– Эй, ты говори, да не заговаривайся! Ты кто? Это на мне все держится. А ты…
–А я pa6oтаю, а потом стиpaю, y6ираю, готовлю, да еще и ребенком занимаюсь! Ты-то чем таким занят, что нет времени даже пpoпылесосить квapтиру?
– Я? Пылесосить? Совсем c6peндила? Не мyжское этo дeло… Я pa6oтаю.
–Ну надо же! Уpa6oтался совсем. Знаешь, а я на paзвод пoдaла. Надoeло!
– Ты? На paзвод?! Paзведeнкой значит быть хочешь, да? При живом-то мyже? Ну-ну, ну-ну… Пoжaлeeшь, да поздно будет…
Вадим недоумевал: ну вот что Надежде надо? Все же так живут – и ничего. Подумаешь, стирать каждый день приходится ей, убирать, да еду готовить. А как иначе? Он должен выглядеть идеально: рубашки – чистейшие, ни морщинки, ни складочки, брюки – наглаженные. И поесть важно вкусно: глава семьи! А ребенок… Так, когда отец дома молчать надо, а не мешать отдыхать. Для чего еще жена-то нужна? И потом, что уж, тяжело, что ли домом-то заниматься? Не мешки ворочать…
Да Надежда просто избаловалась. Вадим что, дебоширит? Нет! И не гуляет. Почти… Так она вообще ни о чем не догадывается даже. Где она еще такого найдет, бестолковая? Устроила тут цирк, а через день прибежит и в ноги падать будет. Вот он тогда ей и выскажет все, тут-то Надежда и услышат всю правду. Рыдать станет, локти кусать – а поздно будет!
Тем временем, пока муж предвкушал грандиозность своей мести, супруга тоже не молчала. Она объясняла, по какой причине решилась на столь неожиданный для него поступок:
– Я не первый год говорю тебе, что устала, не могу так больше. Все на мне: квартира, ребенок, от работы не освобождает ни готовка, ни уборка. А ты… Да ты предаешь больше, чем зарабатываешь! Да еще эти твои загулы по неделе…
Знаешь, Вадим, когда ты в последний раз не появлялся дома, нам с Игорьком так спокойно было! Никто не швыряет вещи где попало, не орет, не требует свежей еды каждый день. Я для сына и для себя приготовлю на пару дней – и никаких забот.
— Я женщина, а не ломовая лошадь. Мне надоело таскать тяжеленные сумки, готовить тебе каждый день мясо. Я забыла, когда последний раз обновки себе покупала. Зато каждый день слышу, как тебе противно смотреть на меня. Так я самой себе не нравлюсь…
–Это значит, что я прав, так чего кричать? Место свое забыла, женщина? Смотрите на нее, разошлась как! Пожалеешь ведь потом!
–А скажи-ка мне, ты когда с сыном гулять ходил, а? Не помнишь? А я скажу: никогда. Ты никогда не читал ему, не играл с ним, не занимался. Не мужское это дело…. Он и слышит-то от отца только одно «я устал, не мешай отдыхать!» Ты понятия не имеешь, в какой сад Игорь ходит, в какой школе будет учиться! Тебе невдомек, что сын на подготовительных курсах занимается! Мы в одной квартире живем – а ты нас в упор не замечаешь. Одно заладил: «место свое знай». Чему такой отец научить ребенка может? Валяться на диване и пультом щелкать? Так какой смысл так жить? С меня хватит.
– Во заладила, – раздраженно бросил Вадим, – Одно и то же нудит и нудит… Надежда, хватит, достала ты меня. Как с работы не приду – заводишь свою шарманку, истерики устраиваешь. Ну и что с того, что я из кастрюли мясо руками беру? Мне так нравится! Я – охотник, это инстинкты. А ты готовить должна, да радоваться, что ем твою стряпню и не швыряю в стену. Делать тебе, видно, нечего, вот и устраиваешь скандалы на пустом месте. Времени видать свободного много.
Надя даже замолчала от возмущения: оказывается, все было прекрасно, пока она не решила действовать сама. А Вадима уже несло. Он снова и снова повторял, как Надежда пожалеет, что лишилась такого сокровища, как он:
– Да кому ты нужна? Неухоженная, старая! Тетка! Да ты приползешь сама на следующий день, только и мне не нужна будешь… В ноги падать начнешь – а я не вернусь! Так и будешь сидеть, да сoпли на кулак наматывать. А виновата ведь сама!
– Хватит, Вадим. Вещи твои собраны, где дверь знаешь. Квартира все равно моя. А я не могу с тобой под одной крышей жить. Так что – прощай.
– Ах так? Ну ладно! – Вадим решительно прошагал на кухню, – Голодным не уйду, ты не думай. Поем сначала. Да и потом, – добавил он, прожевав мясо, – Вряд ли вернусь. Так что у тебя последний шанс, вспомнить, кто ты тут… И одуматься.
Однако Надя только кивнула в направлении двери:
–Иди.
Вадим нарочито долго возился с обувью, проверял, все ли вещи упаковала супруга. Он делал все, чтобы неразумная жена опомнилась и поняла свою ошибку. Давал ей время. Однако великодушный жест не был оценен по достоинству.
«Ну и упрямая, – с раздражением подумал муж, – Эх, надо было все мясо доедать, а картошку зря оставил. А и пусть! Все одно: приползет скоро.»
Вадим не раздумывал куда податься: к маме. Куда ж еще. Та разохалась, раскудахталась, как беспокойная курица: почему, да как, да за что.
–Да ни за что, – со злостью бросил мужчина, – Слишком много давал, вот и благодарность. Мало ей, видите ли. Ей то одно подавай, то другое… Миллионера ей надо, вот что! Я, видать, не подхожу по статусу. Может, у меня за спиной и крутила с кем – вот и придумала, как выгнать. Это же надо: внимания ей мало было! Не пылесосил я, видите ли!
Ахнув, мать принялась названивать невестке. Однако, видимо Надя стояла на своем: беседа явно перешла в неприятное для Вадима русло. Назад его супруга не звала, как сказала мама. Очень неприятно ему стало.
–Ничего, еще времени мало прошло. Где такого, как я, найдет-то? Да и кто возьмет ее такую? Еще и с прицепом, – и довольный Вадим отправился в магазин за чем-то вкусным для себя на перекус.
Пoвестку в cуд Вадим воспринял, как личное оскорбление. Надежда выглядела возмутительно хорошо, даже улыбалась! Жена совершенно уверенно рассказывала, что причиной развода стало то, что все было на ней, на Наде. И квартира, и ребенок. А семья… Так ее давно уже нет. Так, живут вместе – да и все. Ни поддержки, ни помощи. Одно: дай поесть и место свое знай.
Когда слово дали Вадиму, тот приосанился. Говорил с возмущением, напирая на то, что не понимает чего надо было жене. Радовало, что судья – мужчина, он точно поддержит. Но вопрос по поводу пристрастия к крепким напиткам сильно возмутил ответчика:
–Да это ни о чем! Я право имею отдохнуть? Вот и отдыхаю, как считаю нужным. Я мужик, мне можно. А сейчас почему руки трясутся? Так стресс у меня, это, как его… Жена бросила, вот! Как могу, так и лечусь. Но я норму знаю.
–Суду все ясно, – кивнул совсем не одобряюще мужчина в мантии. Супругам предоставили время для примирения. Вадим бросил взгляд на Надежду: не готова ли она умолять его вернуться? Не созрела?
– Что смотришь? – раздраженно бросила супруга, – Гляжу выводы ты не сделал, – сморщилась она брезгливо, хорошо не плюнула.
Точно, не готова умолять. Так можно и подождать, время-то есть. А вот пройдет выделенное судом время… Эх, и поползает Надежда в ногах у мужа! Реветь в голос станет – а он наотрез откажется возвращаться. Ну, разве что на своих условиях…
…Но время шло, а Надя все не обиралась просить прощения. Ни звонков, ни визитов. Даже на улице Вадим супругу не видел. Понятно все: делает вид, что он ей не указ! Значит, у самой рыльце в пушку. Измeняла, как пить дать…
И Вадим начал расследование: прошерстил страницы в соцсетях, порасспрашивал знакомых – ничего. А на новое заседание пошел с видом триумфатора: вот сейчас Надя как начнет умолять… Теперь-то поняла, кого теряет. Вот сейчас как начнет рыдать! Даже перед выходом из дома Вадим мать предупредил, что заявление Надежда точно заберет, так что он вернется в ту квартиру, Надину. Чтоб не ждала.
На все вопросы Надя отвечала односложно и сухо. Да, намерена рaзводиться. Нет. Примирение невозможно. Хорошо подумала.
«Ага, –догадался Вадим, – Ждет, что умолять буду… Не дождешься.»
Правда, один неприятный момент был, прежде чем из развели. Судья поинтересовался по поводу места проживания ребенка после рaзвода родителей. Надя подняла брови:
–Со мной, разумеется. Отца сын не интересует. Он даже когда день рождения Игоря не знает.
«Вот повезло, что судья – мужик, – порадовался про себя Вадим. – Он сейчас ее и выведет на чистую воду… Сейчас он ей скажет…»
А судья задал почему-то вопрос Вадиму:
–Когда день рождения вашего сына?
Вадим лихорадочно пытался вспомнить… Эх, надо было записать, да кто же знал? И наугад прохрипел:
–Двадцатого января.
–Пятого марта, – фыркнула Надя, – Ты даже этого не знаешь. И лет ему исполнилось уже шесть. Хотя тебе и это неизвестно.
–Понятно все, – хмыкнул судья. А Вадим еще считал его мужиком, думал они на одной стороне… Предатель! А не с ним ли Надежда?
–А поздравили хоть сына в январе-то? – снова задал вопрос судья. Ну точно враг! Еще и насмехается!
Вадим гордо поднял голову.
По поводу места жительства Игоря после рaзвода отец не возражал. Огорчило его одно: aлименты. Но то, что Надежда теперь прекрасный статус замужней дамы сменила на рaзведенку радовало. Вот теперь-то уж точно завоет…
Вадим выходил из здания суда, когда увидел Надю. Уже точно бывшая жена разговаривала по телефону:
–Привет, Оль! Я наконец-то свободна. И ты была права: я счастлива! Заеду сегодня с шaмпанским, отметим!
Вадим отказывался верить глазам: она улыбалась! И, совершенно возмущенный и сбитый с толку, Вадим подбежал к Надежде.
–Значит, счастлива? – выпалил он, – Да я отберу у тебя все! И жилье, и ребенка… Ничего у тебя не останется и ты… Ты…
–Ну, квартира от моей тети досталась, а сын… С чего бы вспомнил о нем? Куда отберешь — то? А он нужен тебе?
–Это ты его отца лишила, – пыхтел от злости Вадим, –Это ты семью развалила… Ты!
Надя только головой покачала и спокойно ушла. Причем посмеиваясь. И пока она не скрылась из глаз Вадим шипел ей вслед:
–Пожалеешь еще! Ничего-ничего… Придет мое время!
