– Итак, ребята, кто первый расскажет о том, как проходит ваш семейный вечер?
Море рук всколыхнулось во втором классе. Кто-то, самый нетерпеливый, даже подскочил с места, вытянув руку, повиснув на парте, так хотелось рассказать. И только одна Полина осталась недвижимой.
Ирина Михайловна, опытный учитель начальных классов, подметила это сразу. Нетипичное поведение для восьмилетки.
Дети по очереди рассказывали о семейных вечерах. Ох, и трудно это. Рука-то тянулась легко, а вот поди расскажи…
Ирина Михайловна работала над развитием устной речи, поправляла, подсказывала, ну, и слушала, конечно.
– Папа лежит и смотрит телевизор всегда, а мама – на кухне возится. Потому что папа любит смотреть телевизор, а мама любит мыть посуду.
– Мы с бабушкой перебирали грибы, а когда дед уходил с кухни потихоньку их выбрасывали, надоело нам перебирать…
– Мама и папа всегда ругаются, а мы сидим в комнате с Людой, а если мы выйдем, то и нас отругают.
– Мы с мамой читаем сказки, а папа тоже слушает, он многих сказок вообще не читал.
Рассказы детей часто были бессвязны, они перепрыгивали с одного на другое, Ирина Михайловна учила рассказывать правильно.
– Полина, а ты не хочешь рассказать, как проходят твои вечера с мамой?
Учитель знала о полноте семей своих учеников. Не имела права не знать. Полина жила с мамой вдвоем.
– У нас нет никого. Мы вдвоем, – сказала ее мама с лёгкой грустинкой, когда знакомились они в первом классе.
И тогда Ирине не показалось, что это плохо. За свою многолетнюю практику она встречала и полные, но совсем неблагополучные семьи, и семьи неполные или семьи с опекой, но вполне благоприятные для детей.
Девочка Полина была ухожена, Софья, мама, приводила и забирала из школы ее всегда сама.
Она была очень хороша собой. Высокая, с фигурой выше всяких похвал. Говорила она, что зарабатывает частным порядком. Кажется, фитнес-тренером, нигде не работает официально.
Полина была немного замкнутым ребенком, но в целом – без проблем. Училась хорошо, старалась. Ее мама была контактна, заботлива и готова всегда идти навстречу учителю.
В общем, ничто не предвещало беды …
– Полина, а ты не хочешь рассказать, как проходят твои вечера с мамой?
Полина дисциплинированно встала и помотала головой.
– Ну ладно, садись.
Ирине показалось, что глаза девочки налились слезами.
Но вскоре учитель забыла об этом. Мало ли. Может просто вчерашний вечер не задался … Дети есть дети.
Этот случай Ирина вспомнила позже, через пару месяцев, когда сообщили ей, что Полину забрала служба опеки.
Позвонила ей директор школы.
– Ирина, чп у нас. Твою Ларионову опека забрала. В больнице она сейчас, в инфекционной.
– Что? Этого быть не может… Она была сегодня в школе. Все нормально было.
– Может может … Так, звони давай матери, узнавай – что там. Они по жалобе соседки приехали об угрозе жизни ребенка. Звони, в общем. А я жду твоего звонка. И документы чтоб все в порядке. Возможна проверка по девочке.
Ирина набрала Софью, но та трубку не взяла. Было уже восемь вечера.
– Дим, поехали в инфекционку, – попросила она мужа.
– Да поздно же, давай дождемся утра. Утро вечера мудренее.
– Но Полина… Я ничего не понимаю. Ты знаешь, она же тихая такая, совсем испугается. Не пойму, где мать. Я не усну, Дим.
Муж повез, деваться некуда.
В инфекционке Ирина вела себя неприлично. Требовала, чтоб пообщаться с ребенком ей дали по телефону, угрожала звонками в министерство и прокуратуру.
Наконец, ей уступили.
– Полиночка, привет, – деланно жизнерадостно и спокойно заговорила Ирина, – Узнала? Это я, Ирина Михайловна.
– Да, – Полина выдохнула.
И Ирина поняла, что приехала не зря. Полина действительно была напугана и одинока сейчас. Ирина почувствовала все: и страх девочки, и растерянность, и радость от услышанного знакомого голоса.
– Ты как, дорогая моя?
– Хорошо, – рядом явно стояли и девочка боялась откровенничать.
– Полин, ты переночуешь здесь ладно? А завтра мы будем все решать. Переночуй одну ночку, пожалуйста, хорошо?
– Да…
– Полин, я чего-то до мамы не дозвонилась, не знаешь, где она?
– Она на работе.
– А где ее работа не помнишь?
– Нет, не помню.
– Ну ничего, мы с ней встретимся завтра и приедем за тобой, ладно? Ты побудешь здесь, хорошо?
Ирина так ничего и не поняла. Почему Софья не здесь? Как случилось такое в благополучной с виду семье?
Ирина уже из машины позвонила директору, попросила узнать у опеки причину, по которой девочку забрали, адрес соседки. Но директор ее охладила – велела дождаться утра.
Ирина не могла ждать. Муж в гараж, а она – в дом Полины. Она сама опросит соседей – не прогонят же. Хоть было уже и поздновато для визитов.
Образ какой-то злой старухи, пакостившей хорошим людям, уже рисовался в сознании.
Она позвонила в соседнюю квартиру.
Дверь открыла молодая женщина с ребенком на руках.
– Здравствуйте, извините за позднее беспокойство. Я учитель Полины, дочки вашей соседки.
– Здравствуйте! – и в глубь квартиры, – Дана, Тему забери.
В прихожую заглянула девочка лет десяти, малыш вцепился в мать, не хотел идти к сестре.
– Да отцепись ты уже! Достал! Забери ты его, и пусть уже заткнется, – а потом к Ирине, – Ну, и чего Вы хотели?
– Да я на секунду. Вы не знаете, кто вызвал опеку Полине?
– Ну я, ну и чего?
– Вы? – Ирина удивилась, – Извините, я учитель, должна знать. А в чем причина вашей заботы?
– А в том, что мать ее – уж извините скажу как есть – проститутка. Ну, это, конечно, ее личное дело, каждый выбирает по себе, но ведь она дочку одну на ночь оставляет.
Ирина аж растерялась от услышанного.
– Что Вы такое говорите? Не может этого быть!
– Ну, вот опека приехала, проверила, мне ж Полина открыла. А у матери там такая одежда в шкафу…ох! И девочка одна. До матери не дозвонились. Ждали- ждали. Они не могли не забрать ребенка!
– А Вы не могли забрать девочку к себе, пока мать не вернётся?
– Я? А я что обязана? Мне своих забот хватает. Вот ещё!
– И часто она вот так, одна?
– Да каждый день, вернее ночь. Как только земля носит таких матерей! Родят, а воспитывать кто будет?
– Давайте погодим судить. Ведь мы ничего не знаем. Она всегда встречает Полину из школы, она …
– Да как тут не судить! – перебила соседка, – Я вот неужели детей своих одних оставлю на ночь? Да никогда! Хоть Данка моя и постарше. А она свою Полю разоде-ела, расфуфы-ырила. Видно тоже туда готовит – по своей дорожке.
– Ну, зачем Вы так … Мы во всем разберемся.
– Ну вот и разбирайтесь. А мое дело было проинформировать органы о том, что ребенок без присмотра ночью. А то, как под зад дать, так сразу прибегут…, – она осеклась, – Я свое дело сделала. Я что не права?
– Правы, наверное… Где ж найти сейчас Софью Алексеевну?
Соседка ухмыльнулась:
– Даже не знаю что вам и ответить. Сами понимаете, с ее профессией…
Разговор этот Ирине был неприятен от начала до конца. Как и собеседница. Таких вот мамочек в своей педпрактике она повстречала немало. Она их называла – непредсказуемые. Изменчивое их излишне эмоциональное поведение определяет и родительский стиль. Они могут с гиперсилой набросится как на защиту своего дитя, так и на само дитя. Они всегда раздражительны, сами создают проблемы и кризисы, а потом транслируют это взвинченное состояние своим детям.
Софья была другой. Она была умна, внимательна к словам, спокойна. Полиной занималась всегда с большим желанием и любовью.
Так неужели соседка права? Неужели она зарабатывает этим?
Ирина не давала покоя мужу этими своими рассуждениями, так и уснула с мучившими ее вопросами.
А ночью …
В четвертом часу ее разбудил звонок от Софьи.
– Ирина Михайловна, простите, что ночью, но я … Вы ж в курсе, да? Я в приют приехала, но там не пустили меня, охранник не пустил даже во двор. Я не знаю, что делать…помогите!
– Соня, Полина не в приюте, она в больнице инфекционной. Перед определением в приют всегда туда направляют.
– Перед каким определением, Ирина Михайловна? Зачем в приют? – Софья почти кричала, – Это все Ленка напридумывала, соседка… Я тогда поехала в инфекционку сейчас.
– Постой, Сонь. Полина спит там, я была, говорила с ней. Приезжай лучше ко мне, поговорим. А утром вместе решать начнем. Я тоже ничего не понимаю.
– Неловко ведь…ночь…
– Приезжай! Я чайник ставлю. Жду.
Ирина слышала, понимала по голосу, что Софья была не в себе от случившегося. Ей нужна была помощь.
Но и Ирине нужно было понять – что же произошло.
Софья приехала быстро, гнала такси, хотела хоть что-то услышать от учителя.
Она вернулась домой ночью, а там записка в дверях о том, что ребенка вынужденно забрали органы опеки, а его матери надлежит явится в отделение городского района утром.
Телефон Поли остался дома.
Она кулаком стучала в дверь соседки. Догадалась – откуда ветры дуют…
Елена открыла дверь, нарычала, нахамила, и сказала, что давно пора у такой матери ребенка было забрать. А ещё сказала в злобе, что и училке она глаза открыла. И та теперь знает, чем Софья занимается.
Но Софье было не до этого. Где дочка – вот главный вопрос. Где ее бедная маленькая Полина, такая нежная, такая беззащитная теперь?
Она вызвала такси и направилась в ближайший приют, адрес нашла в интернете. Но там ее даже не пустили за ворота – ночь на дворе.
Растерянная, она стояла на загородной дороге и не знала, что делать. Набрала номер Ирины Михайловны.
Ирина завернулась в халат и пошла на кухню ждать гостью.
Софья ей годилась в дочери, и сейчас она хорошо понимала материнскую ее боль.
Софья разувалась нетерпеливо глядя на Ирину Михайловну, ждала разъяснения прямо сейчас. Но та ее охладила.
– Ну вот что, Софья Алексеевна. Для начала успокойтесь. С Полей все хорошо, она сейчас спит. А мы с Вами чаю выпьем. Спешить нам некуда.
И сказано это было так строго и безапелляционно, что Софья расслабилась, сунула ноги в тапки, предложенные хозяйкой, прошла на кухню и упала на табурет. Сейчас ей, такой растерявшейся, нужен был руководитель.
А Ирина рассказала о разговоре с Полиной.
Софья расплакалась.
А когда успокоилась и сопя носом, наконец, начала прихлебывать чай, Ирина спросила:
– Соня, как оказалось, что вечером Полина одна-то?
И Софья начала рассказывать.
– Вы только не верьте этой … В общем, я в стриптиз-баре подрабатываю, Ирина Михайловна. Танцую гоу-гоу. Не пугайтесь. Знаю, что многих это шокирует. Но это обычное выступление: приехала, оттанцевала, уехала. Никакой тактильности с посетителями. Конечно, попадаются неадекватны, много пьяных и неуравновешенных, но у нас охрана хорошая, так что…
Вы спросите – как так случилось? Расскажу. Я с мужем разошлась, потому что он вляпался в большие долги, играл он, в общем. Запутался в них так, что пришлось спасать. Разрешила ему кредит на мое имя взять. Ну, а когда поняла, что неизлечим, разошлась…. Вот только с кредитом не разойдешься. Он так и висит на мне. Зарплаты тренера не хватает, хоть и верчусь. Мы ж квартиру с Полей снимаем. А тут предложили такой солидный заработок за четыре раза в неделю. Четыре вечера – и я покрываю половину кредита месячного.
– А как же Полина?
– А Поля… Мы договорились. Я ухожу в семь. Когда уже и накормила ее, и уроки сделали и наобщались, вроде. Ей одной остаётся зубы почистить и мультики посмотреть. Она все понимает, нормально укладывается. Но, как ребенок, скучает, конечно, расстраивается, когда ухожу, но …
Мы начали выкручиваться, наконец, иначе… Иначе никак.
Ирина вздохнула. Ребенка такого возраста вечером, тем более на ночь, оставлять одного нельзя. Это факт. Тут даже соседка права, вызвавшая опеку.
Но теперь хотя бы Ирина поняла ситуацию и даже немного успокоилась.
– Ясно, Сонь. Теперь ясно. Но Вы же понимаете, что так делать нельзя. Мала она ещё.
– Понимаю. Она у окна стоит вечерами, меня провожает, а на лице такая грусть. Я первое время ревела по дороге даже. А что делать?
– Ну, сейчас, главное, опеке доказать, что это случайность и впредь не оставлять одну.
– Конечно. Ирина Михайловна, да я т сама уже думала об этом. Нашла даже вариант. Понимаю же, что Поле плохо. У нас в доме бабушка одинокая живёт, я с ней почти договорилась. Совсем немного ей приплачу. Она согласна. Ну, или уйду из клуба, не проблема. Только помогите Полину вернуть.
– Но соседка ваша утверждать будет, что оставляете Вы ее ежедневно и занимаетесь проституцией.
– Ну, это-то я решу. Справку в клубе возьму и в спортцентре, что тренирую там. А она пусть попробует доказать обратное. Это она от злобы. У нее же тоже с опекой дела были. Она Дану свою избила в кровь. А я скорую вызвала, когда девчонка ко мне прибежала. Ее тогда чуть не лишили прав материнских. А кто виноват – конечно, я…Вот и мстит теперь. Следит за каждым нашим шагом.
– Сонь, а Полина знает, что Вы танцуете в клубе ночном?
– Знает. Больше всего я не хотела, чтоб это выглядело для нее когда-нибудь, как разоблачение. Ничего плохого я не делаю, просто развлекаю посетителей. Я всю жизнь танцую и это – моя профессия. А там хорошо платят. Но все это я делаю ради нее. Она – мой смысл, моя цель и моя жизнь.
Они проговорили до семи. Можно было ехать по делам.
Соня направилась в отделение полиции уже спокойная, но собранная в кулак, как тигрица, готовая любому перегрызть глотку за свое дитя.
А Ирина Михайловна начала со звонка директору. Именно она могла очень сильно повлиять на ситуацию. Она имела большие связи в отделе образования, и даже в областном Министерстве.
– Понятно. Мама по ночам стриптизирует, а дочка дома одна. Чего ты ее защищаешь, сострадающая ты моя.
– Верю я ей, Ольга Николаевна. Все хорошо будет.
– Верит она…, – директор была раздражена проблемой, но понимала, что пятно ляжет и на школу тоже. Надо выручать.
Вскоре она уже звонила в Министерство, но на личный номер своей приятельницы.
А Софья.
Софья утром съездила в отделение полиции, потом в опеку. Ничего толком не добившись. Бюрократическая машина разгонялась крайне медленно.
Софья приехала в больницу, уговорила медперсонал указать ей окно дочки и передать записку, и Поля подошла к окну.
Она стояла там в большом больничном халате, прижав руку к стеклу. Общались знаками.
Софья простояла там долго, начал накрапывать дождь. Она всю ночь танцевала на каблуках, ноги начали гудеть. Она притащила туда ящик, который нашла за зданием больницы и села на него.
Полина уходила и появлялась вновь, а под окном прислонившись боком к дереву в черной куртке и капюшоне сидела мать. Она то дремала, то бодрствовала. Ждала новостей от Ирины Михайловны, звонила в спортклуб и клиентам, отменяла тренировки.
В палате, куда положили девочку лежали и взрослые с детьми. Вскоре о просидевшей полдня матери заговорила вся больница.
К Софье вышла санитарка, предложила позвонить, поговорить с дочкой, а потом пообедать. Софья согласилась.
Быстро перекусила, подзарядила телефон и вышла на свой пост опять.
Полинка стояла у окна, мать сидела по ту сторону. А добросердечные пациентки уже сопели носами и украдкой утирали слезы. Медперсонал присоединялся…
Уже все наперебой предлагали свои телефоны девочке и они разговаривали.
Уже выглядывали из окон доктора, подходили к ней, уговаривали поехать домой, убеждали, что если девочка тут обследуется, это даже хорошо. Но Софья не уезжала.
В опеку позвонил главврач. Ничего они там не напутали – зачем забрали ребенка у такой матери?
Утренние совещания, заседания организаций, задействованных в решении этой проблемы оттянули время. Ирине нечем было порадовать Софью.
И только к концу рабочего дня что-то начало шевелится. Бюрократическая система заработала тогда, когда задачу поставило министерство – решить сегодня.
– Соня, езжайте в участок, там отделение по делам несовершеннолетних. Решение заберите, штраф оплатите и можете Полю забирать.
– Спасибо, Ирина Михайловна.
Было поздно, Софья боялась, что в участке ее не дождутся. Но у них было распоряжение – решить сегодня. Софью там ждали.
– Теперь Вы куда? В больницу? – спросил работник отделения.
– Да, я за дочкой.
– Поехали, я отвезу Вас, а потом домой. Мы уж тоже тут слышали, что вы весь день провели под окнами дочки.
И когда Полинка уже уснула дома, заботливо укрытая одеялом, а Софья тихо сидела у нее в ногах, она набрала Ирину Михайловну.
Хотела сказать так много. Поблагодарить за понимание, за помощь, за чуткое сердце…
Но вышло так:
– Ирина Михайловна, спасибо Вам большое…,– и Софья зарыдала.
Она зарыдала взахлёб, так громко, как не рыдала никогда. Она быстро вскочила и вышла из комнаты, чтоб не разбудить, не напугать дочь. Ком за комом плач поднимался откуда-то снизу и катился с подвыванием.
И тут в трубке она услышала.
– Соня, поплачь, поплачь. Тебе нужно, – Ирина перешла на «ты», – Но будь уверена – ты настоящая и очень хорошая мать. Полине повезло.
И Софья начала успокаиваться, а потом, как маленький ребенок, сбивчиво рассказывала, как она испугалась, как было ей плохо, как поняла, что без Полины жить она просто не сможет.
Ирина Михайловна после разговора положила трубку и вспомнила ещё раз этот сумасшедший свой день.
Чего она только не предприняла сегодня, чтоб было все вот так, как сейчас! И все получилось.
– Ну что там, все нормально? – спросил, зевая и поворачиваясь на другой бок муж.
Он часто бывал в курсе педисторий жены.
– Да. Там точно будет все хорошо. Я верю…
Педагогическое чутье не должно обмануть.
Рассеянный хореограф
