На этой встрече выпускников было предсказуемо скучно. И зачем только она сюда приехала? Посмотреть на бывших одноклассников, которые пытаются из кожи вон вылезти, но показать, что чего-то достигли за эти долгие 25 лет? Ну да, велики достижения, ничего не скажешь. Куча детей, ипотечное жильё, нелюбимые супруги и ненавистная работа, которая не приносит ни денег, ни морального удовлетворения. ..
Мишка Селиверстов, дебошир и вечный двоечник, которому все учителя прочили карьеру дворника потягивая пенное поглаживал свой пивной живот и улыбался во все свои оставшиеся зубы. Интересно, сколько их осталось, зубов этих?
— Ой, девчонки, как я рад вас всех видеть! Какие же вы красавицы!
«Красавицы » смущённо улыбались, краснели, и кокетничали напропалую, совсем не обращая внимания на своих спутников.
Дааа, потрепала жизнь этих бывших девчонок и мальчишек. Девчонки, которых Мишка назвал красавицами красоту свою успели растерять, и в большинстве своём превратились в тёток. Неухоженные, не знающие косметологов, в нелепых платьях необъятных размеров, сидят, лопают эти майонезные салаты и наперебой рассказывают о своей жизни.
— Ой, ребята, а я ведь как по целевому отучилась, так в нашу школу и вернулась. Вам -то хорошо, вы раз в десятилетку приехали, посмотрели на школу со стороны, и живете себе. А я тут каждый божий день. Глаза бы мои ее не видели, школу эту, настолько устала, сил нет. Закрыть бы глаза, да сбежать, куда глаза глядят. У меня младший сын уже выпускник, решил уйти после 9-го класса, вроде как и поступить проще, и возможностей больше. Я даже и не уговариваю, пусть живет, как знает…
Это Маша Кириллова, умница и отличница класса, которая просто спала и видела себя в роли учителя младших классов.
-Что, Машка, перегорела? А как же престижная профессия, призвание, имя-отчество и и все такое?
Вовка Десятов, в прошлом хулиган и сорвиголова, а ныне примерный семьянин, отец 3 детей, бережно поддерживал за локоток уставшую беременную женщину непонятного возраста со вселенской тоской в глазах.
Это сколько ему, Вовке лет? Да за 40 уже, как и всем собравшимся. СильнО, в наше-то время так плодиться. Трое уже есть, четвёртый на подходе..
Да и Машка тоже хороша, младший выпускник… Марина вяло ковырялась в салате , в уме подсчитывая возраст одноклассников и их отпрысков и тихо радовалась, что она молодец, добилась всего, о чем мечтала, и не тянут её назад эти дети, цветы жизни, мать их…
-А вот из-за родителей и перегорела, Володька. Раньше как было? Когда наши родители учились, да даже когда мы школьниками были. Не дай Бог учитель пожалуется на тебя, все, держись, так и знай, что получишь по первое число. Мамка и разбираться не пойдет, вломит тебе, потому как знает, что учитель всегда прав. Такой девиз раньше был, поэтому и уважали учителей. А сейчас что? От горшка два вершка, а уже права у него! Стоит, смотрит на тебя бесстыжими глазами, и говорит, мол мамке пожалуюсь, она вам устроит. И ведь устраивает же, Вовка! Не школа, а черти что! Раньше школа учила, а сейчас оказывает образовательные услуги. Да нам учить некогда, одни отчеты, отчеты.
-А кому сейчас легко-то, Машка? Время такое, все крутятся, как могут. Думаешь мне отчетов мало? То в налоговую, то в пенсионный, то в ФСС. Давят мелкий бизнес, зажимают со всех сторон. Ничего, не жалуюсь, не ною.
-А что тебе жаловаться? Ты сам себе хозяин, деньги гребешь, и в ус не дуешь.
-Так и ты греби, у вас же все бюджетникам добавки, неужто не хватает? Частные уроки давай, если зарплаты мало…
Марина смотрела на эту перепалку с усмешкой. Столько лет прошло, а ничего не меняется. Помнится, в школьные годы Машка тоже постоянно жаловалась на свою тяжелую долю, и постоянно завидовала всем и каждому.
-Ой, ребята, как же я устала! Уроки, уроки, уроки. Вам то хорошо, вы и гулять ходите, и отдыхаете, а у меня уже и голова болит, и спина отваливается.
Тот же Вовка удивленно смотрел на Машку, и говорил, мол ну не учи, тоже сходи погуляй, кто тебе не дает?
Машка, картинно заламывая руки объясняла, что мол это тебе, двоечнику, без разницы, одной двойкой больше, одной меньше, тебе мол папа поможет, а ей, Маше, надо учиться, чтобы человеком стать, профессию получить.
Верочка Максимова охала, ахала, и без конца удивлялась, какие же все стали взрослые!
— Ребята! Как же хорошо, что мы собрались! Жаль, что не все, но ведь как здорово, пусть даже таким составом наконец-то встретились. Даже Марья смогла выбраться… Ну рассказывай, Маринка, как ты? Вижу, выглядишь прекрасно, на свой возраст и не тянешь….
Ну начинается… Что ты, где ты, как ты.. И ведь если подумать, то никому не интересно ни кто ты, ни как ты. Так, праздное любопытство, лишний повод потом перемыть все косточки. Зря все это, не стоило ехать, чтобы посмотреть вживую на эту клоунаду.
Ведь не хотела же, даже не планировала Марина ехать, сразу же предупредила Верочку, старосту и активистку класса, что нет у нее времени на все эти глупости.
Однако Вера тараторила без умолку, кажется, даже и не слушая, будто боялась, что Марина бросит трубку на самом интересном месте…
-Марья, ты давай, выбирайся. Как — никак 25 лет прошло с того момента, как наш 11 класс пустился в свободное плавание. Это знаешь ли довольно таки солидный срок, тем более, что ты так ни разу и не приезжала. Да и не все дожили до этой даты. Вон, Юрка Антипин, молодой же совсем, жить да жить, а вот видишь, как бывает? Наташи Мальцевой уже 4 года нет, Кольки Ветрова, Яны Борцовой, Анечки Анненковой…Ой, Марья, летит время. Это сколько же прошло лет как Анечку похоронили? Верочка, горестно вздохнув, замолчала , словно ожидая ответа, и тут же ответила сама себе…
-Лет 15 уже наверное, да, Марина? Ну да, я же как раз беременная и была, что на похороны не попала…
Марина поморщилась. Фу, ну что за Марья? Уже много лет никто ее так не называет, и сейчас так странно слышать это детское прозвище… Едва открыв рот, хотела Марина осадить собеседницу, указать ей на то, что она не Марья, а Марина Викторовна, и некогда ей заниматься такими глупостями, что встреча с абсолютно посторонними людьми никак не входит в ее планы, так же, как и обсуждение чьих-то похорон, и вообще, где ты взяла мой номер телефона, но почему- то вместо всего этого просто спросила:
-А когда вы собираетесь?
Услышав ответ снова поморщилась. Ну какая встреча выпускников? Совсем неудобное время, да и что за повод- 25 лет? Зачем это все? Нет, не поедет она.
Верочка, снова горестно вздохнув, сказала:
-Марья, ты не отказывайся сразу, подумай, еще же целый месяц в запасе. Ну и что, что в Москве, не на краю же света. Хоть на поезде, хоть на самолёте. Это Ванька наш далеко забрался, в Германию с семьёй уехал, потому и на встречах не присутствует, а тебе-то проще, приехала, и с классом встретилась, и у брата погостила…
Обещав подумать, Марина выкинула этот разговор из головы и забыла, но назойливая Вера никак не желала оставлять Марину в покое, и без конца напоминала, мол скоро же совсем, что ты решила, Марья?
За неделю до выпускного, в конце ноября Марина в резкой форме ответила Верочке, что мол отстань уже, а? Не до того мне, тут вся страна к новому году готовится, дел на работе невпроворот, а ты выдумала встречу выпускников. Не поеду.
Что на нее нашло тем пятничным вечером? Какая-то ностальгия нахлынула. Стало так грустно от осознания того, что и правда, они, их поколение, мрут, как мухи.
Юрка Антипин, Наташа, Колька, Янка, подруга детства. С Анькой хоть и не дружили никогда, а напротив, были заклятыми врагами, но тоже жалко.
А сколько осталось ей, Маринке? Сколько ей самой той жизни отмерено? А брату ее, Валерке? Ведь он на целых 12 лет старше. Сколько они не виделись? Да как мать умерла, так и не виделись больше. Как раз наверное 20 лет и прошло уже…
Глупо поссорились, нелепо.
Марина, молодая, амбициозная, после школы замахнулась не куда-нибудь, а в саму Москву. Она всегда своевольная была, вредная.
Тогда вся семья пыталась образумить Марью, спустить ее с небес на землю, но вздорная провинциальная девчонка , помахав перед семьей аттестатом с одними пятерками поставила ультиматум: Или вы даете мне денег, и я еду в Москву, или вы не даете, но я все равно еду.
Мать тогда всю кубышку распотрошила, заняла у всех, у кого могла, и дочь уехала. Само собой разумеется, столицу не удивил отличный аттестат, а амбиции и подавно, а потому вернулась Марина домой, поджав хвост, и поступила в столицу, но уже краевую, решив, что бухгалтер- профессия не самая плохая, а хороший бухгалтер и вовсе на вес золота.
Что и говорить, не прогадала Марина. Грызла гранит науки, учила, зубрила, в общем, сделала ставку не на внешность, как та же Янка, а на свои светлые мозги.
Янка, та как бабочка, порхала с цветка на цветок, а проще говоря, от мужчины к мужчине. Внешностью природа ее не обделила, а потому вниманием со стороны противоположного пола она не была обижена.
И где она сейчас, эта Янка? Один холмик и напоминает о том, что жила когда-то на земле такая красавица. Запрещенные вещества мало кого отпускают, вот и Янка сгинула, пропала. Даже памятника достойного не заслужила, так, самый дешевый памятник с крестом, да фотография со школьных лет. И зачем жила? Чего добилась?
Марина тоже дурнушкой не была, и внимания ей хватало, да только не разменивалась она на богатеньких женатиков, не хотела быть на вторых ролях, хотелось ей всего и сразу. Чтоб и деньги у мужа, и связи, и она сразу в жены законные…
В Володьке разглядела она потенциал. А что, вдовец, без обузы в виде детей, офицер, у которого маячит перспектива перевода в вожделенную Москву. Ну и пусть старше, что такого? Ему почти 40, ей едва 20 исполнилось. Лучше так, чем с ровесниками сопливыми мыкаться, да ждать манны небесной. Не для неё это всё, когда вместе и в огонь, и в воду.
Даже усилий особых прикладывать не пришлось, поплыл Володя, что теленок, который мамкино вымя увидел. . Марина тогда сразу сказала, мол всё будет, но после свадьбы, а Володя и не противился, влюбился, как мальчишка.
Мать, когда узнала, что Марья теперь мужняя жена, просто села там, где стояла.
— Как же так, Марина? А свадьба? Гости там, выкуп, подарки…
— Ой, мама, я тебя умоляю… Ну кому нужен твой выкуп с караваями и продажей блинов? Только позориться. Прошлый век какой-то. Сервизы, комплекты постельного белья да куча народу, большинство из которых я и не видела никогда. Мы просто расписались с Володей, и через 2 месяца уезжаем в Москву.
— В Москву? А как же мы?
— А что вы? Ну живете, и живите себе дальше.
Маринка тогда приехала в городок, родителей с мужем познакомить, да и документы заодно переделать.
Всё шикала на родителей, одергивала их без конца и края, мол не позорьте меня, помолчите. И молчали родители, старались лишний раз и рта не открывать, чтобы Марья не сердилась. Валерка только спелся с Володей. И на рыбалку его тянул, и на охоту. Они же почти одного возраста… Володя радовался, отдыхал душой, а Маринка сердилась, хмурилась, и ворчала на брата, мол сам беспутный, ни рыба, ни мясо, только и делов, что с удочкой да ружьём бегать, давай, ещё и мужа моего приобщи к этой ерунде. Он человек серьёзный в отличие от тебя!
Едва приехала Марья, и снова в дорогу собралась, на этот раз совсем не близкий путь выбрала доченька.
Мать, провожая дочь во взрослую жизнь плакала навзрыд, словно предчувствуя, что больше и не увидит дочь.
Так и вышло. Жизнь в столице захватила Марью, взяла в плен, и никак не хотела отпускать. Сначала развлечения , потом работа, потом ещё много чего, не до гостей, не до поездок. Всё ворчала, мол ну куда нам ехать, мама? У Володи служба, у меня работа, да и вообще, сейчас ли отдыхать? Ну поговорили с тобой, и хватит.
А потом ехать пришлось. Скрепя сердце, нехотя, пришлось отложить и службу, и работу, сорваться в один миг, внезапно, негаданно и нежданно, потому как смерть и не спрашивает, и не ждёт, а приходит тогда, когда ей одной угодно.
Когда Валерка позвонил и сказал, что умерла мать, Марья сначала не поверила, потом хотела придумать отговорку чтобы не ехать, а потом Володя, в кои то веки стукнули кулаком по столу и сказал:
— К живой матери не ехала, всё оправдывалась, так хоть к холодным ногам съездить надо, уважить память.
Похороны Марина не любила так же, как и свадьбы. На свадьбе как бывает? Жених делает вид, что любит невесту, невеста делает вид, что любит жениха, родственники улыбаются, веселятся, и делают вид, что любят молодых, а на деле едят и пью на халяву.
Собственно, похороны мало чем отличаются в этом плане. Все делают вид, что скорбят по усопшему, говорят пафосные речи о том, каким замечательным человеком был (а) покойный(ая) , утирают фальшивые слезы, а на деле пьют, едят, и к концу мероприятия забывают, где находятся, и чуть ли не песни петь начинают.
Так было и на похоронах бабушки с дедом, и у отца. Марина, которой на поминальном обеде отца и кусок в горло не лез тогда в слезах убежала, лишь бы не слушать эти бредни, а потому сейчас, едва представив, что то же самое ждёт её и на похоронах матери снова сморщилась, но против мужа идти не решилась.
Там, на похоронах матери она впервые познакомилась со второй женой брата. Женщина простая, без претензии на роскошь, суетилась, подносила готовые блюда и забирала грязные тарелки.
На свадьбу брата Марина не приезжала, как обычно сославшись на занятость, отделалась дежурным поздравлением и небольшой суммой денег, и сейчас, глядя на эту женщину Марья думала, как же примитивен её брат…
Вся какая-то деревенская, простая, с пухлыми щеками, разведёнка с ребёнком. Неужели Валерка совсем ничего не видит? Ну и зачем она ему сдалась, эта Ира?
Когда Валерка, виновато глядя на младшую сестру сказал, что хотел бы перейти в материн дом, она, презрительно глянув на него пыталась подобрать слова, чтобы в резкой форме сообщить, что он неудачник, но Валерка, видя недовольство на лице сестры поспешил сказать:
— Ты не думай, Марья, я тебе всё выплачу, мы ведь оба наследники. Зачем продавать дом кому попало, когда я у тебя выкуплю твою половину, и буду жить своей семьёй. Ира беременная, скоро рожать. Марья, так что скажешь? Не сразу выкуплю, частями буду отдавать. Так и ты будешь ездить не в гости, а как к себе домой.
Марина нехотя кивнула головой, мол что уж там. На том и разошлись. Даже на 9 дней не осталась Марина, некогда, мол вы уж тут сами, без меня.
А потом завертелось, закрутилось, полетела жизнь, только успевали мелькать мгновения.
Без сожаления перешагнула Марина через Володю, когда на горизонте замаячил более перспективный и выгодный в финансовом плане кандидат на роль мужа, без сожаления стала требовать с брата всю сумму за свою долю разом, прямо сейчас и немедленно, когда появилась возможность стать совладелицей фирмы.
Валерка тогда чуть не плакал, мол ну негде мне взять такую сумму, договаривались же, Марья, что частями буду отдавать.
Марина, хмыкнув, сказала, что мол не Марья она, а Марина Викторовна, и эти части ей ни в какое место не упирались. Или всю сумму разом, или дом на продажу.
И ведь выкрутился Валерка. И деньги сразу нашёл, без всяких частей. Да и Вовка не пропал, живёт себе,
Как привык, по накатанной. Без целей, без амбиций и планов на будущее. Как говорится, день прошёл, и слава Богу.
И ведь невдомёк Марине было, что Валерка с Ирой оба в кредитах погрязли, чтобы деньги выплатить Марине , а Володька чуть в петлю не полез. Её какие проблемы? Володька- тюфяк, амёба, который привык довольствоваться малым, а ей, Маринке, надо большего. А то, что у Валерки с арифметикой беда, Маринку тоже мало волнует. Хочется ему жить в родительском доме- будь добр, выплати долг сестре, и живи. А если не можешь выплатить, то чьи это проблемы? Уж точно не Маринкины. Вот бы ждала она года 3, пока бы он рассчитался! А жирно не будет?
Получив с Валерки всю сумму, Марина казалось и забыла, что есть у неё старший брат. Настолько погрязла она в этом бизнесе, в новом браке, что всю свою прошлую жизнь просто- напросто перечеркнула.
Ещё и удивлялась, когда Валерка сам ей звонил. Этом был не праздный интерес, не дежурный звонок в виде поздравления с праздником, а действительно интерес, настоящий, неподдельный. И тем более смешно Маринке было получить в подарок от брата на день рождения пару тысяч, мол с днём рождения, Марья, порадуй себя.
Вот наивный! Ну чем она может порадовать себя этими копейками, когда она — уже не совладелец, а полноправная владелица фирмы, и денежный оборот этой фирмы равен такой сумме, которая Валерке и не снилась…
И Марина, привычно морщась, скидывала некоторую сумму брату на день рождения, на новый год, на 23 февраля, племяннику на конфетки, жене брата на помаду, и на все звонки отвечала с неохотой, а на приглашения в гости отделывалась лишь обещаниями, мол позже, потом когда-нибудь. ..
Тем злополучным пятничным вечером Маринку накрыло. То ли Верочка, староста и активистка была тому виной, то ли ещё что, а просто задумалась Марина о том, для чего она живёт…
Вот есть у неё квартира с панорамными окнами, шикарный вид из этих самых окон, мебель дизайнерская, стоимостью как крыло самолёта, одежда не из масс-маркета, салоны, фитнес, массажи и всё такое, а толку?
Ни мужа у неё нет, ни детей. И семьи нет. Муж, ну тот, который более перспективный, чем Володя, вскоре без сожаления променял её на более молодую , красивую и фигуристую. Конечно, щедрые отступные были приятным бонусом, которые позволили стать Марине уже владелицей фирмы, но разве в этом счастье?
Есть брат, Где-то там, далеко в провинции, который в последние пару лет и звонит только по праздникам. Есть фирма, есть салоны, фитнес, тренажёры, подруги, жизнь в столице, безбедная, сытая, но нет самого главного, простого, женского счастья.
В тот день Марина, поддавшись эмоциям зашла на сайт, и забронировала билет на самолёт.
А иди оно всё! Вся эта Москва, квартира, работа. Один раз живём. Полечу, была не была. Хоть к матери с отцом на кладбище сходить…
Позвонила Вере: не поздно ещё одно место на встрече забронировать?
Вера обрадовалась, и уверила, что не поздно, всё решим, ты главное приезжай!
Валерка, братик… Обрадовался, мол Марья, в чем проблема? Приезжай, ждём. И на кладбище сходим, и дома посидим…
И сейчас, сидя в этом душном зале, с толпой немолодых, посторонних ей людей Марина уже жалела, что приехала сюда, поддавшись эмоциям.
Хотелось уже оказаться в номере гостиницы, которую она забронировала ещё до приезда, до того, как оказалась она в городе своего детства…
Еле как вырвавшись от бывших одноклассников, Марина вызвала такси и поехала к брату. Сейчас посидит немного, заберёт свою сумку, и поедет в гостиницу, где наконец-то сможет отдохнуть…
Увы, от брата так запросто вырваться не удалось. Собрались какие-то люди, вроде как родственники, которых Марина помнила очень смутно. Валерка, худой, уставший пожилой мужчина, суетился вокруг своей сестры, пытаясь ей угодить.
— Марья, салатик вот, Ирочка делала, овощной…
-Сырок, домашний, Ира сама.. И на продажу, и себе, попробуй, ты такого в своей Москве не ела…
— Курочка, Марья, ещё с утра ходила, а сейчас вот, на тарелке у тебя…
Как- то не по себе было Марине и от всего этого сборища, именуемого семьёй, и от салатика, и от сыра, и курица эта, которая ещё с утра…
Не задумывалась Марина никогда о судьбе несчастных курей, чьи сухие грядки потребляла женщина, а тут как то неприятно вдруг стало. Ходила себе пернатая, клевала зёрнышки, чистила пёрышки, и вдруг, в угоду кому-то, да хоть бы и ей, Марье, положили её голову на пенёк, лишили несчастную перьев, и зажарили в духовке, с чесноком и специями…
— Я устала, Валер. Спать хочу.
Засуетился Валерка, забегал. Глянул красноречиво на супругу свою, мол готова постель?
— Пойдём, Марина, покажу тебе, куда лечь.
Зачем-то пошла Марина. Вроде и тот же самый дом, в котором росла она, а ведь тот, да не тот. И обои появились вместо белых, известковых стен, и мебель, пусть и не дорогая по московским мерках, а всё равно современная.
— Там наша спальня, Марин. Мы родительскую спальню под себя переделали, не обижайся , но в супружескую комнату не положу тебя. Тут Валюшка спит, я тебя к ней положу. Она на матрасе поспит, а ты на постель ложись, я всё поменяла, чистенькое постелила. Могла бы в зале, но сама понимаешь, там Ванька спит, куда уж я тебя?
Марина, словно очнувшись ото сна сообщила, что не стоит беспокоиться, она вот сейчас машину вызовет, и в гостиницу поедет, мол номер уже забронировала.
И Ира, и Валерка удивлённо смотрят на неё, мол что ты выдумала, Марья? Ну какая гостиница? В тесноте, да не в обиде, ложись спать, не выдумывай…
Еле вырвалась Марина из этого семейного плена… Нет, вот придумали тоже! Ребёнок, девчонка — подросток будет на полу спать, в одной комнате с чужим ей, незнакомым человеком, вроде как тёткой… В зале парень взрослый, там, за стеной, Валерка с Ирой… Нет, не привыкла Марина так жить… Одна сейчас живёт, в трёх комнатах, и то места себе не найдёт, а тут один на одном..
Лежать в казённой постели Марина и никак не могла уснуть. В голове крутились события последних суток. Самолёт, приезд в отчий дом, короткий разговор с братом, встреча с одноклассниками, опять дом, родительский дом, которым сейчас владеет брат… Его удивлённый взгляд, и голос, полный разочарования…
-Как это в гостиницу, Марья? В тесноте, да не в обиде…
-Прости, Валера, не привыкла я в таких условиях жить. Ну что это- ребёнка с постели выгонять, да и вообще, вы тут и без меня один на одном живете, ни поспать, ни поесть, ни помыться толком. Я по другому живу, братик, и так как вы я не умею…
А ведь обидела она брата… Очень обидела… Надо же, ФИФА какая! Не привыкла она! Условия, то да се… А в детстве, тогда, давно, жили ведь они с Валеркой в одной комнате. И душа не было, и туалет на улице, и он, старший брат, горшки за ней носил.. И как хорошо тогда было, без всех этих амбиций, без выпендрежа, без вот этого всего… И была она тогда просто Марьей, а не Мариной Викторовной, без претензии на роскошь, на всю эту мишуру…
Отчего-то захотелось Маринке как тогда, в детстве, прижаться к Валерке, обнять старшего брата крепко- крепко, уткнуться в его грудь, и стать той самой Марьей, маленькой, беззащитной девчонкой…
Встала Марина, натянула спортивный костюм, куртку, и вышла из номера. Ай, будь, что будет, поди не спит ещё Валерка?
Валерка не спал… Сидел на крыльце, курил. Увидев подъехавшее такси встрепенулся, подскочил, выглядывая через высокий забор, словно кого-то ждал…
— Маринка, сестрёнка…
— Марья я, Валерка…
И сидели они, обнявшись, и плакали, и смеялись, и курили одну сигарету на двоих . И возмущалась Марья, мол что за дрянь ты куришь, Валерка? Это же отрава в чистом виде! Или кури нормальные сигареты, или завязывай!
Валерка, смеясь, строжился на сестру, мол ты бы вообще молчала, мать будущих племянников! Ей рожать, а она тут курит сидит..
Марья, дав волю эмоциям плакала навзрыд, рассказывая брату обо всём, что было, мол какая я мать, Валерка? Мне лет-то сколько?
И Ирина, жена Валерки, выйдя на улицу в эту ноябрьскую, морозную ночь одной сорочке строжилась не притворно, не понарошку, а взаправду, мол ну вы, родственнички, хватит попы морозить! Чего расселись тут? А ну бегом в дом, а не то застудитесь, лечи вас потом…
И в доме, за столом, пила Маринка наравне с братом не шампанское вино, не коньяк, не виски, а обычный самогон. Пила, и не пьянела.
И говорила, говорила, говорила… О том, что устала, что нет сил, что хочет вот так, по простому, дом, семья, муж и дети…
И Валерка, брат, кивал головой, словно понимая, и говорил, что они- семья , и она, Марья, может в любое время приехать.
— Маринка, мой дом- твой дом… Приезжай, мы всегда рады…
И Маринка, глотая солёные слезы просила прощения, мол прости, Валерка, и за маму, и за дом… Ну не могла я иначе, сам понимаешь, это Москва, это деньги…
— Да что уж там, Марья. Права ты, слов нет. Кому нужны эти части? Деньги счёт любят, а родня… Да ладно, что уж. Выкрутились же…
И уезжая домой, в Москву, Марья плакала, клялась и божилась, что не потеряется, будет звонить, писать, и обязательно приедет летом, и к родителям на могилки, и к брату на день рождения. ..
И знал Валерка, что не приедет Марья, и знала Марья, что всё это просто слова… И весь этот визит не что иное, как простая женская слабость, которая больше не повторится, и дай Бог чтобы встретиться ещё хоть раз при этой жизни.
И снова закрутит жизнь, захороводит, и будет Марина Викторовна опять железной леди, а Валерка, брат её, будет простым мужиком, сыном, отцом, мужем и дедом… И будут уходить одноклассники, а Марина, она же Марья, будет сидеть в столице, в своей квартире с панорамными окнами, и думать:
Как хорошо, что и никто меня не тянет назад… Дети, цветы жизни, мать их… А вообще, сколько мне той жизни осталось?…
Язва Алтайская
