Жизнь текла спокойно и размеренно. Не было больших забот, и свободного времени у Павла Андреевича было хоть отбавляй. Хотя нет, отбавлять не надо. Сколько ему еще осталось? Десяток лет с небольшим? А время летит быстро. Семьдесят пять исполнилось недавно. Вот и считай…
Но он на свою жизнь не жаловался. Жил в семье дочери, всегда помогал, чем мог. А сейчас только так, по мелочи. Дочь с зятем справляются по хозяйству сами. Да внучка Лизочка подрастает. Помощница.
Из-за внучки Павел Андреевич и прижился в дочкиной семье. Анастасия много пережила всяких невзгод. Первый муж был никудышний. Вел разгульный образ жизни, а Настю по врачам загонял, чтобы не рожала детей. Еле избавилась от этого деспота. Долго в себя приходила, на мужчин смотреть не могла.
Отец ее выхаживал. После смерти жены они остались с дочерью вдвоем. Почти десять лет жили бок о бок, Настя по матери тосковала, он по жене. Но вместе легче было, поддерживали друг дружку.
А когда в душе все улеглось и обиды зарубцевались, Анастасия и встретила Дмитрия. Хороший мужчина, солидный. Замуж позвал. Настя сомневалась сначала, все-таки сорок почти, какое замужество? Но отец разъяснил, что зрелый возраст – это только плюс для брака. Значит, все серьезно, по уму. И расписались они наконец.
Настя переехала к мужу, Павел Андреевич один остался. А тут радость-то какая! Ребеночек у них намечался. Вот тогда и сменяли они две двухкомнатные квартиры на большую четырехкомнатную с доплатой. И детская есть, и родителям спальня, и у деда отдельная комната. Да и помощник он хороший: и приготовит, и белье погладит, и с внучкой посидит!
Это была его особая радость, от Лизочки он не отходил. А как подросла – так и в садик отведет, и из садика заберет. А уж книжки читать или в куклы играть – это только с дедом! Большой выдумщик дедуля. И дом кукле из коробок соорудит, и всяких вещиц для кукольного домика накупит!
Потом Лиза в школу пошла, а школа хоть и недалеко, но через дорогу переходить нужно. Дед и провожал, и после уроков встречал. Домашнее задание тоже только вместе!
Но вот здоровье стало подводить Павла Андреевича. Пришлось по врачам походить, анализы всякие, беседы, консультации. Доктор у него хороший был, из старой гвардии, толковый. И беседовал с ним с удовольствием. Философствовал.
— Человеческая жизнь – как ракета многоступенчатая. Перед полетом в космос у нее много этих самых ступеней. И кажется, лети, хоть на край вселенной! Но со временем они отваливаются одна за другой, за ненадобностью. Когда их много, то можно и отклониться от курса, изменить траекторию, полетать рядом с приглянувшимся спутником, – он многозначительно подмигнул с улыбкой и продолжил:
– А потом глядь, и всего одна ступень осталась! И никуда уже не повернуть, ничего не изменить. Так и летит она по инерции, пока…
Тут доктор замолчал и обнадеживающе похлопал Павла Андреевича по плечу. Это означало, что есть у него еще ступень. Вот и не ропщи, живи себе, сколько положено и следи за исправностью… ну, то есть за здоровьем своим.
Весь этот разговор Павел Андреевич не раз прокручивал в своей голове. Вот уже и дочери пятьдесят. Сколько у нее тех ступеней осталось? А Лизочке одиннадцать всего, лететь и лететь по жизни, как по необъятному космосу!
Только отдаляться она стала от деда. Чаще в своей комнате закрывается. Ни сказки, ни кукольный домик ее больше не интересуют. По дому помогает, и дедом руководит: приберись на балконе, мусор вынеси, посудомойку разгрузи. Он делает, конечно. Но и поговорить пытается, как раньше.
Но Лиза отвечает на вопросы неохотно, про школьные дела свои совсем не рассказывает. А как-то вечером зашла к нему в комнату и сказала тихо:
— Дедуль, поговорить надо.
Ох, как он обрадовался! Значит, посоветоваться внучка хочет. Ну да, родителям ведь не все тайны можно доверить. А дед – он свой человек, дружок с пеленок.
Лиза села напротив деда и сказала:
— Я знаю, что мама с папой заставляют тебя провожать меня в школу и из школы встречать. Но знаешь, не надо.
— Почему?
— Ну, ты старенький совсем, с этой своей палкой ковыляешь, и неизвестно, кто кого провожает. Ты меня или наоборот. Тебе оно надо? Дорогу я только по светофору перехожу и никак иначе. А в школьном дворе у нас суета, беготня. Сшибут еще. Не приходи, я тебя очень прошу. И шляпу эту не носи, старомодная, дедуль.
С этими словами Лиза поднялась и вышла из комнаты. Вот и лишила она его последней радости. А для старика это был своего рода ритуал: утром отвести внучку в школу, потом считать часы, когда снова за ней идти пора. Приоденется Павел Андреевич, в зеркало перед выходом посмотрится. Ботинки всегда начищены.
Да и не палка у него, а трость хорошая, дорогая. Зять купил, не поскупился. Еще он шляпу любил носить. Она у него старая, конечно. Но фетр молью не побит, и ему солидности мужской придает этот предмет мужского гардероба.
А тут на тебе, не приходи, дед. Понял Павел Андреевич, что стесняется внучка его, старика. Да, было дело, мальчишки пару раз мяч под ноги пинали. А когда Лиза прикрикивала на них, смеялись и шуточки отпускали. Он правда не понял, что-то типа «дядюшка Скрудж» — так они его называли.
Внучка тогда быстро зашагала вперед, он еле успевал за ней. И вот теперь этот разговор: не приходи. Дожил!
Павел Андреевич выглянул в окно. Погода так себе, небо хмурое, неуютно как-то во дворе. Скоро занятия в школе закончатся. Нет, в школьный двор он не пойдет, раз уж Лиза так не хочет его там видеть. Он вышел из дома, прошел по двору и сел на лавочку. Отсюда и школу видно вдалеке, и дорогу со светофором. Стал ждать.
Его волнения были понятны. Лиза девчушка совсем. А если кто следом увяжется, мало ли хулиганов в округе? Про них каждый день по телевизору в сводках передают. А если в лифт кто следом войдет с недобрыми намерениями?! Нет, не может он этого допустить и свою бдительность ослабить.
Да и доктор советовал свежим воздухом дышать. И несмотря на пасмурный день, на улице все равно хорошо, свежо и дышится легко. Откуда-то доносилась негромкая музыка, кто-то на пианино играл. Бабушки на детской площадке за внучатами приглядывали, как и он когда-то за Лизой.
Только этих он уже не знал. А те, с которыми общался, куда-то разом подевались. Выросли у всех внуки, а это новая смена уже. Вот так движение жизни и наблюдается со стороны.
Но вот показалась и первая стайка школьников, выпорхнувших из школы. Затем вторая, третья. Идут, весело шумят, мальчишки у девочек ранцы забирают. Под ручку пока не ходят еще. Маловаты.
Дедушка внимательно вглядывался в ребят и наконец увидел знакомый силуэт. Вот она, его Лизочка-пичужка. Стройненькая, ладненькая. Бантики в волосах красивые, как розочки. Юбка в мелкую складку из-под серебристой курточки видна. Сапожки мягкие и тоже серебристые.
Родители одевали дочку хорошо, наряжали. Ему нравилось – как с картинки его любимая внучка. Ребята и девочки подошли к дороге, остановились на светофоре. У деда на сердце отлегло, хотя он знал, что не будет она бежать через дорогу, но ответственности с него никто не снимал.
Наконец перешли по переходу, и тут Лиза заметила его, когда он стал медленно с лавочки подниматься. Она помахала всем рукой, попрощалась и, проходя мимо него, скороговоркой сказала тихо:
— Не иди за мной. Сначала я в подъезд зайду, потом ты придешь. Жду у лифта!
И ушла красивой пружинистой походкой, еще раз помахав ребятам на прощание.
Павел Андреевич встал и, опираясь на трость, медленно побрел к подъезду. Дышал он как учил его доктор: всей грудью. Но где-то глубоко внутри кололо и сжималось что-то. То ли обида, то ли огорчение.
Подойдя к дверям, он медленно посчитал про себя: «Пять, четыре, три, два, один. Взлет!». Усмехнулся и вошел в подъезд. Лизы не было. Она уехала, не дождавшись его. Но тут лифт прибыл, двери раскрылись, и он вошел внутрь.
Внучка встретила его как ни в чем не бывало и слегка пожурила:
— Ну зачем ты вышел меня встречать? Я же просила, дедуль.
— Ты стесняешься меня? – тихо спросил он.
Но Лиза ничего не ответила, лишь закатила глаза и скрылась в своей комнате. Потом она гремела на кухне, видимо обед разогревала. Позвала его, но Павел Андреевич уже дремал на диване и видел сон: они с Лизой играют на ковре, она малышка совсем, хохочет, обнимает его теплыми ручонками и говорит:
— Никогда тебя не брошу, потому что ты хороший.
На лице деда улыбка, и внучка не стала его будить. Устал, пусть поспит ее беспокойный дед.
