Выходной день выдался солнечным, теплым и ясным. Андрей сладко потянулся, быстро вскочил с кровати и сварил кофе. Окончательно просыпаясь, стал продумывать свой день.
Хотя что тут думать? Однозначно, в лес, там сейчас свежесть и прохлада. Душа все еще просила разрядки после окончания учебного года, а вот художество как раз и помогает разрядиться. А вдруг удастся наконец создать какой-нибудь шедевр, который…
Мысли потекли в правильном направлении. Андрей к своим неполным двадцати пяти годам успел окончить художественную школу, педагогическое училище и, мечтая все же стать художником с именем, работал в школе учителем рисования. А точнее, преподавателем ИЗО.
Но сам он в себя верил. Пейзажная живопись ему удавалась весьма неплохо, маме очень нравились его работы, Ане когда-то. Выставка в родной школе была, да и до сих пор некоторые картины в рамах висят в его кабинете, детишки рассматривают, срисовывают даже.
Но дальше этого дело не идет. Получить признания пока не получилось. Была небольшая статья о нем в местной газете, директор школы постаралась. Пара рисунков черно-белых, его портрет типа «художник за мольбертом». Но это тоже не сдвинуло дело с мертвой точки. Да, трудно пробиться начинающему и художнику, и поэту. Чего уж там.
Но руки не опускались. Каждую свободную минуту он живописал.
Мама накормила завтраком, он взял с собой заботливо приготовленные термос с кофе и пару бутербродов. Затем чмокнул ее в щеку, сел в свой старенький Форд, подарок отца после приобретения им нового авто, и помчался в лес по хорошо знакомой дороге.
Лес всегда завораживал его, Андрей шел по тропинке, вдыхал аромат только что проснувшихся трав и наблюдал за пернатыми. Их он очень любил рисовать. И на ветвях, и в полете, и копошащимися в траве.
А вот и полянка, пронизанная солнцем, но не палящими, а ласковыми лучами, которые пробивались сквозь кроны деревьев. Знакомый пень, довольно широкий и удобный. Андрей сбросил с плеч рюкзак, достал альбом и вгляделся в славную пичугу, которая сидела на ветке и поглядывала на него, готовая вспорхнуть в любую секунду.
Птаха с красно-черной головой и бежевыми с желтыми полосками крыльями легко спрыгнула на ветку пониже. Аккуратно, чтобы не спугнуть, Андрей поглядывал на щегла и начал неспешно рисовать.
Ничто, а главное никто не мешал духовной гармонии с природой. Лишь птицы продолжали петь на все лады, создавая неповторимую мелодию леса.
Черно-красная голова пернатой музы напомнила смешную панамку соседки по подъезду. Утром он встретил эту Вику на лестнице. Ее болонка обнюхала его кроссовки и тявкнула для приветствия. А он засмотрелся на девушку и ее шляпку. А потом за что-то извинившись, торопливо сбежал вниз по лестнице. И чего бы не поздороваться, не поговорить?
Вот и Анна всегда говорила ему: «Слишком стеснительный, не пробивной. Не будет от тебя толку». И что в итоге? Пустой открытый шкаф и тоскливое ощущение потери встретили его однажды, когда он пришел с работы в их съемную квартиру. Попытки вернуть Аню разбивались о ее холодное равнодушие. Она ушла навсегда.
— Так, не отвлекаться! – тихо сказал Андрей и, склонив голову набок, рассмотрел набросок.
Крыло вышло немного длиннее, пропорции тела птички нарушились. Он стал аккуратно стирать излишек, а щегол, успокоившись, продолжал скакать с ветки на ветку, изредка теребя клювом пушистые перышки.
Андрей рисовал с чувством, заполняя альбомный лист красотой ветвей и молодых листьев, того мира, в котором жила эта удивительная птаха! Карандаш плавно скользил, оставляя причудливые линии, и художник словно слился с природой, стремясь выхватить и запечатлеть все оттенки цветов, глубину красок, которые позже прольются на картину.
Но тут он услышал шорох! Какой-то посторонний звук за кустами. Вскоре неподалеку раздалось рычание, и гармония нарушилась. На поляну выбежал пес, по виду овчарка. Птичка тут же вспорхнула и улетела в небеса, прихватив с собой остатки вдохновения незадачливого художника.
Вслед за псом на поляну вышел и его хозяин, мужчина лет пятидесяти крепкого телосложения, охотник с ружьем. Он успокаивающе потрепал пса за ухом. Сняв кепку, устало вытер пот на лбу и уселся неподалеку.
Андрей недовольно поджал губы и сделал вид, что вернулся к работе.
— Рисуем? – спросил он, достал сигарету и закурил.
Затем он бесцеремонно стал рассматривать эскиз и высказался:
— У меня жена на какой-то ярмарке купила веер, прикинь? Там та же тема, птички, веточки, цветочки. И знаешь, сколько эта мазня стоит? Слов нет, одни междометия!
Тут Андрей не выдержал:
— Мазня?! Да вы хоть знаете, сколько в нее труда вложено? Похоже, о Хуа Няо речь, а это, между прочим, один из древнейших жанров китайской живописи. Тончайшее мастерство художника, которое веками совершенствовалось.
Охотник спокойно выслушал и ответил скептически:
— Надо же, а на вид простенькая акварелька. Ну, это все женские штучки, а вот моя страсть охота! Ты любишь охотиться, парень?
Андрей недовольно поморщился и ответил:
— Извините, конечно, это не мое дело, но я против такого вида развлечений. Убивать ни в чем не повинных животных – это страсть по-вашему?
— Ну, каждому свое, дружище. Тебе цветочки рисовать, а мне азарт нужен, понимаешь?
При этом он достал флягу, отхлебнул из нее и протянул Андрею.
— Будешь? Виски шотландский, настоящий.
«Ну все, с меня хватит», — подумал Андрей и, отрицательно покачав головой, стал укладывать свой рюкзак. Настроение пропало, и этот живодер был тут явно лишний.
— Обиделся, значит. А на что? На правду? Вот скажи, станешь ли ты великим художником, Левитаном каким-нибудь? Правильно, не станешь. Тогда зачем все это? Не в обиду будет сказано, ты думаешь твоей девушке или женщине нравятся твои отлучки по выходным? А творения, скорее всего, никакого дохода не приносят. Так ведь?
— Нет у меня девушки. Ушла она. А вот вдохновение не покинуло. Разве человека ценят только за доход? А как вас женщина терпит, когда вы ей окровавленную тушку зайца или перепелки приносите? Хвалит добытчика, обдирает, жарит, да?
Мужчина сделал еще глоток, убрал фляжку и ответил:
— И обдираю, и жарю сам. А женщина, если любит, никогда не уйдет, запомни, парень. И я уделяю охоте всего несколько дней в сезон. А ты со своим вдохновением тут пропадаешь, на этой поляне. Видел тебя раньше. Вот и остался один. А когда жить-то начнешь?
Андрей приподнял брови от удивления:
— А я что, по-вашему, делаю?
— В бирюльки играешь. Себя ищешь. А жизнь мимо свистит. Оглянуться не успеешь, а уж и… Да ладно, ты и так все понял, по глазам вижу. Пошел я. Бывай!
Мужчина свистнул пса, и они исчезли в лесной чаще, будто и не был их тут.
«Да кто он такой вообще, чтоб лезть в мою личную жизнь?» – подумал Андрей. – «Поучает еще!»
Он снова сел на пень, но альбом доставать не стал. Щегол улетел и больше не появлялся. Другие птицы почему-то не привлекали глаз, вдохновение ушло. Он пил кофе, ел бутерброд и размышлял:
«А ведь он прав, нет у меня личной жизни-то».
Андрей вспомнил маму, она тоже осталось одна, когда отец ушел к другой. Почему, зачем? Жили они хорошо, не ссорились. Мама у него добрая, красивая. А он ее разлюбил.
Окинув знакомую полянку прощальным взглядом и поискав щегла напоследок, Андрей пошел к машине. Что-то подсказывало ему, что сюда он вернется не скоро.
Сев за руль, включил радио на громкую мощность и попытался подпеть Диме Билану, что невозможное возможно. Но слова охотника, словно растревоженный улей пчел настырно жужжали в голове.
«Ты тут пропадаешь, на этой поляне». «Вот и остался один». «А когда жить-то начнешь?»
— А что значит, «пропадаю»? Не пропадаю я, слышь ты, умник! – громко крикнул Андрей и устремился прочь, подальше от леса.
Во дворе было на удивление пусто. Все, видимо, разъехались кто куда: на природу, на рынок, на дачу. Поэтому место для парковки нашлось быстро. Андрей вышел из машины, схватил рюкзак и устремился в подъезд. Распахнул дверь, буквально влетел внутрь и снова столкнулся с Викой, слегка задев ее.
На этот раз она была без собаки. Девушка отпрянула и проговорила:
— Извините, пожалуйста. Неловко получилось…
— Да что вы! Это я виноват, поторопился, — ответил он, не сводя с девушки глаз.
Вика улыбнулась и прошла мимо него. Уже на выходе он окликнул ее, и она тут же обернулась. В ее удивительных золотистых глазах блеснули искры, или это ему показалось?
— Хотите, сходим куда-нибудь? Прогуляемся. Или вы спешите? – спросил он так уверенно, что сам удивился.
— С удовольствием, — ответила Вика. – А куда?
— Ну, вы пока подумайте, я сейчас быстренько переоденусь и спущусь. Куда пожелаете, туда и пойдем.
Андрей поднялся на свой этаж, шагая через две ступеньки. Привел себя в порядок, переоделся и снова поспешил на выход. На удивленный немой вопрос мамы ответил:
— К ужину буду. Возможно. Если нет, то позвоню. Пока!
Вика, увидев его, сразу же сказала:
— Выставка импрессионистов в картинной галерее. Хотите? Или уже посетили?
— Уже посетил, но еще раз схожу с удовольствием. Любите живопись?
— Обожаю, — ответила Вика.
Они провели вместе и остаток дня, и весь вечер. И разговоры не прекращались, и откуда только темы брались? Даже маме забыл позвонить. И она его не беспокоила. Понятливая.
Уже когда спустилась ночь, засияли звезды и запели цикады в кустах, они подошли к дому.
— Знаешь что, пошли ко мне чай пить? С мамой познакомлю, – сказал Андрей, держа девушку за руки.
— Так мы же знакомы, третий год в одном подъезде живем, — засмеялась Вика.
— Ну и что? Знаешь как она обрадуется, когда скажу, что мы…
— Что?
— Что я наконец-то счастлив! Пошли!
Может быть, так человек начинает жить? Именно тогда, когда встречает того, с кем не просто хорошо рядом, но и интересно, и не надо под него подстраиваться, и не хочется расставаться.
Вскоре он показал Вике свою любимую поляну в лесу, она тоже пробовала рисовать, получалось неплохо, как у его учениц пятого класса. Он подсказывал, она исправляла.
Да, возможно и не стать ему знаменитым художником. Но вот увлеченным своим делом, любящим и любимым мужчиной он уже стал. Жизнь ведь только начинается. Настоящая жизнь. И начинается она с любви.
