В связи с замужеством дочери Мариночки у Татьяны Петровны и Василия Алексеевича Журавлёвых появились новоиспечённые родственники. Евгения Ивановна и Борис Васильевич Окоёмовы оказались милыми и гостеприимными людьми, о чём супруги Журавлёвы сообщили всем своим друзьям и знакомым, которым гораздо меньше повезло с такого рода родственными отношениями. Проживали Окоёмовы в небольшом городке Энске в комфортном частном доме с чудесным садом и небольшим огородом, который был с любовью отстроен всего десять лет назад – настоящее детище супругов. В восьми километрах от города располагалась дача Журавлёвых, и летом они часто навещали Окоёмовых. Дача Журавлёвых не могла сравниться ни с какой стороны с домом Окоёмовых: обыкновенный участок в шесть соток с туалетом и душевой кабинкой, прижавшейся к стене бревенчатого домика…
Прелестное лето походило к концу. Всегда удивляешься, насколько быстро пролетает всё прекрасное, и как долго тянется что-либо занудное или отвратительное!..
Следует заметить, что Василий Алексеевич, академик Российской академии естественных наук, нельзя сказать, чтобы витал в облаках, но парил в пространстве свежего воздуха подмосковной дачи, да и несвежего воздуха Москвы тоже по той простой причине, что являлся по специальности зоологом-орнитологом. Известно, что не только орнитологам бывает чужд быт с его проблемами, но множеству других профессий, хотя профессии здесь абсолютно ни при чём. Его жена, Татьяна Петровна, тоненькая, стройненькая и высокая дама, производила впечатление настоящей леди. Всякий знает, что ЛЕДИ – это титул английских аристократов, но со временем его стали использовать в разговорной речи как вежливое обращение ко всякой женщине. Несмотря на шесть соток, Татьяна Петровна с жемчужными серьгами в ушах, таким же браслетом и ожерельем изящно копалась в огороде, не забывая снять перстни и кольца, а потом и ополоснуть браслет от земли. Ах, как прекрасно быть леди! Ты несёшь шлейф своего предназначения по уборке дома, готовке еды три раза в день, обработке сада и огорода не просто как человек трудящийся, а как ЛЕДИ! Жена академика, чёрт побери! Это вам не трынь-брынь!
На исходе августа, готовясь к возвращению в Москву, к труду и обороне, супруги посетили новоиспечённых родных и вернулись на дачу слегка подшофе, в прекрасном расположении духа и тела. В гостях, отмечая сразу три дня рождения (угораздило родственников родиться в один день с Татьяной Петровной), побеседовали о литературе, в частности, коснулись Ювалья Ноя Харари, его книги «21 урок для ХХ1 века». Побеседовали о том, что делать с захлестнувшей мир эпи_де_мией фейковых новостей. Поговорили о дизайне садового ландшафта, о новых течениях в театральных премьерах, пригубили на посошок и отправились к себе на дачу.
– Давай солью; воду из бака, она немного не свежа! – сказал Василий Алексеевич, наблюдая, как сойка на старой яблоне демонстрирует ему свои обольстительные позы. Её голубое в крапинку крыло, нежно-палевая грудка, освещённая вечерним солнцем, так очаровали орнитолога, что он открыл кран слива и погрузился в созерцание природы.
– Дорогой, брось шланг под деревья, пусть туда льётся вода, – проходя мимо, заметила жена.
– Да бог с ним, пусть сливается в канализацию, – отмахнулся академик.
– У нас нет канализации, ты что-то путаешь, дорогой! – промямлила леди.
– Ну, куда-то же стекает из душа вода! Что-то меня радикулит прострелил! – многозначительно произнёс Василий Алексеевич.
– Пойди и намажь спину долгитом, – озабоченно сказала женщина. Она очень не любила болезни, но с возрастом они окружали всё плотнее и бесконечнее.
Жена побрела к дальней грядке за морковкой, за ней вился аромат французских духов и пара комаров, обожающих этот запах. Когда Татьяна Петровна вернулась к крыльцу, она обнаружила огромную лужу, катастрофически прибывающую, а источником этой несвежей, пахнувшей затхлостью (и даже хуже) лужи, был переполненный бетонный небольшой резервуар для слива воды из кухни и душа. Понимая, что у мужа прострел, она бросила морковки под куст сирени и сдвинула вбок крышку ёмкости. Из-под неё хлынула грязная вода со смрадом, плавающей плесенью и грязью.
«Ну, вот! Сказала же: брось шланг под деревья!» Женщина стремительно бросилась в сарай, схватила палку и попыталась прочистить трубу слива, но не тут-то было.
Труба оказалась забита, а вода всё прибывала и прибывала. Бедная ЛЕДИ перекрыла кран и принялась вычерпывать грязь из зловонной ёмкости. Со дна давно нечищеного бака поднялось что-то феерически гадкое и мерзкое. Ничего не оставалось делать, как вычерпывать всё это ведром. Татьяна Петровна вспомнила нецензурные слова, которые накопились в голове за всю её жизнь. Представить себе невозможно, как человечество может жить без этих спасительных слов! Нежно-голубое домашнее платье, щедро политое гадостью из сливной ёмкости, прилипло к ногам, лоб вспотел, волосы взъерошились, а когда пришедший муж сильно удивился, а потом нежно прокряхтел: «Давай я тебе помогу!» – Татьяна Петровна повторила все слова, что накопились за жизнь. Тем не менее простреленный Василий Алексеевич подхватывал наполняемые стоящей на четвереньках женой вёдра и тащил их, поскрипывая и постанывая, в навозную кучу. В борьбе с бытом на десятом ведре задрожали ножки и ручки, но раз настоящая русская женщина взялась за дело, при этом у неё есть такой одухотворённый помощник, она должна довести это дело до конца!
Ёмкость, много лет ожидающая чистки, обрела, наконец, желаемое состояние. На сороковом ведре Татьяна Петровна уже не тратила силы на слова. Она просто выполняла свой семейный долг. Если бы хоть одна живая душа увидела в этой сме_ртельной схватке выражение лица Татьяны Петровны, то главный герой любого американского триллера показался бы ангелом небесным по сравнению с её неистовым, страстным, красным и ужасным отображением на некогда нежном женском личике. После сражения с действительностью женщина приняла душ (хорошо, что всю воду не слили!), высушила волосы и, попивая чай из мяты, мелиссы, душицы и малины, произнесла:
– Даааа, ЛЕДИ я так и не стала. Не судьба!
Неприятный запах преследовал женщину целый вечер. Она без конца обнюхивала руки, плечи, гр_удь, которые пахли ромашковым мылом, но запах не исчезал.
Вот странно, канализации нет, а запах есть!
