Котята бродили по квартире меж пустых бутылок и пищали. Согревшись у горячей батареи, они требовали кушать. Но в холодильнике было пусто. Пошарив по карманам, он убедился, что деньги были последними…
Непрошенное сознание стукнулось о стенку черепа изнутри. Раз, другой, и застучало непрестанно в ритме бьющегося еще сердца.
«Все? Это все? — пронеслось в голове, — Сколько я был в отключке? Часа три – четыре? Мало. С каждым разом все меньше и меньше».
Он почти не ощущал своего тела. Чувствовал скомканное одеяло под левым боком, а тела не чувствовал. Надо обмануть сознание. Главное — не шевелиться, и тогда есть возможность вновь провалиться в небытие, где нет желаний, изматывающей тоски и воспоминаний…
Обмануть сознание не получилось. С каждым ударом сердца тело обретало тяжесть, а всего тяжелей была голова. Самое страшное было то, что он вновь обретал способность думать.
Думать ему хотелось меньше всего, но мысли и воспоминания вопреки его желанию впивались в мозг, раня его тупыми иглами в области висков. Все явственней вспоминался стук мокрых комьев земли о крышку. Вновь он видел рыдающих женщин, угрюмых мужчин и суетливых работников похоронного агентства, спешащих закончить работу. И моросящий дождь…
Тогда он не позволил себе расслабиться. Словно окаменев, слушал соболезнования, поминальные речи друзей и подруг. Ее подруг. Уже в конце поминок он осознал — Ее больше нет. Он – есть, ее подруги – есть, а Ее — нет! И уже не будет никогда!
В тот вечер он сорвался. Один. В пустой квартире, где больше нет и не будет Ее. Глядя на семейную фотографию, где он, Она и сын. Сын так и не пришел проститься с ней. Бог ему судья…
Хмель долго не брал его, но потом овладел каждой клеточкой страдающего тела. Надолго. До сегодняшнего дня. Или ночи? Надо открыть глаза, чтобы понять, день сейчас или ночь.
Был вечер. Оступаясь на пустых бутылках, он дошел до кухни, открыл кран и долго пил холодную, отдающую хлоркой воду. Залезть в ванну или не стоит? Зачем в ванну? Чтобы стало легче. А надо, чтобы было легче? Нет. Надо забыться…
А для этого нужна не ванна, а водка. Прозрачная жидкость, раствор этилового спирта, отравляющая мозг и тело, но дающая забытье. Убивающая организм, но дарующая отдохновение от страданий.
Поплескав на лицо, покрытое неряшливой щетиной, он наскоро собрался, надел куртку, нащупал в кармане две купюры. Двести рублей. Всего-то. Но на сегодня хватит, а про завтра буду думать завтра.
Нетвердой походкой он спустился по лестнице и двинулся к магазину в соседнем доме. Не обходя луж, шлепал по ним, забрызгивая джинсы и пропитывая водой и мокрым снегом обувь. На осеннем ветру голова немного прояснилась, и он снизошел до разговора. С собой.
— Тебе обязательно надо выпить? – спрашивал он.
— Да. Без этого я вновь буду плакать в одиночестве и вспоминать Ее.
— А ты не хочешь плакать и вспоминать Ее?
— Хочу. Я всегда плачу и вспоминаю Ее, когда один. Даже когда выпью.
— Так может лучше это делать без водки?
Он остановился, раздумывая над сказанным.
— Не знаю. Не пробовал. С того самого вечера – не пробовал.
— А может, стоит попробовать?
— Не вижу смысла. Так я быстрей уйду вслед за Ней.
— Но ведь есть много способов уйти. Твоя квартира – на пятом этаже. Вот он, способ. Или вон стоят темные личности. Подойди, затей драку и считай, что дело сделано. Так даже лучше.
— Возможно я так и сделаю, но не сегодня…
Возвращаясь назад, он все же обошел мутную компанию, инстинктивно осознавая опасность, которую она представляла. Проходя мимо мусорных баков, он неловко поскользнулся. Купленная бутылка, выскользнув из рук, со звоном разбилось о бетон. От мусорных баков врассыпную кинулась свора собак, повизгивая от неожиданности.
— Чем хуже, тем лучше, – усмехнулся он.
Апатия, владевшая им, не позволила даже огорчиться. Он подобрал крупные осколки стекла и подошел к бакам, чтобы выбросить их. Краем глаза увидел шевеление в просвете между баками. Наклонившись он заглянул туда.
Два маленьких котенка, дрожа то ли от страха, то ли от холода, смотрели на него округлившимися глазами. Не раздумывая, он выгреб их и сунул себе за пазуху.
— Вот чего тут псы крутились, — догадался он, – охота близилась к концу. Но сорвалась! Не волнуйтесь, малыши, сегодня мы еще живем, а завтра – будет видно…
…Котята бродили по квартире меж пустых бутылок и пищали. Согревшись у горячей батареи, они требовали кушать. Но в холодильнике было пусто. Пошарив по карманам, он убедился, что деньги были последними.
Теперь все чувства, жившие в нем, неожиданно трансформировались в заботу о малышах, но даже покормить их он не имел возможности…
Решившись, он вышел на лестничную площадку и позвонил в соседнюю квартиру. Дверь открыла пожилая женщина и, увидев его, горестно покачала головой.
— Матвеевна, займи рублей пятьдесят. Молочка надо купить, – пряча глаза произнес он.
— От бешеной коровы, что ли, молочко? – соседка недоверчиво оглядела его.
— Нет. Котята там у меня, кушать хотят, а у меня – ничего…
Матвеевна, так же недоверчиво глядя на него, прошла по площадке и, открыв дверь, заглянула в его квартиру. На пороге сидели два хвостика и, умильно поглядывая на нее, синхронно мяукали.
— Ах ты ж, Господи! – улыбнулась она. – Сейчас вынесу молочка. У меня есть.
Сытые и согревшиеся котята, оказавшиеся девочками, провели ночь в блаженном сне. Он не спал. Организм, отравленный многодневным запоем, с трудом освобождался от алкогольного яда. Пересиливая себя, он раз за разом принимал контрастный душ. Забылся беспокойным сном лишь под утро.
Пробуждение было безрадостным. Вновь навалились воспоминания, и первое желание было – выпить, чтобы забыться. Что-то мягкое терлось о лицо, щекотало отросшую щетину. Он открыл глаза.
Котята! Терлись о него мордашками и ласково мурлыкали. Непроизвольно он улыбнулся. Впервые за долгое время в груди разлилось тепло и нежность. Сердце застучало ровней и уверенней.
Он заканчивал уборку в доме. Через распахнутые настежь форточки выветривался спертый воздух, с которым постепенно улетучивалось отвратительное настроение и тяжесть в душе. Котята, напоенные остатками молочка, резвились, задрав тоненькие хвостики, и преследовали его, забираясь на колени всякий раз, когда он присаживался отдохнуть.
— Надо пробовать жить, ребятки, — убеждал он себя и малышей, — жить дальше. Трудно, тяжело, но надо!
Котята были с ним абсолютно согласны…
С желанием жить появились и заботы. Первая – где найти средства на эту жизнь. Он всегда жил без сбережений, а остатки денег закончились вчера. На службе он не появлялся с того самого дня. Наверняка уволили…
Можно продать машину, она до сих пор стоит на стоянке во дворе, но быстро сделать это не удастся.
Размышления прервал звонок телефона. Подняв трубку, он услышал голос своего начальника. А может уже бывшего начальника…
— Живой? Слава Богу! — слышно было, как тот облегченно выдохнул в трубку. – Неделю не могу с тобой связаться – трубку не берешь. Времени нет, у нас тут запарка. Так что слушай – повторять не буду. Я тебе оформил дни в счет отпуска. Они заканчиваются завтра. Потом – выходные, и в понедельник ты должен быть на работе! – Начальник помолчал. – Ты в порядке? Работать можешь?
— В порядке. Уже в порядке, – твердо ответил он.
— Зайди в бухгалтерию, получи отпускные, а не то их заморозят до зарплаты. Все. До понедельника! – в трубке раздались короткие гудки.
Он сидел на стуле и не клал трубку. Котята, сидя у ног, хитро поглядывали на него, будто спрашивая: «Все? Все наладилось? Значит будем жить дальше?» Он поднял их на руки, зарылся носом в теплый мех и замер, понимая, что если бы не эти маленькие, теплые комочки, то все могло бы закончиться.
— Сестренки мои, Сестренки, – повторял он.
И они, словно понимая его состояние, ласкались, успокаивая своим мурчаньем…
Матвеевна встретила его на лестничной площадке, когда он возвращался из магазина с пакетами, полными продуктов, лакомств и игрушек для котят, лотком, мисками и наполнителем.
Выбритый до блеска, в аккуратно выглаженной одежде. Только изрядно похудевший и поседевший.
— Прошел морок, сосед? – строго, по-матерински поинтересовалась она.
— Прошел Матвеевна, прошел, – признался он.
— Ну и слава Богу, — перекрестила она его. – Мужиком был, мужиком и оставайся, не раскисай больше, а не то уважать перестану.
И она потопала вниз по лестнице.
Да. Надо жить дальше. Не теряя уважения людей и самого себя. Пусть не так счастливо, как прежде. С неистребимой тоской в сердце, но так, будто Она смотрит на тебя и оценивает твои поступки. С любимой работой, где его ждут. С проблемами, которые решить может только он. С малышками – Сестренками, которым нужна его ласка, внимание и тепло.
Надо жить…
Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ
