Серый в крупную чёрную полоску кот притаился под колбасным прилавком. Он напряжённо ждал, пока его хозяин отвлечёт торговца и отдаст секретную команду к действию. Хозяин — мальчишка лет восьми по имени Людвиг, одетый в лохмотья чумазый шалопай — заговаривал мяснику зубы:
— Вот эта колбаска с виду очень вкусная, не отрежете кусочек? Только попробовать.
Колбасник молча разглядывал подозрительного покупателя, не надеясь продать ему хоть полфунта, больше следил, чтобы мальчишка ничего не украл. Шаг за шагом они удалялись к другому концу прилавка от того места, где укрывался кот. До решающего прыжка оставались мгновения.
— У вас такой богатый выбор, наверное, стадо большое и управляться с ним вы умеете. А вот эта кровяная колбаса — просто слюнки текут!
Услышав команду «кровяная колбаса», кот вынырнул из-под прилавка, схватил в зубы первую попавшуюся сардельку и помчался вдоль торговых рядов. Колбасник приготовился бросить в кота ножом с острым широким лезвием, но Людвиг толкнул прилавок, сбил продавца с ног и тоже бросился наутёк. Толпа торговцев гналась за ними до самых городских ворот, но дальше преследование прекратилось — никто не хотел надолго оставлять свои прилавки.
Похитители колбасы встретились к роще за рвом, окружавшим городские стены.
— Молодец, Зигфрид, — Людвиг погладил кота в нос и разорвал сардельку честно пополам.
В несколько секунд проглотив трофей, оба заурчали. Зигфрид от удовольствия — мальчик взял его на руки и чесал за ухом. У Людвига урчало в животе — он ничего не ел со вчерашнего вечера — желудок удивился неожиданной сардельке.
Весной 1434 года, когда вся Европа пошла воной на Богемию, отец велел Людвигу собираться в дорогу. Прага была окружена вражескими войсками. Друзья семьи могли тайно вывезти мальчика, его маму и сестру из города и доставить в Страсбург к брату отца — ювелиру дяде Роберту. Но накануне отъезда город был захвачен, в сгоревшем доме погибла вся семья Людвига. Спастись удалось только ему и Зигфриду — они играли на конюшне и успели сбежать на соседнюю улицу.
Второй месяц они странствовали по Европе. Поесть удавалось не всегда, устроиться на ночлег с котом получилось и вовсе раз пять. Ночевали в стогах или на сеновалах, а еду обычно воровали. Но, если проходил аттракцион с крысой — ночь они проводили по-королевски. Сытые и в тепле. Для этого Зигфрид отлавливал самую крупную крысу в округе, приносил её к хозяину постоялого двора и оставлял жертву у его ног. Потом подбегал Людвиг, ругал кота и напоминал, что эта крыса — их обед. Они собирались зажарить её на костре и съесть. Если у хозяина в душе была хоть капля жалости, он кормил их и пускал переночевать. Но обычно на постоялых дворах жили свои коты, и трюк не срабатывал. Пару недель назад Нюрнберге Людвиг попался. Хозяин лавки увидел, как мальчик прячет кусок мяса за пазуху, свалил его с ног и принялся избивать. Зигфрид бросился на помощь. Он всеми когтями вцепился в лицо мясника и от души укусил за нос. Людвигу удалось скрыться. Коту сильно досталось. За крепостную стену, окружавшую город, он прихромал на трёх лапах. Подушечки правой передней сильно кровоточили — их перечеркивала глубокая ножевая рана. Почти до самого Страсбурга Людвигу пришлось нести кота на руках. Воровать еду ему приходилось в одиночку. Но рана зажила, и в ворота города Зигфрид вошёл гордо, как и подобает коту.
Найдя нужный адрес в районе ювелиров, Людвиг велел коту спрятаться за углом и постучал в дверь. Дядю Роберта он никогда не видел, отец описал его, как статного черноволосого мужчину с огромным носом и густой бородой. Великан, открывший дверь, вполне подходил под описание.
— Дядя Роберт? — робко спросил Людвиг.
— Ты кто такой? — низкий голос великана был грозным, но не пугающим.
— Я Людвиг. Сын вашего брата Йозефа.
— Ты, наверное, ищешь Роберта Крандла?
— Да! — обрадовался мальчик.
— Огорчу тебя. Он продал мастерскую мне и уехал из города.
— Вы не знаете, куда?
— Он не сказал, — ответил мужчина.
Людвиг понял, что им с Зигфридом совсем некуда идти. Скитаться по городам и деревням, пока их не поймают на воровстве? Сколько они ещё так протянут? Надо было действовать быстро и убедительно.
— Скажите, а вам не нужен ученик или подмастерье? — выпалил он, когда хозяин уже закрывал дверь. — Я умею читать и писать. Могу переписывать письма и книги, могу работать посыльным или подмастерьем. Готов делать всё, что вы скажете.
— Откуда ты знаешь грамоту? — удивился бородач.
— Я сын священника. Вся моя семья погла в Праге, — Людвиг всхлипнул.
— Что ж, давай попробуем, — немного подумав, согласился хозяин мастерской.
— Только я не один.
— Как не один? — насторожился мужчина.
Полумрак мастерской за спиной хозяина наполнился звуками ожесточенной драки. Через мгновение на входе показался Зигфрид с огромной крысой в зубах. Кот положил трофей у ног хозяина и заглянул ему в глаза.
— Это Зигфрид. Я с ним, — гордо сказал Людвиг.
— Беру обоих, — расхохотался великан.
Иоганн Гуттенберг оказался строгим, но справедливым начальником. Он подробно объяснял мальчику обязанности, указывал на ошибки и хвалил за успехи. Работы у Людвига было много, но он справлялся. С утра помогал в ювелирной мастерской, после обеда в зеркальном цехе, а по вечерам переписывал письма господина Гуттенберга. Зигфрид жил по-королевски. Он ел, спал, снова ел, снова спал. Потом приносил убитую крысу, клал её на видном месте и снова ел и спал. От сытости и благополучия он заскучал. Время от времени Людвиг наблюдал, как его мудрый и потрёпанный жизнью кот гоняется за собственным хвостом, будто котёнок. У Зигфрида появилась любимая игрушка — тряпичная кукла с одним глазом. Наверное, украл у кого-нибудь из соседских детей. Кот самозабвенно гонял куклу по дому, когда не ел, не спал и не ловил крыс. Стоило бросить игрушку на пол — кот терял самообладание, достоинство и всякие кошачьи приличия.
Оценив грамотность подмастерья, господин Гуттенберг поручил ему обучение своего сына Отто. Людвиг и Отто были ровесниками, только сын хозяина читать не умел. И совсем не хотел учиться. Это был ленивый увалень, любивший сладости и игру в солдатики. Больше его ничего не интересовало. Как ни бился с ним Людвиг — тот за полгода даже половины букв запомнить не смог.
Однажды после обеда Иоганн Гуттенберг попросил сына принести из его рабочего кабинета бухгалтерскую книгу. Отто принёс библию.
— Ты до сих пор не умеешь читать, бездельник? — возмутился отец.
— Не придирайся к нашему мальчику. Ему ещё рано, — вступилась за Отто Марта — жена Гуттенберга.
— Рано!? Посмотри на Людвига — он вовсю читает. А пишет грамотнее меня,— ещё больше разозлился отец.
— Но он не твой сын! — взвизгнула Марта.
— И очень жаль…
До того момента мать Отто просто не замечала Людвига — мало ли у её мужа работников. Теперь же она его возненавидела. Эта ненависть мгновенно перекинулась и на Зигфрида. Выгнать из дома ценного работника она не могла — принялась за кота.
— Дорогой, ты не мог бы убрать из дома это животное? Все мои платья в его шерсти. И твои камзолы, кстати, тоже, — с улыбкой ворковала Марта.
— Он убивает крыс, — отрезал муж.
— Я крыс в нашем доме сто лет не видела.
— Значит — хороший кот.
— Мне кажется, дорогой, что он перетаскал в наш дом крыс со всей округи, просто жулик какой-то, — настаивала Марта.
— Я нанимал их с Людвигом. Они друг без друга не могут. Если выгоню кота — потеряю лучшего сотрудника. И кот мне нравится. По вечерам он приходит ко мне в кабинет и мурчит у меня на коленях.
Первая ваза разбилась следующим же утром. На крики Марты сбежался весь дом. Рыдая над осколками, она во всём обвиняла Зигфрида. По её словам, кот свалил вазу с буфета, пытаясь украсть кусок варёного мяса. Господин Гуттенберг сжал кулаки, покачал головой, но ничего не сказал. Потом падали и разбивались другие вазы. Чашки, блюдца, тарелки. Виноват был, естественно, кот. Но хозяин дома никак на это не реагировал. Только огорчался.
Марта довольно быстро поняла, что битьём посуды она ничего не добьётся. Необходимо было придумать нечто более серьёзное. Такое, чтобы муж немедленно выгнал кота и мальчишку из дому.
В конце зимы в зеркальную мастерскую Гуттенберга пришёл самый крупный заказ за все годы работы — барон Бирхофф для своего нового замка попросил изготовить огромное зеркало. Основа из фольги занимала почти весь пол зеркального цеха. Дорогую фольгу пришлось заказывать у мастеров по всей Голландии. До заливки расплавленным стеклом основа должна была отлежаться, чтобы распрямились все самые незначительные заломы и складки. Любая крошка, самая маленькая мошка или невидимая ворсинка, попавшая на фольгу в процессе работы приводила к тому, что зеркало трескалось, и все труды и затраты пропадали зря.
Улучив момент, когда рабочий день закончился, Марта поставила перед входом в зеркальный цех корыто со смолой. Потом попросила служанку приманить Зигфрида — на зов хозяйки дома кот никогда не откликался. Когда он подошёл, Марта распахнула дверь и бросила его любимую тряпичную куклу в самый центр будущего зеркала. Не замечая ничего вокруг, Зигфрид бросился за игрушкой. Он плюхнулся в смолу, выскочил из корыта, и помчался по бесценной фольге.
Крик подняли рабочие, вернувшиеся утром на работу. Подошедший господин Гуттенберг замер у порога цеха. Людвиг молча стоял рядом. Он любил хозяина и понимал его переживания. На его месте мальчик сам бы жестоко наказал кота. Но это был Зигфрид. Единственный друг. Единственная родная душа. Разрываясь меду двумя дорогими ему существами, Людвиг разрыдался. Иоганн Гуттенберг опустился на колени и медленно пополз по фольге, внимательно разглядывая кошачьи следы.
— У него шрам на лапе? — строго спросил хозяин, обернувшись.
— Да, — всхлипывая, ответил Людвиг.
— Перестань реветь и принеси кота.
Зигфрид не осознавал своей вины. Ему вообще было не до того. Отмыться от смолы — дело крайне непростое. Взяв кота на руки, Людвиг понял, что ни за какие блага этого мира не сможет отдать кота на расправу. Мальчик решил бежать. Он воспользовался тем, что весь дом был в зеркальном цехе, и прокрался к черному ходу.
Открыв дверь, он столкнул со стоявшим за ней хозяином дома.
— Я так и знал, — улыбнулся Гуттенберг.
— Убейте меня, только не трогайте Зигфрида, — Людвиг прижал кота к груди.
— Для кота у меня есть мясо, а для тебя новая работа, — он ласково почесал кота за ухом. — Твой кот гений.
Следующим утром Людвиг стал первым работником первой типографии в мире. До того момента все книги переписывались от руки пером и чернилами. Это было очень медленно, и книг в Европе было крайне мало. Как выяснилось, разглядывая следы Зигфрида на фольге, Иоганн Гуттенберг придумал интересную технологию. Небольшие выпуклые предметы, размещенные на плоской поверхности и смазанные краской, могут оставлять заданный рисунок на полотне или пергаменте. Если предметами будут буквы, то каждая комбинация букв станет страницей книги. Так был изобретён первый печатный станок.
Открывая книгу, мы видим буквы. Но, если присмотреться, где-то там, за буквами, можно разглядеть едва заметные отпечатки пальцев кота Зигфрида. Если очень постараться.
Автор: Роман Михеенков.
