Лика сидела в кафе. Ее взгляд, подернутый легкой грустью, был прикован к молоденьким девчонкам, которые, никого не стесняясь, прямо за столиком рассматривали новую косметику одной из девушек.
Девчонки были настолько поглощены своим занятием, что никого вокруг себя не замечали. Они крутили эти яркие коробочки, тюбики, сначала просто рассматривая. А потом, одна не утерпела и попробовала нанести тушь. И понеслось… Их столик в одно мгновения стал похож на… студию визажа. Девчонки делали макияж друг другу, потом сами подправляли результаты работы подружек.
Глядя на этих девчонок Лика вспоминала себя в их возрасте.
Ах, как она хотела тогда также рассматривать косметику, пробовать накраситься. Каким сладким предвкушением сжималось ее сердце, когда она представляла себя с новой помадой или тушью.
Ее одноклассницы красились вовсю.
Нет, не вызывающе, вполне культурно, теперь Лика это может уже непредвзято оценить. Если у девчонок не было денег на дорогую косметику, они откровенно экспериментировали. Так, например, не имея возможности купить блеск для губ, они смешивали в баночке помаду с обычным вазелином. Получалось классно. Естественно вокруг девчонок вилось много парней. Первые свидания. Первые походы с мальчиком в кино.
Все это было у одноклассниц Лики. Но не у нее.
Однажды Лика пришла домой и попробовала накрасить ресницы маминой тушью, а еще смешала вазелин с помадой и подкрасила губы. В зеркало на нее смотрела весьма милая девушка пятнадцати лет.
Но тут в комнату вошла мама. Она увидела Лику с макияжем. И что началось! Даже сейчас вспомнить страшно!
— На кого ты похожа, — уничижительно говорила мать.
Лика тогда подумала: «Лучше б уж наорала». Но ее мать никогда не орала. Она умела унижать тихо.
— Еще и обличала это в заботу обо мне, — подумала молодая женщина, продолжая наблюдать за девчонками в кафе.
— Ты знаешь, кто так себя ведет? Ты знаешь, какие девушки так выглядят?
Для большей убедительности мать подтянула тяжелую артиллерию – бабушку. И та согласно кивала дочери, когда та отчитывала Лику и осуждающе смотрела на внучку.
— Мама, но девочки в классе красятся. И ничего. Даже учителя не ругают, — робко возразила Лика.
— Это все распущенность! И потом посмотришь на этих девочек лет через десять: ресницы выпадут, губы потеряют цвет. Ты этого себе хочешь.
Лика отрицательно покачала головой. Она не знала, что от туши могут облезть ресницы или стать белыми губы. И себе этого не хотела. Но все-таки сказала:
— Мама, и мальчикам девчонки такие нравятся. У каждой не по одному поклоннику. А у меня никого.
Лика была отличницей. Мать строго следила за ее учебой и тем, как она себя ведет и одевается. Лике не позволены были туфли даже на маленьком каблучке. Ее покупали кроссовки или мальчиковые туфли.
— Кроссовки под платье…, — Лика морщилась и вздыхала. Но слышала в ответ:
— Приличные девочки только так и ходят. Вообще, об учебе думай. На глупости не отвлекайся. Стыдно! Вырядиться, как легкомысленная она хочет!
Простоя стрижка под мальчика. Обычное форменное платье. И большой ранец. Да. Даже в восьмом и девятом классе Лике не разрешалось его заменить на что-то более изящное.
— Спину испортишь, — грозно вещала мать.
И Лика ходила такой нелепо одетой серой мышкой. Конечно, никто из парней на нее внимания не обращал. Да она и не умела с ними общаться, если честно. Потому что и здесь была куча запретов от родительницы, которые нельзя было нарушать иначе, по словам матери, можно было прослыть таковской.
Например,
— Не улыбаться лишний раз мальчишка – примут за доступную.
— Не заговаривать первой – посчитают, что за ними бегаешь.
— Не ходить с ними в кино, в парк – воспользуются, обидят, в подоле принесешь.
— Перечислять можно бесконечно, — вздохнула теперь уже взрослая Лика и снова погрузилась в воспоминания.
И вот когда она в пятнадцать лет попыталась изменить положение дел, тут же снова вмешалась мать.
И теперь, когда Лика рассказала матери, как девочки нравятся мальчишкам, как их приглашают в кино, угощают мороженым, катают на раме на велосипеде, мать только презрительно хмыкнула:
— На таких, как они, не женятся. Поиграют и бросят. Хочешь остаться одинокой?
Лика не хотела. И поверила матери. И даже начала с некоторой гордостью стала отказываться от косметики и модной одежды, отвечая подружкам, когда они пытались ее вовлечь в свое сообщество:
— Я этим не интересуюсь. В жизни другое важнее.
Она так долго твердила… Пока однажды ни оглянулась и ни увидела, что все бывшие одноклассницы замужем. Давно и удачно. Выбор же был.
А Лика одна…
И ресницы при ней, и губы. И строгая, недоступная. И никто про не ничего лишнего не скажет, в легкомыслии никто не упрекнет. А личного счастья нет. Некоторое время спустя Лика вышла замуж. Что называется – по знакомству.
— Счастливые браки только так и заключают, — безапелляционно заявила ей мать, когда Лика сказала, что как-то это ненормально, выходить за сына знакомых и после тогда, когда ее, Лику с этим парнем насильно познакомили. Любовь? Нет, особой любви у Лики не было. Но парень был неплохой. Тоже из серых мышек. Да и другого все равно не было. И взять неоткуда, а замуж и детей хотелось. Они прожили со Стасом довольно долго вместе и довольно счастливо.
Стала ли Лика с возрастом пользоваться косметикой? Чуть-чуть. Но так небрежно и только по праздникам. В ее голове бесконечно звучали нотации матери. И теперь уже сама Лика считала, что краситься ни к чему: или ты от природы красивая, или пользуешься косметикой и красота твоя фальшивая, а значит цена ей – копейка. Одежда? Только строгие деловые костюмы, застегнутые на все пуговицы.
Лика прожила со Стасом долго. Почти двадцать лет. А потом развелись. Вроде бы и все правильно. Зачем жить вместе, если нет любви? И Лике даже стало легче на душе.
А с другой стороны она растерялась. Она осталась одна. Совсем одна. Ребенок не в счет. Ей хотелось женского счастья. А где его взять? Она и в молодости-то не умела ни знакомиться с парнями, ни поддерживать дружбу, если бы замуж не выдали силком, так бы и сидела всю жизнь в девках, а теперь и тем более ей никого не найти.
Она все так же боится лишний раз посмотреть на понравившегося мужчину, улыбнуться ему, а уж куда-то пойти, впрочем, до этого никогда не доходит.
Девчонки тем временем опробовали всю косметику.
— Хороши, — подумала Лика и улыбнулась. – И не стыдятся нисколько. А как ловко со всеми этими кисточками, губочками управляются. Как будто это самый главный навык, как говорить, ходить, есть. А косметика? Именно этой фирмы мне предлагал подарить сын.
Лика вспомнила, как недавно она возмущенно заорала на сына, предложившего ей подарить эту элитную косметику:
— Ты что? На глупости деньги тратить! Я и обычной мазну.
Хм, кажется, парень в этом понимает больше чем я.
Недаром сказал:
— Все женщины ее любят и пользуются, а ты что попало берешь и подешевле.
Да. Похоже я всему в жизни научилась: университет окончила, карьеру сделала, кроме самого главного – быть женщиной, женщиной со всеми этими женскими и очень женственными штучками: с помадами, духами, тенями, подводками… Сначала меня загнали в рамки, потом я в этих рамках сама себя заперла. А теперь? Сколько я упустила! Сколького себя лишила, следуя глупым предрассудкам! На тех, кто красится не женятся? Еще как женятся! И любят! И ветреными не считают.
— Спасибо, девочки, — мысленно поблагодарила Лика девчонок за соседним столиком. – Кажется сегодня жизни меня научили именно вы. Во всяком случае выдернули из клетки условностей и придуманных ограничений.
И Лике вдруг безумно захотелось в подарок эту самую элитную косметику… и духи той же марки, у них просто волшебный запах. И так же, как девчонки, краситься и смеяться захотелось. А еще дышать. Полной грудью и с удовольствием
