Сегодня с утра не решалась одна задача…
Такая привычка на работе выработалась: ставить задачи и планомерно решать. А тут — затык…
А всего-то надо — поздравить тёщу с днём Рождения. Приятная и полезная миссия…, а не идëт!
Не отвечает телефон. Ни мобильный, ни стационарный. Сноха ушла в школу… Вот день проходит с тяжелеющим чувством невыполненной задачи. А ведь нельзя без внимания такого человека оставить….
МОЯ ЛЮБИМАЯ ТЁЩА
Человек, который произвёл на свет твою любимую девушку, волей-неволей становится родным. Поэтому, если на свадьбе сказать «папа» тестю мне было сложно, то вот назвать тёщу мамой получилось само собой. Искрящиеся голубые глаза, красивые с сединой волосы — живое лицо располагало к лёгкому и непосредственному общению.
Ах, да! Совсем забыл представить… Мою «вторую маму» зовут «Максимовна». Во взрослом мире обращение по отчеству — обычное явление, особенно, когда отчество досталось от родителя заслуженного и знаменитого в определённых кругах. Максим Лукьянович определённо был человеком известным и достойным уважения, и уж однозначно — творческим. Ведь только творческий склада мышления и мог привести к тому, что и товарищи по работе, и соседи, все, кто мог бы называть мою тёщу по имени-отчеству, предпочитали укороченный вариант «Максимовна». Потому что назвал свою дочь Максим Лукьянович Елихонидой. И если «тётя Геля» вполне произносимое сочетание, то «Елихониду Максимовну» даже родная мать выговорить не могла.
Вот уж имя так имя! И солнечная «Геликонида» в нём и ангельская «Ангелина», да и характер уродился под стать: яркая, светоносная, полная энергии и сил, но в то же время спокойная и умудрённая, готовая всякому помочь, поддержать. Открытая и предприимчивая она снискала себе много друзей, хотя, наверное, и завистников по жизни хватало…
Представить себе сложно, как уложилось в голове этой женщины, разложилось там по полочкам сознание разных эпох… Ведь каждое время несло свои ценности и ориентиры, свои радости и свои преодоления. Дитя войны, в детстве Геля тянулась к знаниям: учила уроки, сидя под лучинкой, за многие вёрсты топала через лесные кущи в школу.
Вечерами частенько доставалось ей от старшей сестры — Лины: «Что ты сидишь над книжками вечера напролёт? Сколько лучины зря переводишь?! Да и зрение портится!» Но тяга к знаниям не пропала, а напротив — упрочилась: после школы — сельхозинститут с лекциями и практикой, зачётами и экзаменами. На работе — повышение квалификации, спецлитература по зоотехнии, практический опыт работы в режиме многозадачности, специализация по разрешению конфликтов. Сегодня, в свои 80 — она общается с подругами по «мобиле» и по скайпу. Если полвека назад обучалась управлению лошадьми в упряжке и верхом. то теперь может «оседлать» велотренажёр и управиться с беговой дорожкой.
Свободное время и сейчас проводит за чтением: журнал «ЗОЖ» или обновлённый букварь, хрестоматия по литературе или роман Мураками — всё уходит «влёт»! Любознательно, с детской непосредственностью, открывает бабушка и тайны намерзания льда, и сложности самоидентификации японских подростков.
Однако, свободного бывает всегда мало. Ведь столько вокруг происходит интересных вещей! В городе — новые постановки Национального театра, концерт «Бурановских бабушек», а то — в Зоопарке народятся новые зверята: львята, медвежата или козлята камерунские! Причём молодые козлята вызывают самый яркий интерес и живые эмоции. Ведь бабушка Геля — зоотехник.
Профессия выбиралась по зову души, и часто, ласки, нежности и заботы колхозным зверятам доставалось больше, чем собственным детям. Потому что ответственное отношение к работе и к тем «кого приручили» — ещё одна черта моей тёщи. Я сам был свидетелем волшебного преображения вошедших в транс от собственного пережёвывания овечек и коз. Как оживали их глаза, как устремлялись они гурьбой, по-младенчески бекая и подрагивая от возбуждения хвостиками, заслышав издали нежный голос! Каждого бабушка потреплет, кому-то достанется похвала, а кого-то пожурят за неопрятный вид. И обычная кормёжка превращается в часовую зоотерапию: — Где там наша бабушка?, — вопрошают внуки. — Так ведь управляться ушла… И всем понятно, что скоро её ждать не придётся.
А в деревне вообще ни дня не проходит без событий. То в клубе на концерт пенсионерский соберутся бабушки. Тогда нашьют нарядов праздничных или из сундуков национальные костюмы принесут, что приданным по женской линии передавалось. И разнесутся их голоса по округе: глубокие, сильные и возраст им не помеха. И споют, и спляшут, и сценку поучительную покажут — и стар и млад радуется.
А то выйдут бабоньки на старый Сибирский тракт встречать юбилейный забег в честь Куликовской битвы. И тогда к костюмам перепечи добавляются. Да с грибами, да с капустой, да с творогом! А вот — табани ещё тёпленькие, да зырет к ним — нежнее аглицкой сметаны! И конечно. Наша Максимовна на передних рубежах, и перепечи её самые вкусные.
А вот однажды в километре от деревни перевернулся КАМАЗ. Всё обошлось, водитель жив, просто мягонько в кювет перевернулся и лежит. Вот только груз в прицепе был — арбузы астраханские. Конечно, самые красные и самые круглые. И раскатились арбузы-то по обочине… Так и здесь наша бабушка тут как тут — помогает водителю полосатеньких в кучу подкатывать, совсем побитые да потрескавшиеся отсортировывать. А народ с другой стороны к вопросу подошёл — нет-нет, а перекатывает арбузики-то к деревне… Сначала «ой, совсем плохонькие», потом «ну, хоть за полцены?». а потом и «всё равно прокиснут» покатились… Это надо было видеть! Большой был прицеп-то у КАМАЗа. Зрелище из голливудских фильмов: в окна таращатся старики, а по улице, как муравьиная тропа туда и обратно: кто на тачке, кто в тележке. кто просто вперекатку. И молодёжь и женщины возраста пенсионного, а с ними рядом — ничего не понимающие, но возбуждённые собаки. «-А чего? Их ведь можно и просто, и с хлебом, и даже солят некоторые! А вот ещё внуки к выходным понаедут! И скотины опять же полный двор — всем ведь кушать подавай…» Одним словом, всю неделю потом царила в деревне арбузная диета: людям — мякоть, курам — семечки, скотине — корки.
И такие истории происходят каждый день, и везде наша бабушка — активный участник, всем образом жизни доказывающая: «Жизнь прекрасна и удивительна!». И оптимизмом этим невозможно не зарядиться! Сидишь, бывало, после визита к пчёлам, смазываешь парным молоком пчелиные укусы, а тут любимая тёща подходит: «На дворе дождик начинается, надо быстро сено убрать!»… Размышляешь потом о том, что же тебя повело в дождь с вилами на трудовые подвиги? Он самый, Заряд Оптимизма!
