Егор, вернувшись с работы первым делом заглянул к бабушке в комнату, и , не надеясь на ответ, как обычно спросил:
-Бабуль, у тебя все хорошо?
Бесцветные старческие глаза как всегда смотрели в самую душу, буравили насквозь. -Ну вот, сейчас, как всегда, секундные переглядки, а потом опять отвернет голову к стене, не сказав ни слова. Уже почти год, как Егор забрал Агрофену Никитичну к себе после того, как после болезни у нее отказали ноги. Она разговаривала со всеми, кроме Егора. Сиделка, врачи скорой помощи, соседка, которая иногда помогала мужчине, со всеми баба Груня была приветлива, и только внук Егор лишь изредка слышал от бабушки хоть пару слов.
-Хорошо, Егорушка, все хорошо. За мной тут ходят, как за самой королевой, кормят, поят, да обихаживают, как незнамо кого. Ты бы уж бросил меня, что- ли, на что я тебе сдалась, старуха? Ты вон какой молодой, а со старухой возишься! И ладно бы, добро ты от меня видел, а нет, всю жизнь только тычками и награждала. Ох, внучек, шибко ты добрый у меня. Нельзя таким с людями быть, онЕ ить мигом на шею усядутся, да ножки свешают на тебя. Сдал бы ты меня в приют какой, да жил по людски. Я ведь тут не розами пахну, старость-то свой, особый запах имеет. Я вот что сказать хотела, Егорушка. Ты присядь, иди поближе. Прощения попросить у тебя хотела. Это же я тебя в тот интернат сплавила. Хотела насовсем от тебя отказаться, да совесть не позволила, на лето забирала. Виноватая я перед тобой, внучек, шибко виноватая, и нет мне прощения. Я ведь винила тебя во всем, что с мамкой твоей произошло, думала, что не люблю тебя. Трудно дитя свое поперед себя хоронить, ох как трудно. Ты не вини себя, Егорушка. Давно уже мне цыганка одна сказала, что на роду Анечке написано рано уйти. Не при чем ты, внучек. Уйду я скоро, Анюту во сне видела. Она ить никогда мне не являлась, а тут стоит, как живая, улыбается, и говорит, что не виноватый ты, так надо было.
-Знаешь, бабуль, что было, то прошло. Когда это все было? Зачем вспоминать теперь? Ничего слышать не хочу. А ты забудь, и никогда не вспоминай. Живи долго, слышишь?
-Егорка, а помнишь пряники? Вот бы сейчас чаю с такими попить. Чтобы твердые, как в детстве, а мы их в чай…
Не пряники, сырники. Со сметаной. Фото мое
-Я найду, баба Груша! Ты отдыхай пока, я найду пряники. Скоро, скоро будем пить чай.
Егор вышел из комнаты, тихонько прикрыв дверь. Глаза предательски защипало, а ноги сами пошли на балкон, где в укромном месте лежала давно забытая пачка сигарет. Руки судорожно потянулись за сигаретой, а память услужливо нарисовала картинки из детства, которые Егор так старательно спрятал в самые укромные уголки.
***
Вот маленький Егорка дурачится с мамой, они смеются, играют. Егору весело, что мама с ним, мама рядом, он знает, что она его любит.
А тут они с мамой на речке. Егору смешно, что мама такая большая, а плавать совсем не умеет, она катает его на старой автомобильной камере по мелководью, где вода ей даже до коленей не достает.
Егор уже большой, и не хочет надевать колготки, а мама его уговаривает, мол, ну что ты, Егорушка, ты же все понимаешь. На улице холодно, замерзнешь, и заболеешь. Егор, хоть и недоволен, но ради мамы готов терпеть эти противные колготки.
Школа, школа, и что все туда так рвутся? Егору и в садике было хорошо, играй себе, ешь кашу. Но нет, вырос Егорка, и пора получать знания, так мама говорит. Его нарядили в красивую рубашку, новенький костюм блестит на солнышке. Баба Груня ругается на мать, мол какая такая надобность была всю получку на одежку тратить? А мама смеется, ну а как иначе, он же любимый, единственный сынок, Егорушка. Баба Груня, она хоть и сердитая всегда, а Егорку тоже любит. Угощает конфетами, и старыми, засохшими пряниками, которые не угрызть зубами, поэтому приходится размачивать их в чае, а потом облизывать приторно- сладкую глазурь и пропитанное сладким чаем тесто. Вкусно. Егор любит такие пряники, их быстро не съешь, поэтому долго растягиваешь удовольствие.
-Мам, ну ты что делаешь- то? Ты ему зачем пряник сейчас дала? Вымажется ведь, как на линейку пойдем? Егорка, ешь аккуратнее.
-А ты не ворчи на меня. Ты поглянь- ка, строгая какая! Нешто парнишка голодом в школу пойдет? А что букет такой жидкий нарвала, Анюта? Сходи, георгинов добавь, да сентябринку срежь. Там еще золотой шар есть, глянь, может выберешь чего.
На линейке Егор стоит рядом с другими ребятами, и постоянно ищет глазами маму. Она совсем рядом, на другой стороне, машет ему рукой и улыбается. Егор спокоен.
Почему в его детских воспоминаниях только мама? Папу он тоже немного помнит. Он постоянно смешно двигался, и от него неприятно пахло кислой капустой, табаком и чем- то еще. Егор совсем не помнит, чтобы они жили все вместе. Бабушка Груня говорит, что мать вовремя убёгла от него, алкаша. Просто однажды его отец заснул пьяный с сигаретой, и домик, где он жил, загорелся. Егор с мамой уже жили с бабушкой. Отец не успел спастись.
Егор учился во втором классе, когда не стало мамы. Они с Егором шли из магазина. Мама как раз получила зарплату, немного, много тогда не давали, но и на эти небольшие деньги мама купила Егору конфет, и даже мороженое, которое мальчик так любил.
Егорка бежал по обочине, и гнал впереди себя мяч. Мама несколько раз повторила, чтобы он шел спокойно, не баловался, и взял мяч в руки, но мальчишка не слушал, и продолжал увлеченно играть. В какой-то момент он успокоился, и взял маму за руку, они пошли рядышком. Услышав рев автомобиля, они одновременно повернули головы. Машина на огромной скорости летела прямо на них. Все произошло в доли секунды. Раздался громкий сигнал и визг тормозов.
Потом вся деревня удивлялась, как смогла маленькая, хрупкая Анюта вырвать сына практически из под колес и отбросить его в сторону. Егор, как в замедленной съемке видел, как мама от удара отлетела, как кукла, и упала на дорогу.
Водителя осудили. Он был попросту пьян, сильно превысил скорость, уснул за рулем, а потом еще с испугу, когда увидел, что вот- вот собьет людей, идущих по обочине, вместо тормоза сильнее придавил педаль газа. Маму похоронили. Егорка много плакал, баба Груня молчала, и Егорку не замечала совсем, лишь изредка смотрела на него своим тяжелым взглядом. Она больше не давала ему ни конфет, ни пряников, а вскоре увезла в город, сказав напоследок, что совсем видеть его не хочет, но раз так положено, то будет забирать его на лето.
Как было плохо мальчику, тихому, спокойному, домашнему, в интернате- не знает никто. Никогда и никому Егор не жаловался на других детей, никогда не просился домой, чувствуя свою вину и перед мамой, и перед бабушкой. Как ждал Егор лета, чтобы только бабушка приехала, и хоть ненадолго забрала его. Вдруг она уже не сердится на него, и снова будет кормить его конфетами и вкусными черствыми пряниками.
Егор всегда осознавал свою вину, а особенно явно он ее чувствовал именно летом, в гостях у бабушки. Баба Груша больше ему не улыбалась, смотрела на него, как на пустое место, и всегда жаловалась на него соседкам. Он ведь хотел, как лучше, он хотел помогать, хотел быть полезным, нужным, любимым. Удивительно, что находясь в приюте большую часть жизни Егор не озлобился, не стал жестоким. Когда мальчик немного подрос, он пообещал сам себе, что сделает все, чтобы баба Груня его простила. Ему казалось, что все детские страхи и комплексы уйдут, когда бабушка перестанет его винить.
Егору было 27 лет, когда баба Груня заболела. Инсульт. Речь почти не нарушилась, а вот ноги отказали. Старушка наотрез отказывалась покидать свой дом, но выбора особо не было, и вскоре Егор перевез старушку в город. У парня была своя квартира. Можно сказать, что парню повезло. Всю пенсию, что получал Егор, баба Груня не тратила, а откладывала на книжку, и к моменту совершеннолетия там накопилась приличная сумма, которой хватило на жилье.
Вот только несмотря на свое состояние, бабушка все так же холодно относилась к внуку, она не хотела его ни видеть, ни говорить с ним, и когда сегодня бабушка с ним заговорила, Егор не просто удивился, он был счастлив.
-Так, хватит стоять! Пряники! Да где же найдешь теперь такие пряники-то? Кругом все мягкое, свежее. Их не один день сушить надо, чтобы они усохли до нужного состояния.
Быстро обувшись, Егор выскочил из квартиры.
***
Баба Груня лежала на кровати и думала о том, какая же она дура! А дура и есть! Это же надо, столько лет издеваться над собственным внуком, упиваясь в собственном горе! Тяжело ей было, спору нет, дочь потеряла, так и внуку не легче. Мамку потерял, отца нету, так еще и бабка родная отвернулась от него! Бедный, бедный Егор! Ведь и сама могла воспитать, в силах тогда еще была, так нет же, отдала ребенка в интернат, с глаз долой! Анечка, доченька, простишь ли ты меня? А Егорка? Как же при таких испытаниях остался он таким чистым и добрым? А ведь права соседка- то была, когда говорила, что Егор доглядывать ее будет!
***
-Вот, каникулы же скоро, явится этот опять, корми его, пои, а он мне на что нужОн-то? Дед родный по отцу его не привечает, а я почто должнА? А и ладно бы, коли помощь была от его, дак ить бестолковый, ни к чему не приспособлен. Ко всему кидается, а ума дать не может, одни беды от его только. Пойдет за коровой, так в грязюке весь вывозится, стирай опЕть на его. Отправишь гусей пасти- так и знай, что в воде набродится, как огалтелый, да заболеет, лечи его обратно. Отправишь тыкву рубить- он и пальцы себе срубит все, опЕть проблемы. От глаза бы мои его не видали, ей -богу!
-Никитична, вот как не совестно тебе, а? Внук ведь он твой, родненький, дочки твоей покойной сынок, память такая, а ты гонишь от себя мальчонку. Ему и так по жизни досталось. Лет- то ерунда совсем, а натерпелся бедный ребенок столько, сколь не каждый взрослый выдюжит. Да и где ему мудростям -то жизненным учиться, коли в городе пацан живет, среди таких же сирот, как он сам. Ты уж поласковей с ним будь, родная кровь, как никак. Ты его раз в году видишь, можно и потерпеть. Он же не вечно маленьким будет, вырастет скоро, да всему научится. Как знать, Груня, как знать, а может он тебя доглядывать- то и будет. Разве Анюта твоя тебе спасибо бы сказала за такое отношение к сыну ее?
-А ты Анюту мою не трожь, сама знаешь, кто виновен, что нет моей доченьки. Фотокарточки одни и остались на память, да холмик землицы. Этот ведь виноватый, он один только! Кабы не он, так и живая была бы доченька!
Вот ей-богу, странная ты, Грушка, не пойму я тебя никак. Ты мальчонку, ребятенка глупого винишь, на котором и вины- то нет! в чем он виноват? что кто- то пьет за рулем? В том, что Анютка его оттолкнуть успела? тебе что, легче бы стало, коли обоих сразу схоронили бы?
-А не твое дело, шагай ты, соседушка, куда шла. А то ходют тут всякие, разнюхивают все, выведывают, а потом от вас таких сплетни на всю округу плетутся.
***
Обойдя почти все магазины в округе, Егор нигде не смог найти старые, черствые пряники. Купив свежих, мягких пряничков, парень решил, что просто подсушит их в духовке. Пусть не совсем то, но лучше, чем ничего, тем более бабушка просила. Еле дождавшись, когда пряники остынут, Егор поспешил в комнату к бабушке. Ему не терпелось просто посидеть, поговорить со старушкой, и в то же время он очень боялся, что заглянув в комнату он снова наткнется на колючий взгляд бабушки.
-Баба Груня, я пряники не нашел, пришлось сушить в духовке. А чай сделал, как ты любишь, 3 ложки сахара, и половинку соли.
-Садись, Егорушка. Бог с ними, с пряниками, сейчас уж и нет поди таких, ранешних.
Долго в тот вечер разговаривал Егор с бабой Груней. Старушка плакала, и просила прощения. Плакал и Егор. Обо все говорили. И о матери, и об отце, и про деда, отцова отца, который сказал, что и сына- то знать не знал, а внук и подавно не нужен ему. Пьющие они, вместе с бабкой пили, да так и сгорели от водки. Долго прощения просила баба Груня, винила себя в том, что лучшие и свои, и Егоркины годы угробила. Поздно разошлись они спать, все чай с пряниками пили.
Долго не спалось Груне. Все думала, что зря жизнь прожила. И дочку не сберегла, и внука не воспитала. Сам себя Егор воспитал, без ее помощи. Как же так получилось, что она, взрослая женщина, сама мать, вот так смогла относиться к собственному внуку? Почему только на смертном одре поняла она, что была не права, что не ребенок виной в той трагедии, а тот, кто пьет за рулем? Ему что, он отсидел, да дальше живет, в той же деревне. Ходит, и глаз не прячет, а Груня такой грех на душу взяла, всю жизнь злобу на ребенка копила. А Егор молодец. Другой бы на его месте плюнул, да бросил ее помирать в деревне, а он нет, и сам ухаживал, и людей нанимал. Хорошим человеком внук вырос. Не чета ей, Груне. Дай бог ему здоровья, да счастья человеческого. Не сломался, выстоял, и ее не бросил. Простит ли дочь Груню? Поймет ли муж, что давно покоится? Ох, душа моя грешная, что же я наделала, что же натворила!
Утром, как обычно зайдя в комнату к бабушке, чтобы перед работой накормить ее, Егор понял, что старушка мертва. Она лежала с улыбкой на лице, спокойная, умиротворенная.
Что движет людьми, когда они вот так, без причины злятся на близких людей, обижаются, и стараются уколоть побольнее? Разве виноват был маленький мальчик, что пьяный лихач уснул за рулем? Разве виноват он был в том, что материнская любовь была такой сильной? Не виноват. О чем думала бабушка, когда так поступала? Уж точно не о любви. Внук, единственное напоминание о дочке, его бы любить, беречь, да заботиться о нем, а не в интернат сдавать.
А может, это такое проявление любви? Одно только и правда хорошо, что Егор не озлобился. Но вот это фальшивое, навязанное чувство вины настолько ему вбила в голову бабушка, что до сих пор он иногда считает, что доля его вины в случившемся все же есть. Егор рад, что хоть перед смертью они с бабушкой помирились.
