— А мы тебя предупреждали, что ваша любовь когда-нибудь закончится.
— Ничего у нас не закончилось! Просто приелось всё, ещё этот запах лекарств в квартире… Тебе не понять, что значит ложиться в одну постель с человеком, который утром может не проснуться.
— Тогда может тебе лучше домой?
— Нет, я лучше с вами побуду. Могу же я хотя бы один вечер провести так, как хочется именно мне.
Олеся с подругами отрывались по полной. Когда ещё могла представиться такая возможность? Сначала они поужинали в ресторане, потом плавно перебрались в ночной клуб, чтобы показать молодёжи, что даже в сорок лет можно отжигать не хуже, чем в двадцать. Ближе к полуночи окончательно захмелевшая компания расползлась кто куда, а вот Олеся сама не поняла, как оказалась на съёмной квартире какого-то юнца. Юнец это мягко сказано, Юрий был ровесником Олеси, просто он занимался спортом от того и выглядел моложе своих лет.
Когда Олеся открыла глаза, то почувствовала вместо надоевшего запаха лекарств аромат свежесваренного кофе, а вместо старого и больного мужа рядом был молодой мужчина, с которым судя по всему они не просто спали.
— Проснулась соня?
— Кто вы? И вообще как я тут оказалась?
— Здрасьте, приехали… А клятвы о вечной любви и слова, что тебе давно так не было хорошо, ты и этого тоже не помнишь?
— Мы уже на ты перешли?
— Судя по всему да.
— Выйди, мне нужно одеться.
— Хорошо, жду тебя на кухне, завтрак уже готов. Я, правда, не знаю, что ты ешь на завтрак, так что наготовил кучу всего.
Олесе от стыда хотелось сквозь землю провалиться, мало того, что она провела ночь с незнакомым мужчиной, так она ещё и не помнит его имени, и если честно, ей хотелось снова повторить своё приключение. В спешке одевшись, на ходу застёгивая длинную в пол шубку, Олеся выскочила на улицу, и поймав в такси, скомандовала – в офис!
— Милочка, а если точнее?
— Проспект Мира дом двадцать пять.
Олеся быстро умылась в женском туалете и тут же нанесла макияж, благо из коллег никто этого не заметил. Только Мария почему-то хмыкнула, кивнув, указывая ей на вчерашнюю блузку с брюками. Ну, да, она не ночевала дома, и что с того? Им всем легко рассуждать, у Машки самой мужа нет, и она может в любой момент головой окунуться в водоворот любовной страсти. У Кристины муж олигарх, да ещё и молодой в придачу. А у неё… Вспомнив о муже Олеся забеспокоилась, интересно, как он там? Вот она дура… У него сердце, а она даже не соизволила ему позвонить, что задерживается или останется ночевать у одной из подруг. А это всё Ника виновата, заказали вино, потом ещё, и ещё. И вот они уже в ночном клубе отплясывают под зажигательную музыку. Интересно они тоже эту ночь провели вне дома, или это только она решилась на авантюру? Неудобно то как… А ведь помнится она всегда осуждала тех, кто наставляет мужу рога, мол разведись для начала, а потом хоть каждый день прыгай из койки в койку, а тут сама наступила на те же грабли. И ладно бы она раскаялась, так нет, вспоминая вчерашние ощущения, она просто таяла от удовольствия. Вот дура, и зачем она сбежала? Даже номер телефона не взяла или могла хотя бы свою визитку выронить, будто случайно. Нет, так нельзя… Она замужняя женщина, и она не может так с ним поступить. Случайные связи не для неё и точка.
Уже в кабинете Олеся заказала кофе и блинчики с творогом, благо кафе находилось на первом этаже их офиса и официанты часто приносили заказ прямо в кабинет. Позавтракав, Олеся стукнула себя по лбу, вот дурында, она же ещё мужу не звонила, а он, наверное, уже все морги обзвонил. Но как не странно телефон молчал, да и куда ему, ведь он ещё вчера разрядился. Подключив телефон к зарядному устройству, Олеся набрала номер мужа со стационарного телефона, но в трубке слышались только гудки. Хм, обиделся, наверное… Ну, как знает… Теперь придётся долго просить у него прощения, в последнее время он стал таким ранимым и таким подозрительным. Надо предупредить Кристину, чтобы она подтвердила, что я ночевала у неё. Скажу, что перебрала, и Кристина отвезла меня к себе. Могу же я хотя бы раз в жизни заночевать у подруги.
Вечером Олеся заехала в магазин, купила мужу гранатовый сок, фрукты, зачем-то купила мясо для запекания, хотя прекрасно знала, что он давно уже не ест мясо. Дома было тихо и темно. Свет был выключен, царила какая-то гнетущая тишина, что Олеся даже слышала, как стучит её сердце.
— Ром! Я дома! Ты чего молчишь? Обиделся что ли? Ну, Ром!
Роман не отвечал, словно притворился, что не слышит её. Олеся включила свет в прихожей, сняла шубу и сапожки, надев домашние тапочки, прошагала на кухню. На кухне было всё, как обычно, вот только раковина была пуста, хотя раньше к её приходу там лежали две-три тарелки и пару столовых приборов. Неужели в кое-то веки он помыл посуду сам, промелькнуло в голове у Олеси. И тут женщина заметила, что гнетущая тишина была от того, что из гостиной больше не доносился надоедливый звук старинных часов с ходиками. Почувствовав неладное, Олеся вбежала в спальню. Роман лежал на полу, а рядом с ним лежал полупустой пузырёк с лекарствами. Пульса не было, да и откуда ему взяться, если его тело уже было холодным.
Скорая приехала быстро, и спустя пятнадцать минут тело Романа Алексеевича вынесли санитары. Олеся сидела на кровати и не знала с чего начать. Она открыла нараспашку окно, чтобы избавиться от этого надоедливого запаха, но сильный мороз не позволил ей этого сделать. Собрав постельное бельё, пижаму и полотенце, принадлежавшее покойному, Олеся засунула всё мусорный пакет, чтобы выбросить, но почему-то опустилась на колени в коридоре и разрыдалась. Совсем недавно он был ещё рядом, ходил по квартире, шаркая своими уродливыми тапочками сорок третьего размера, а теперь его нет. Совсем недавно она задыхалась от этого нудного запаха лекарств, а теперь сама открыла флакончик с корвалолом и вдыхала его аромат, чтобы как можно лучше запомнить те мгновения, когда Роман был ещё жив. Она рыдала и рыдала, вспоминая лучшие годы своей жизни, которые они провели вместе.
Ей было всего двадцать, когда они познакомились. Он женатый мужчина, а она студентка, которая пришла в его фирму на стажировку. Между ними быстро вспыхнуло чувство, их не останавливало и то, что между ними двадцать лет разницы, и то, что его дети были ровесниками Олеси. А потом он подал на развод и ушёл к ней. Родители Олеси были сначала против, подруги смеялись, говорили, что он быстро состарится и тебе захочется молодого любовника, и что тогда? Не захотелось. Она до последнего была ему верна, за исключением вчерашнего. А потом он заболел, заболел серьёзно. Ему поставили стенды, потом ещё и ещё. Постепенно из брутального красавчика Роман превращался в немощного старика, который безумно раздражал Олесю своим старческим храпом, и въевшимся в него запахом лекарств. Ещё больше её бесили его поцелуи и объятия. Ей хотелось большего, а он не мог ей этого дать, хотел, но не мог по причине своего здоровья, вернее его отсутствия.
И вот его больше нет, хочешь, вызови клининговую службу, и они тут наведут идеальную чистоту и избавят квартиру от надоедливого запаха корвалола, а хочешь, найди себе любовника, и каждую ночь наслаждайся тем, что не мог тебе дать больной муж. Но и этого ей не хотелось, более того она винила себя в его смерти, ведь если бы она пришла домой как обычно, то скорее всего Роман был бы ещё жив.
Похороны прошли, как в тумане. Олеся стояла в окружении своих подруг, которые укоризненно качали головой, всем видом давая понять, что это она во всём виновата. Но хуже всего было то, что на похороны пришла бывшая жена Романа в окружении своих детей. Дочь была немного младше неё, а вот сын… Сыном Романа оказался Юрий, с которым она и провела ту ночь, когда в пьяном угаре развлекалась в ночном клубе. Их взгляды встретились, Юрий отвернулся. Было видно, что ему стыдно, и что она ему противна, да и в тот момент она сама себе была противна, но уже ничего не изменишь, нужно держать себя в руках.
После похорон, все разъехались, а Олеся осталась один на один со своими воспоминаниями и угрызениями совести, ведь, как известно, что имеем – не храним, потерявши плачем. Через месяц она узнала, что беременна. Чей это ребёнок? Она и сама не знала. В том месяце и с Романом и с Юрой у неё было всего один раз, и фактически каждый из них мог быть отцом ребёнка. Однако ей хотелось верить, что это частичка Романа, так ей спокойней, а чувство вины не гложет её изнутри.
