в этом должна выражаться. Ты бы лучше помог Петровой по математике. А она тебе — по русскому. Вот тогда бы – молодцы! Браво. А веселить нас тут не надо. Мы и сами в цирк сходим.
На этом инцидент закончился. Семён стащил с Ленки платок. И они оба сидели с рыжими чёлками до тех пор, пока краска действительно потеряла свою яркость и смылась…
Больше Ленка не красилась. Даже будучи взрослой. Она недолюбливала даже на других этот рыжеватый оттенок. А вот с Семёном они всегда обнимались при встрече. Даже спустя десятки лет…
— Семён! Ты никак поседел? – спросила как-то Ленка, видя серебряные волоски на висках школьного товарища.
— А что ж, время идёт, Леночка, — это только ты хорошеешь…
— А не пора ли нам с тобой покраситься? – спросила Ленка.
— Пора, пора. Только вместе, и в один цвет – рыжий! – соглашался Семён. Они смеялись, вспоминая Нину Алексеевну и сравнивая современную молодёжь, нынешние нравы с их детством, воспитанием и строгостью в советской школе.
— Самое интересное, — говорила Ленка, — я совсем не держу зла на Нину Алексеевну, хотя тогда… мне было не до смеха.
— Да… — подтверждал Семён. – Времечко было другое…
