До рассвета еще часа три, но сна ни в одном глазу… Бабушка Ульяна заправила кровать, привела себя в порядок и, вздрагивая от утреннего холода, занялась печкой.
Зима в этом году выдалась малоснежной, но холодной. Печку приходилось протапливать два раза: утром и вечером. К утру дом остывал вновь. Аккуратно выгребла золу, нащепала лучину и, чиркнув спичкой, подожгла сухую растопку.
Заготовленные с вечера дрова просушились и дружно взялись языками пламени, нагревая бока печки. Бабушка Ульяна помедлила, глядя на огонь и улыбаясь своим воспоминаниям, затем закрыла дверцу и с удовлетворением услышала, как загудело пламя, согревая избу. Начался новый день. Еще один в череде семи десятков прожитых лет.
Изба, срубленная мужем в благословенные для села «застойные годы», еще крепкая. В прошлый год зять перекрыл крышу. На здоровье, тьфу-тьфу, грех жаловаться. Живи – не тужи. В загоне, у сарая – бродит петушок, охраняя десяток курочек. Тузик бегает по двору, изредка погавкивая – отрабатывает кормежку.
Летом бабушка Ульяна не выходит с огорода, с удовольствием выращивает овощи для себя и семьи дочки. Внучата помогают, зять уважительный, работящий, не оставит без помощи. В доме у них лад да смех. Повезло дочке.
Зимой бабушка Ульяна скучает. Какие дела зимой? Печку протопить, курочкам зерна насыпать, Тузика накормить, да себе приготовить – вот и все дела. Снег если выпадет – зять разгребет, а то и сама в охотку лопатой помашет.
Водопровод и санузел – в доме, опять же зять постарался. Не то, что раньше – за водой бегала к колодцу, в туалет – бр-р-р-р, страшно и вспомнить. Теперь жить можно. Но – скучно. Дочь или внуки зайдут на минутку и бегом по делам. Самой к ним идти – от дел отвлекать. Как похоронила мужа, так и поговорить не с кем. Ох-хо-хо…
Бабушка Ульяна разогрела на плите кормежку для Тузика (чего-то не слышно его сегодня), и засобиралась на двор – покормить собаченку и курочек. Выйдя на крытое крыльцо, чуть было не запнулась о меховую кучу, подернутую инеем.
— Гос-с-с-поди! Что это? – испуганно прошептала она и вздрогнула, когда куча зашевелилась, превращаясь в большого кота черно-белой масти.
Желтые его глаза недовольно взглянули на хозяйку, словно говоря — «Ходят тут всякие. Поспать спокойно не дают!» Кот сладко потянулся, словно спал не на морозе, а на теплой печке, зевнул и отошел в сторонку, освобождая путь.
Пугливо озираясь на кота, бабушка прошла к собачьей будке. Тузик, жалобно поскуливая, выполз на белый свет, повертел головой и, увидев на крыльце кота, вновь юркнул в будку. По всему было видно, что они уже тесно пообщались. Бабушка только покачала головой:
— Что ж ты, разбойник, собачку запугал. Он ведь кушать при тебе боится!
Так оно и было. Тузик не высовывал носа, даже чувствуя защиту хозяйки. Проведав курочек и насыпав им корму, она вернулась на крыльцо. Кот смирно сидел у двери, скучающе осматривая двор желтыми своими глазами.
Но стоило бабушке Ульяне открыть дверь, как он встал, задрал донельзя пушистый хвост и важно, по-хозяйски первым вошел в дом. Хозяйка только покачала головой.
Пока она снимала верхнюю одежду и разувалась, кот уже запрыгнул на табурет у обеденного стола и посматривал на хозяйку, да так строго, что та невольно оробела под суровым его взглядом.
— Вот так смотрит! – изумилась бабушка. – Ни дать, ни взять – свекор. Свекор и есть!
Она вспомнила первые годы замужества, когда пришла в родительский дом мужа молоденькой девчонкой. Вот также смотрел на нее отец мужа, так строго, что ей казалось, будто она в чем-то провинилась.
Потом уже, через год-другой, когда свекор с мужем срубили эту избу, она поняла, что за показной суровостью скрывалось доброе и справедливое сердце фронтовика.
— Однако, откуда ты взялся? – хозяйка старалась не смотреть в глаза коту. – В наших краях таких не водится. Откуда забрел?
В ответ – молчание и суровый взгляд.
— Да ладно, ладно, – сдалась бабушка Ульяна. – Потерпи немного, сейчас покормлю.
Она достала из холодильника банку молока, налила в металлическую миску и поставила на печную плиту, слегка подогреть. Из кастрюли с супом выудила кость с остатками мяса. Поставила у кухонного стола две миски с угощением.
Кот, не теряя достоинства, подошел к мискам, обнюхал их и не спеша взялся за мясо. Прижав лапой кость, он отрывал куски мяса и чавкал так, что брызги летели во все стороны.
— Ну и бродяга! – изумленно качала головой хозяйка. – В каком приюте тебя воспитывали?
Кот тайну своего воспитания не выдал. Напился молока и прошествовал – именно прошествовал, в комнату, где, не раздумывая, улегся на кровать, предоставив хозяйке полную свободу – прибрать за ним посуду.
Недовольно ворча, бабушка помыла миски, подтерла заляпанный пол. За окном уже светало, и в тусклом свете зимнего утра было видно, как Тузик наскоро хватает из своей посудины еду, испуганно поглядывая на окна дома.
Обнаружив незваного гостя на чистом покрывале прибранной кровати, бабушка Ульяна долго смотрела на него, желая привлечь его внимание. Не вышло.
— Я вижу, ты тут решил поселиться? – неожиданно для себя она почувствовала, что вопрос прозвучал несколько заискивающе.
Кот поднял большую голову, взглянул на хозяйку и согласно мигнул. Затем широко зевнул и вновь уронил голову на лапы.
*****
Апрельское солнышко пригревало не на шутку. Бабушка Ульяна уже давно перенесла рассаду на веранду, где она распушилась, радуя хозяйку и Василия – так непритязательно назвала она кота. Тот не возражал. Скоро начнутся огородные заботы, зять уже проверяет и налаживает мотоплуг – пахать землю.
— Будешь мне помогать, Василий? – бабушка трепала его по большой голове.
— А то! – мурчал он в ответ. – Без меня тебе не справиться, за тобой глаз да глаз!
Он и в самом деле не отходил от нее. Пойдет в магазин – Василий рядом. К подружке поболтать соберется – Василий впереди нее шествует, маяча хвостом.
Местные псы не рискуют задирать его, поджимают хвосты и освобождают путь, стоит ему только окинуть их суровым взглядом. Тузик легко уступил ему первенство, изредка осторожно приближаясь, чтобы заискивающе лизнуть того в морду. Василий отворачивался от собачьей ласки:
— Уйди! Не люблю! – но Тузика признал своим и не обижал.
В один из солнечных, почти по-летнему теплых дней, бабушка Ульяна и Василий возвращались из магазина, прикупив к чаю пряничков и баночку маслин. Маслины Василий обожал и настоятельно требовал пару-тройку штук каждый вечер.
— Что ты в них нашел? – удивлялась хозяйка. – Мне их на дух не надо! Вкус какой-то не наш.
— Что б ты понимала! – мурлыкал Василий, сопровождая хозяйку.
У ворот соседей они увидели большую легковую машину.
— К Ильиничне сынок из города приехал, — объяснила она Василию.
Тот посмотрел в сторону соседских ворот и заурчал недобро, прищурив глаза и прижав уши. Хозяйка не обратила на это внимание, а зря…
Тузика во дворе не было. Странно. Он всегда встречал своих из магазина в надежде на угощенье. Василий уже был на крыльце, когда его хозяйка внезапно остолбенела – по огороду в ее сторону неторопливо бежало существо, которых она в своей жизни не видела.
С виду – собака. Но будто без шерсти, глазки маленькие, как у свиньи. Пасть огромная, акулья, с горбатым носом.
— Тетка Ульяна, не шевелись! – заполошно кричал с соседнего участка сын Ильиничны. – Это мой буль! Он не тронет, если не будешь шевелиться!
Ее сердце будто остановилось. Ужас сковал тело. Еще немного, и она не удержалась бы на ногах, но почувствовала, что к ее ноге прижался Василий, словно успокаивая – не бойся, я с тобой!
Взъерошив шерсть, выгнув спину, он молча двинулся навстречу невиданному в этих краях псу. Застыв в двух шагах, противники молча оценивали друг друга. Угрюмое выражение морды пса, прищуренные глаза и прижатые уши Василия не предвещали мирного разрешения конфликта.
Чем бы все закончилось – неведомо, но хозяин пса, задыхаясь от бега, успел защелкнуть на ошейнике собаки поводок. Громко извиняясь, прикладывая руку к сердцу, он увел пса со двора. Уходя, тот еще раз взглянул на Василия. С уважением.
Откуда-то появился Тузик, тявкнул пару раз вслед собрату – так, ненастойчиво. Взглянул на Василия, ожидая одобрения, тот презрительно фыркнул и поспешил к хозяйке. Терся о ее ноги, громко мурлыкал – успокаивал.
— Фух-х-х! – облегченно выдохнула бабушка Ульяна и обессиленно опустилась на ступеньку крыльца.
Рука ее гладила голову, спинку Василия, она будто подпитывалась его спокойствием и уверенностью.
— Пойдем, Васенька, – наконец, она поднялась со ступенек, — угощу тебя маслинкой. Заслужил!
И уже открывая дверь и пропуская Василия, с улыбкой заключила:
— Вот что значит — мужик в доме! Слава тебе Господи!
Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ
