История из жизни одной семьи. Как жена, мама и бабушка в одном лице делала счастливыми всех, и как быстро всё развалилось и разъехалось по швам при отсутствии её внимания.
Олег Борисович был профсоюзным лидером. Это было так странно и так смешно — казалось, вся эта профсоюзная жизнь давным-давно канула в Лету. И быльём заросла. Ещё в прошлом веке, при СССР.
Но нет. На предприятии, где трудился много-много лет Олег Борисович (обычно — Борисыч), профсоюз существовал. Борисыч собирал деньги с участников профсоюза в общую кассу, потом выделял из неё средства для подарков на Новый год, на 23 Февраля и 8 Марта. Профсоюзники (так на новый манер он называл своих подопечных) радовались, как дети, этим подаркам.
Да, профсоюзу выделялись путёвки в санаторий от завода — и Борисыч распределял их. Но главное — заводу профсоюз был нужен, чтобы подписывать «колдоговор» — коллективный договор. Зачем этот договор был нужен директору завода, было непонятно. Но, видимо, существовала какая-то политическая необходимость, раз этот документ раз в сколько-то лет принимался. И Борисыч был при деле.
На работу он обычно приходил в отглаженном костюмчике, в светлой рубашке, при галстуке — хоть и профсоюзный, а лидер. Считал, что положено. Правда, по полдня проводил на перерывах. Не столько смолил, сколько тратил время.
Свои беседы на перерывах Борисыч начинал и заканчивал одним — жалобами на жену. Весь завод знал, что больше 40 лет Борисыч живёт с невозможной женщиной — она ест поедом мужика с утра и до вечера.
«А! Вчера спал в прихожке!» — начинал Борисыч очередную историю. «Что опять?» — ахали сердобольные сотрудницы бухгалтерии. Они опекали Борисыча и непременно сочувствовали ему.
«Пришел, она завелась — тут не так встал, не это подал. Не могу больше! Всю жизнь пилит меня! Остался на первом этаже, не пошёл наверх. У меня на первом-то хорошо — экран большой у стены, каминчик тёпленький, труба греет,» — рассказывал в красках Борисыч, картинно взмахивая руками.
Бухгалтерия хором жалела Борисыча, осуждая его жену — ну как можно! Пилить такого интересного мужчину! Борисыч артистично травил анекдоты — это он умел, девчонки из бухгалтерии с готовностью смеялись. Он у них всегда был вне конкуренции.
Загородный дом Борисыч построил сам. Не этот, конечно.
Борисыч жил в большом доме в пригороде — построил его несколько лет назад под неусыпным оком своей жены. Всё время рассказывал о новых приспособах в доме — как работает газовый котёл. Как действует скважина и каким образом заведены в дом трубы водоснабжения. Про канализацию тоже рассказывал. Все знали: дом-картинку профсоюзный лидер строил через 100500 разговоров на повышенных тонах со своей благоверной. И только чудом удалось всё завершить прекрасным образом не благодаря, а вопреки её желаниям.
У Борисыча было две дочки и 5 внуков. Их большая дружная семья собиралась в доме, устраивали шашлыки, купались на соседнем озере. А зимой Борисыч непременно строил и заливал огромную горку — видео её потом ходило по заводу из цеха в цех, из отдела в отдел.
Борисыч с горечью рассказывал, что «мать не даёт жизни дочерям — те ничего ей не рассказывают, ничем не делятся. Только со мной и поговорить можно».
Заводчане одобрительно кивали головой, завидя Борисыча — нормальный мужик, что надо, хоть и жена ему досталась не очень-то. Больше четырёх десятков лет он её терпит. Не даёт она ему воли! Вот как так можно с мужем-то?..
Жене стало нехорошо весной. Борисыч стал рассказывать, что надо, де, жене делать операцию, да она боится. Не хочет. И, вобщем, видно, дотянула она до последнего. Возраст уже был немолодой. Не стало её в один день.
Прошёл всего месяц — и Борисыча стало не узнать. Чистый, с иголочки, костюм был забыт. Теперь он приходил на работу в старой вытянутой кофте. И откуда только она взялась? Порой заявлялся и вовсе в каких-то охотничьих чунях… Вызовёт его директор — а он в таком-то непрезентабельном виде… Но ничего, как ни в чём не бывало, возьмёт свою профсоюзную папочку и шествует по коридору.
Спустя ещё пару месяцев стал Борисыч рассказывать, что городскую квартиру у него отнимают — старшая дочка подала на раздел имущества. Мол, мамы не стало, надо делить наследство.
Такого подвоха Борисыч от родной дочери не ожидал. Он ведь переселился из собственного дома в пригороде обратно в город — одному было сподручней и на работу ходить, и в целом. А теперь. значит, доченька хочет фактически отобрать 4-комнатную квартиру, нажитую трудом ещё в советское время (завод дал её ещё в 80-е годы прошлого века, когда дочери были школьницами).
Борисыч сник на глазах. Продавать и делить квартиру, в которой прошла большая часть его жизни, он просто не мог. Но дочка встала твёрдо: имеет право вступить в наследственное владение, так сказать. Хорошо, младшая была против. Заступилась за отца.
Но старшая имела другие намерения. Она развелась с мужем и переехала с маленькой дочкой в родительскую квартиру. «Пусть живут! Разве я против», — удивлялся Борисыч. Однако спустя полгода эта старшая дочка привела в мамы-папину квартиру нового мужа. Этот новый муж на работу почему-то не ходил, а жил за счёт дочки Борисыча. Борисычу всё это надоело, и он съехал обратно в загородный дом.
«Вот мать-то жива была, так воли ей не давала, знала, как и что ей сказать,» — вздыхал Борисыч, жалуясь девочкам-бухгалтерам на новые проблемы. Выяснилось, что старшая дочь не была такой уж примерной дамой, бывали в её жизни выверты, но жена Борисыча умела с ними справляться, и та её слушала.
На заводе жалели Борисыча и радовались, что хоть младшая-то дочь удалась как надо, не даёт отца в обиду сестре. И семья у неё хорошая, крепкая.
…Однако крепкая семья младшей дочки продержалась после этих событий только год. Всего год. Имея трёх небольших детей, младшая дочка Борисыча тоже, как и старшая, ушла от мужа. Куда? Ну понятно, куда. К отцу. В загородный дом. И, как та лисичка из сказки, заняла его весь, оставив отцу лишь ту самую «прихожку», в которой он ночевал в моменты ссоры с женой.
Словом, спустя 3 года Борисыч продавал 4-комнатную квартиру в городе, чтобы разделить её между собой и двумя дочерьми. Младшая дочка при помощи этой доли выкупала загородный родительский дом и Борисыч на старости лет оставался… ну не у разбитого корыта, конечно, но при необходимости покупать и въезжать в другую квартиру — какую придётся, конечно.
Вся большая и дружная, казалось, семья его развалилась буквально на глазах. Родные сёстры и отец сделались друг другу чуть ли не самыми zлейшими ворогами.
И до всех постепенно дошло, что никогда жена Борисыча не была той, которая зажимала его свободу. По сути, это на ней одной держался весь их тёплый дом и добрые взаимоотношения. Жена, мать и бабушка оказалась тем человеком, которая цементировала отношения родных людей и связывала их жизни. Не стало её — всё рассыпалось по кирпичикам. Вот как, оказывается, бывает.
