«Это всё ты виновата» — говорил Миша жене. Виновата, и нечего спорить.
Нормальному мужику много ли нужно? Сосиски с яйцами на завтрак, тазик пельменей на обед, а на ужин можно и пиццу заказать. Интернет еще быстрый, чтобы в танчики играть. Соцсетей немножко, на красивых девушек посмотреть. Ну и иногда — на рыбалку с мужиками. Или в поход. Чтобы романтика, да.
Много ли на это нужно денег? Нет, конечно.
Говорю же тебе, твердил жене Миша. Все беды от вас, женщин. Депрессии эти. Стресс хронический. Простатит вот еще. Все отчего? Оттого, что мужик должен добывать деньги для семьи. А в свободное от преследования, заваливания, свежевания и доставки в семью мамонта время развозить детей по кружкам и садикам. Что там на себя того времени остается? А денег? То-то же, Мариночка.
«Вот если бы не жены и не дети, если б не семья…» — мечтательно тянул Миша. Тогда бы он ого-го.
Стал бы, к примеру, смотрителем маяка. Или поехал в Норвегию на каком-нибудь судне. Рыбаком. Или чистильщиком рыбы, если рыбаком не возьмут. Романтика! И пусть денег немного, зато имеется возможность реализовать свои мужские качества. Поиграть бицепсами. Бросить вызов ветрам.
Марина скептически оглядывала пухлые руки мужа, на которых бицепсы угадывались с трудом. Вообще, если честно, не угадывались. Как и пресс, они стали частью истории где-то в десятом классе. Когда Миша освоил искусство прогуливать физкультуру и понял, что любовь навеки у него одна — булочки с сахарной посыпкой из буфета. К простатиту как следствию женских козней у Марины тоже были вопросы. Но она молчала.
Марина вообще была немногословна. И, если честно, сурового норвежского рыбака напоминала скорее она, чем ее муж.
Она одевала детей, складывала в сумку печенье, яблоки и сок для перекуса, затягивала шарфы на детях, обматывалась теплой шалью сама и шла с малышами гулять. В любую погоду. Потому что полезно для здоровья. Потом приходила домой с сумками продуктов, готовила обеды и ужины. И в садик детей возила тоже сама, что бы там Миша не говорил.
А Миша купил себе постер с маяком и повесил прямо над компьютером. Кидал на него красноречивые взгляды. Называл себя смотрителем маяка. В свободное время от просмотра сериальчиков и рассуждений о том, что мужчина — не цепной пес при женщине, а свободный шерстяной волчара. С работы его уволили две недели назад. Искать новую он не торопился.
Однажды Марина привычно собрала детей будто на обычную прогулку. Затянула шарфы, застегнула шапочки так, что торчали только смешные малышовые носы-пуговки.
А потом взяла заранее собранные чемоданы, вызвала такси и уехала с детьми к маме.
На прощание искренне, без всякой злобы пожелала Мише стать смотрителем маяка. Потому что видно же, что человек страдает. А кто она такая, чтобы мешать шерстяному волчаре исполнять свои мечты?
Прошло полгода. Потом год. Миша все так же лежит на диване. Подрабатывает сторожем где-то. Берет деньги у мамы.
Постер с маяком пообтрепался. Как и мечты стать рыбаком в Норвегии, свободным от семейных забот.
Миша по-прежнему говорит, что виноваты женщины. У него, к примеру, после ухода жены развилась депрессия. А ведь он был свободный шерстяной волчара! Мечтал о лучшей жизни и рвался к мечте. Быт заел, знаете.
Ох уж эти женщины, вздыхал Мишаня. Они всегда обламывают крылья вольной птице. И падает она камнем на диван. Такая вот несправедливость, говорил Миша, почесывая пузцо, печально мигая заплывшими маленькими глазками.
Депрессия у того, кто рожден смотрителем маяка, но волею судеб вместо Бергена оказался в спальном районе Москвы без работы и без семьи — страшная штука.
Или нет?
