Рыбки в аквариуме были такими яркими и такими быстрыми. Петя провел пальчиком по стеклянной поверхности аквариума, а потом приоткрыл рот, подражая рыбам внутри него. Ему нравилась всякого рода живность, жаль было только то, что мама запрещала ему заводить собаку, кошку, хомячка и даже рыбок.
— О них надо заботиться! — с укором говорила она. — А кто будет о них заботиться? Явно не ты, не папа и не Антон. Все ляжет на мои плечи, а мне это и даром не сдалось!
Вера Никитична была категорична в вопросах ведения домашнего хозяйства. Ей не нравилось то, что тянуть приходилось все на своих плечах. И готовка, и уборка, и контроль оплаты счетов — все это входило в ее семейные обязанности, а она хотела хоть иногда расслабляться и не думать о том, что надо делать завтра.
Петя понимал, что забота о рыбках может для мамы в тягость. Он видел, что папа, возвращаясь с работы, сразу ложится на диван, вытягивает ноги и читает газету в то время, как мама носится из комнаты в комнату, что-то готовит, успевает протереть тряпкой столы и стулья, а еще поговорить по телефону с подружками и родственниками.
Даже когда звонила бабушка Женя, а это мама отца, с ней разговаривал не папа, а именно Вера Никитична. Борис Иванович морщился при виде телефонной трубки и отмахивался руками.
— Сама поговори с ней! — вполголоса говорил он жене. — Я не могу с ней говорить, у меня нервный тик начинается.
Мама сжимала губы, и тогда они превращались в тонкую полоску, но отцу не возражала. Папа работал важным начальником, а мама всего лишь бухгалтером, поэтому отдых папы был превыше всего. После работы, где Вера Никитична была с головой погружена в цифры и расчеты, налоговые тонкости и прочие бухгалтерские особенности работы, она бежала в близлежащий гастроном, где покупала продукты на ужин и обед, который отец съедал днем вместе с Петей. Обеденный перерыв у Бориса Ивановича, как у важного партийного работника, длился не один час, а целых три, зато и работал он не до пяти, как мама, а с восьми тридцати и до половины седьмого. За эти три часа Борис Иванович успевал добраться на трамвае до дома, поесть, покемарить и посмотреть телевизор, после чего снова за двадцать минут езды на трамвае оказывался на работе.
Петя не знал, чем именно отец занимается на работе, но пару раз он был свидетелем разговора мамы с приятельницей, в котором Вера Никитична говорила о том, что «Боря балду пинает, а потом дома лежит на диване так, как будто вагоны разгружал». Для мальчика, которому исполнилось десять лет, слышать такое было странно. У него в голове возникали сразу сотни вопросов о том, почему же именно так происходит.
«Неужели папа притворяется?» — это был главный вопрос Пети, который по вечерам долго всматривался в Бориса Ивановича, лежащего на диване с усталым лицом.
Борис Иванович не особенно занимался своими детьми. Вообще, иногда Пете казалось, что и он, и его брат были для отца в тягость. Все на себе тащила мать, в том числе воспитание детей, а также их дополнительное образование и посещение секций.
Отец как бы присутствовал в семье, но в то же время вел себя отстранено, так, как будто бы он жил своей отдельной личной жизнью, в которую для его родных доступа не было.
Часто в гости к семье приходили друзья и знакомые, как со стороны отца, так и со стороны матери. В своем узком кругу они частенько обсуждали работу и говорили о том, как живет каждая отдельная семья.
Выходило так, что в семье Пети и Антона все было просто замечательно. У них было все: и машина, и отдельная четырехкомнатная квартира, и возможность выезжать на море один или даже два раза в год, а еще проводить там целый месяц, а остальные семьи никак не могли позволить себе не то что машину, но даже расширение жилплощади. Например, переезд из однокомнатной квартиры, в которой одна семья жила с тремя малолетними детьми, хотя бы в двушку, казался им невозможным.
Часто Петя слышал о том, как Бориса Ивановича просят об одолжении, например, похлопотать перед высшим руководством о том, чтобы семью подвинули в очереди на автомобиль или квартиру. Однако по какой-то непонятной для Пети причине, Борис Иванович всегда отказывался от этого. Он не хотел помогать людям, пользуясь своим положением, и однажды Петя не выдержал и задал отцу вопрос:
— Папа, а почему ты не можешь помочь Сидоренко получить машину? Ведь для этого тебе нужно всего лишь поговорить со своим начальником и убедить его в том, что семья, в которой есть четверо детей, может перепрыгнуть через несколько пунктов и оказаться в начале списка?
Пете все казалось таким простым и очевидным, что он действительно не понимал, по какой причине отец отказывается помочь семье лучшей подруги Веры Никитичны.
— Сынок, ты просто не понимаешь, — ответил Борис Иванович, — стоит меня один раз прогнуться и дать слабину, как все желающие тут же потянутся ко мне в очередь и станут просить меня решить все их проблемы.
— А что плохого в том, что ты помогаешь своим близким людям решать их проблемы? — с удивлением спросил Петя.
— А в том, дорогой мой, что в будущем, кроме как для того, чтобы поделиться со мной проблемами, эти люди больше не придут ко мне ни для чего. Я превращусь для них в вечный источник решения их проблем и вопросов, а в следующий раз мой отказ и может оказаться причиной для разрыва отношений.
Петя ничего не ответил своему отцу, но соответствующие выводы для себя сделал. Он понял, что если ты попробуешь решить чьи-то вопросы, то следующий твой отказ будет воспринят не совсем правильно. И тогда ты рискуешь из друга превратиться во врага и настроить против себя близких людей.
Со временем старший сын привык к такому подходу отца и уже не удивлялся тому, как отказывал Борис Иванович своим знакомым, обращавшимся к нему за помощью.
Годы шли, а отец не менялся. С каждым годом он получал новое повышение, хотя, казалось, что расти из кресла начальника было уже некуда. Однако, как оказалось, было куда, и Борис Иванович гордился собой и своими достижениями.
***
В день рождения Пети, когда ему исполнялось пятнадцать лет, случилось непоправимое. Он, как обычно, вернулся из школы, прекрасно зная о том, что его ждет вечерний праздник в кругу родных и друзей. В честь дня рождения учительница даже отпустила его пораньше с уроков, поэтому поводов для радости было еще больше.
Петя влетел в квартиру, отшвырнул подальше свой школьный портфель, ведь впереди был его день рождения, а потом еще суббота и воскресенье, как вдруг он услышал голоса родителей. Они разговаривали между собой на повышенных тонах, что было необычно.
— И что ты хочешь сказать? — спросил отец Пети, при этом его голос звенел от возмущения.
— Я сказала тебе все, что хотела! Я устала от тебя и твоих капризов. Ты как третий ребенок, который нуждается в постоянном уходе. Я больше не хочу так, я хочу расстаться.
В глазах у Пети потемнело. Как же так? О чем вообще говорила мама? Он не может допустить того, чтобы родители разругались из-за какой-то ерунды, а потом еще из-за нее расстались. Тем более, в его день рождения.
— Я не представляю, как ты сможешь это сделать, — сказал Борис Иванович ледяным голосом, — ты соберешь вещи? И что? Куда ты пойдешь?
— Хотя бы к твоей матери! По крайней мере, она меня бы прекрасно поняла. Потому что ты — копия своего отца. Ленивый, наглый и требовательный. А сам что ты делаешь для того, чтобы другим было хорошо?
— А что я должен, по-твоему, делать? Ноги твои целовать?
— Боря, не перегибай палку, прошу тебя, — разочарование отчетливо слышалось в голосе Веры Никитичны, — ты понимаешь, о чем я говорю, только толку от этого не будет. Ты уже не изменишься. Тебе пятьдесят лет, ты уже не в том возрасте, чтобы меняться, и я прекрасно это понимаю.
— Тогда что? Развод? — спросил мужчина, и у Пети снова все поплыло перед глазами от волнения.
— Да, развод! — выкрикнула Вера Никитична, а Петя больше не мог слышать этого разговора. Он выбежал из дома и помчался в сторону парка, который находился в пятистах метрах от их дома. Он гулял до позднего вечера, так и не явившись к своим гостям.
Домой он пришел только к одиннадцати, когда на улице стало совсем темно. Мать встретила его заплаканной, а в зале Петя увидел накрытый стол. Видимо, его ждали, но так и не дождались.
— Где же ты был? — спросила Вера Никитична, всхлипнув.
— Я гулял, — хмуро ответил Петя, а потом увидел полное любопытства и непонимания лицо брата. Антон искренне не понимал, почему его старший брат пропустил собственный праздник.
— Ты гулял, пока тебя ждали гости? — почти взвизгнула Вера Никитична. — Я весь день угробила на то, чтобы приготовить твои любимые блюда и испечь торт. К тебе приехала бабушка издалека, твои друзья собрались за столом, чтобы поздравить тебя! А ты решил всех удивить своим отсутствием? Петя, что с тобой происходит?
Петя опустил голову, а потом вдруг почувствовал прилив гнева:
— А с вами что происходит? Почему ты с отцом говорила о том, чтобы развестись?
Вера Никитична слегка побледнела, а Петя услышал приближавшиеся шаги отца.
— Что ты услышал? — задал вопрос Борис Иванович, и Петя испугался. Он не ожидал, что отец будет так недоволен тем, что Петя стал невольным свидетелем их серьезного разговора.
— Про развод, — промямлил Петя, а у Антона от его слов вытянулось лицо.
Вера Никитична не смогла стоять на месте. Нервное напряжение из-за подготовки праздника и его срыва, из-за пропажи сына и ссоры с мужем сделали свое дело. Женщина убежала в спальню, и оттуда послышались приглушенные рыдания.
Все следующие недели отец и мать спали в раздельных комнатах, а к концу девятого класса Пети, Вера Никитична перебралась к матери Бориса Ивановича.
— Мама, тебе не стыдно привечать свою никудышную невестку? — спрашивал Борис Иванович у своей матери, разговаривая с ней по телефону.
Петя не слышал того, что именно отвечала Евгения Леонидовна, но понимал, что бабушка стояла на стороне матери, которая устала везти на себе воз домашних проблем, при этом вечно оказываясь неправой во всем.
— Вот и живи с ней, радуйся тому, что у тебя подружка по несчастью появилась. Ты ненавидела моего отца, а теперь учишь мою жену ненавидеть меня.
— Она еще обязательно пожалеет о своем решении, — с уверенностью в голосе говорил Борис Иванович своим сыновьям, — ваша мать еще приползет ко мне на коленях, чтобы вымаливать у меня прощение. Только я помучаю ее, прежде, чем простить.
Вера Никитична приходила к школе, чтобы увидеться с Петей и Антоном, потому что Борис Иванович забрал у нее ключи от квартиры и не разрешал появляться на пороге дома без его согласия.
Каждый раз при виде матери у Антона все трепетало в груди. Он так скучал по матери, так хотел, чтобы она вернулась, и чтобы все было по-старому. Но Вера Никитична, хоть и выглядела потерянной и грустной, придерживалась своего решения.
— Нет, милые мои, я не вернусь к вашему отцу. Он слишком многое себе позволяет, и я позволяла ему слишком многое, о чем теперь жалею. Сама себя превратила в служанку, а теперь пожинаю плоды этих унижений.
Она всегда обнимала мальчиков, подолгу разговаривала с ними, а потом Борис Иванович узнал об этих неоговоренных встречах и был очень и очень зол на детей и на жену. Он подал на развод, отсудил себе полную опеку над детьми, но все это произошло исключительно из-за того, что у Бориса Ивановича было особое положение, которого не было у Веры Никитичны.
Мужчина насильно разлучил мать с детьми, при этом ничуть не мучаясь угрызениями совести.
***
А потом скончалась мать Бориса Ивановича, и все закончилось тем, что мужчина выгнал Веру Никитичну из дома Евгении Леонидовны.
— Больше не будет тебе крова! Не будешь больше жить, прикрываясь моей матерью! — Борис Иванович говорил это с особой злостью, как будто получал удовольствие о того, что делал больно некогда любимой женщине.
Вера Никитична съехала из квартиры Евгении Леонидовны, и Петя с Антоном совсем перестали ее видеть. Все для этого сделал Борис Иванович, очень сильно переживавший из-за того, что жена посмела уйти от него, да еще и выставить мужа в неприглядном свете.
Постепенно сыновья привыкли жить с отцом. У Бориса Ивановича периодически появлялись женщины, пару раз кто-то даже жил в их огромной квартире на правах хозяйки. Но такие случаи были кратковременными и не длились подолгу, потому что Бориса Ивановича раздражали все женщины. Такого никогда не было с Верой Никитичной, но теперь ее не было, а другие женщины никак не могли устроить Бориса Ивановича.
***
В один из дней, когда Пете уже было почти двадцать, и он учился в институте, а Антон заканчивал десятый класс, Борис Иванович вернулся с работы раньше. Он был бледен и едва мог говорить.
— Что случилось, отец? — спросил Петя, но Борис Иванович словно воды в рот набрал. Он молчал несколько часов, а с утра вдруг сказал.
— Ваша мать умерла. Я похороню ее, а вам туда соваться не надо.
Петя и Антон замерли в ужасе. Отец говорил о смерти матери так, как будто рассуждал о покупке картошки.
— Что значит — соваться не надо? — выкрикнул Петя. — Она наша мать.
— Я сказал! — прогремел Борис Иванович, и оба сына притихли. В их глазах авторитет отца был непоколебим.
Так Борис Иванович даже не отпустил сыновей на похороны матери, и оба сына страдали в одиночестве, вспоминая о том, какой замечательной была их мама. Их самая лучшая, самая любимая и родная мама.
***
Шли годы, Борис Иванович постарел и вышел на пенсию. Он уже не был таким важным и не имел такого авторитета в глазах других людей, в том числе, в глазах собственных детей. Партии больше не было, власть поменялась, и все достижения Бориса Ивановича можно было считать пустым звуком.
Петя женился, он не стал идти по стопам отца и заниматься политикой. Вместе с братом они организовали сеть кондитерских, в которых управлением занимался старший брат, а финансами — младший.
У Пети родилась дочь, Антон тоже женился, но детей у него пока не было. Каждый год братья вместе ездили на могилу к матери и сидели на лавочке, молча глядя на ее фотографию на надгробье и мысленно разговаривая с Верой Никитичной.
Дочка Петра очень любила рассказы отца про бабушку. Он часто показывал ей фотографии, и даже водил дочь на кладбище, чтобы маленькая Галя знала о том, какой замечательной была бы ее бабушка, если бы она была жива. Очень часто Галя задавала отцу вопросы про бабушку, а еще иногда спрашивала про Веру Никитичну у деда, но Борис Иванович с неудовольствием поддерживал эту тему.
А потом случилось несчастье. Маленькую Галю сбила машина, и она несколько дней пролежала без сознания в больнице. Каким только богам не молился Петр, чтобы с его дочерью все было в порядке! Он ненавидел себя за то, что отпустил свою семилетнюю дочь на прогулку, а потом разрешил сходить в магазин через дорогу.
Прошло несколько дней после того, как Галя попала в больницу, когда она пришла в себя. Петя плакал от счастья, даже брат Антон был рядом, по очереди дежуря в больнице и сменяя Петю и его жену.
— Папочка, — первым делом тоненьким голоском проговорила Галя, — во сне я видела бабушку. Она звала меня.
Петю обдало холодным потом. Этого еще не хватало! Он не любил мистические истории и скептически относился к потусторонним силам, поэтому сделал вид, что не понял того, о чем ему говорила дочка.
— Бабушка Вера сказала, чтобы вы пришли на ее могилу. Там что-то очень важное.
Петя и Антон переглянулись.
— Я думаю, что надо съездить, — сказал младший брат, — какое-то чувство у меня странное, как будто надо прислушаться к словам твоей дочери.
Петя согласился, и тем же вечером они с братом были на кладбище. Еще издалека, приближаясь к хорошо знакомому месту, оба брата увидели женскую фигуру, сидевшую на скамейке возле могилы.
— Ты посмотри, — вдруг сказал Антон, — на мать нашу издали похожа.
Петя ощутил, как неприятно заболел желудок, и он рукой схватился за живот. Ему было страшно смотреть на фигуру женщины до тех пор, пока она не обернулась. И тут он почти закричал, а потом услышал крик своего брата.
— Мама! — Антон упал на колени и вцепился руками в землю.
Сомнений не оставалось, перед братьями была их мать, которую они считали умершей на протяжении десяти лет, и которая теперь стояла перед ними, постаревшая, но такая же родная.
Она по очереди обняла сыновей, а потом села с ними на скамейку. Долго смотрела на свою могилу, все молчали.
— Как так? — наконец смог проговорить Петя.
— Вот так, сынок. Не смог ваш отец простить меня, похоронил меня, едва я замуж вышла за другого.
Антон повернул голову к матери:
— Он считал тебя умершей только потому, что ты вышла замуж?
Вера Никитична грустно кивнула:
— Да, так и было. Выгнал меня из города, сказал, что, если не уеду, то хуже будет мне, моему мужу и моему сыну, которого я родила от Ромочки. Еще один сынок у меня есть, брат ваш.
— Неужели можно было быть таким циничным, чтобы поставить надгробный камень живому человеку? — будто бы сам себя спросил Петя.
— Он меня похоронил для себя, — ответила женщина, — только я думала, что все это лишь на словах. А потом увидела собственный памятник. Как же жесток ваш отец! Но все ему вернется.
— Ты была у Гали? — спросил Петя.
Мать кивнула:
— Да, я как раз была в палате, когда она глазки открыла, — со слезами на глазах ответила мать, — я с ней говорила, а она, оказывается, все слышала. Петя, как же она похожа на тебя!
Женщина грустно улыбнулась, а Петя встал со скамейки и сорвал фотографию с памятника:
— Это неправильно. Надо все исправлять. И долго говорить с отцом.
Автор: Юлия Белкина
