— Да, — Ирина с закрытыми глазами ответила на ранний телефонный звонок с неизвестного номера.
— Ирочка, это тётя Маша, соседка. Доброе утро, Ирочка. Тут дело такое, твои родители…
Ирина вынырнула из сна мгновенно.
— Что-то случилось?
— Ну как сказать… Развелись они. Уже два дня как имущество делят. Отец твой вчера с топором полдня бегал по двору, рубил всё пополам. Ты, Ирочка, приезжай.
— Спасибо, тёть Маша, приеду.
Ира, вылезла из-под тёплого одеяла и посмотрела на спящего мужа. Два дня назад она привезла его домой из больницы. Теперь муж после операции будет набираться сил и восстанавливаться ещё недели две, будить не хотелось. Но Ирина всё же подошла и тронула его за плечо.
— Андрюша, Андре-е-ей. Мне уехать надо, вечером или завтра вернусь.
Муж недовольно открыл глаза.
— У мамы с папой там что-то случилось. Мне нужно съездить. Аришке сегодня лучше, температуры уже нет, но кашель. Я распишу всё подробно, какие лекарства, когда давать. Семёна сама отвезу в детский сад. Попрошу Шмаковых забрать его. А за Колькой следи. Чтобы уроки сделал и не играл в телефоне. Всё понял?
Муж кивнул, лёг обратно на подушку и накрылся одеялом.
— Андрей! — Ира чуть толкнула мужа.
— Да не сплю я, сейчас встану.
Ира быстро приготовила завтрак, проверила, хватит ли вчерашней еды на обед и ужин, расписала все важные моменты сегодняшних событий на тетрадном листочке, быстро собрала сына в детский сад и уехала.
Пятница только набирала обороты. Шёл снег, местами сильный, закидывая крупными хлопьями город, всё покрывая ровным пуховым слоем. Серая дорога, заполонённая автомобилями, сменилась загородной трассой и понеслась вдоль полей и деревьев вдаль. Трасса, как и дорога в городе, была такая же чёрно-серая, снег, касался накалённой от бегающих шин, поверхности и мгновенно превращался в воду, повисая в воздухе.
Ира несколько раз ловила себя на мысли, что отвлекается и клюёт носом. Три ночи до пятницы она спала очень мало. Младшая дочь заболела, температурила, приходилось часто вставать.
Ира сделала радио громче. Из динамиков в салон ворвалась ритмичная музыка. Скоро и трасса сменилась на просёлочную дорогу. Ехать стало проще, уже не нужно было так концентрировать внимание.
Калитка у родительского дома была открыта. Рядом с воротами стояла тележка, на которой лежали какие-то вещи. Ирина вошла во двор и ахнула. Как после бомбёжки! Кругом валялась какая-то одежда, посуда, старые валенки и инструмент.
Отец вытаскивал из сарая какое-то старьё.
— Привет! — крикнула Ирина издалека и остановилась у крыльца.
— О, а ты чего это приехала? Мать позвонила?
— Нет.
— А, Машка! Сорока. У-у-у-у! — отец повернулся к соседскому дому и, увидев в окне выглядывающую Марию Фёдоровну, помахал ей кулаком.
Мать в это время выскочила на крыльцо и, накидывая капюшон, наигранно улыбалась.
— Доченька, какими судьбами? Все приехали?
— Ей твоя Машка натрещала, — отец выкидывал доски из сарая к забору.
— Я одна. Родители, вы чего удумали? Что случилось? Правда развелись что ли?
— Да, Ирочка, развелись. Пойдём в дом, холодно.
— Ха, там не теплее. Мать твоя дровами мне не разрешает топить, говорит, я их на свою пенсию сама покупала. Вот сейчас досок напилю, будем греться.
— Мам, вы чего? — дочь прошла в дом и удивилась ещё больше. Кухня была условно поделена на две части, в каждой из которой лежали и стояли вещи.
— Да вот, делим, — смущённо ответила мать.
— Больше сорока лет вместе, что делите?
— Вот это самое добро нажитое и делим.
Ирина расхохоталась.
— Тарелки и молотки с рубанками как делите? Это мне? А это тебе? Совсем с ума сошли?! Что же вам не живётся.
— Живётся, доченька, живётся, отец занёс в дом разрубленные доски и кинул у печи. — Теперь ещё лучше заживём.
— Подождите. А дом вы тоже делить собрались или как?
— Думаем ещё, или стенку ставить и второй выход делать, а лучше продать.
Ира чуть за сердце не схватилась. Разговор не получался, хотелось сказать что-то важное, но слов не было.
— Ужас! Ужас! Я ехала, думала, ну поругались, мало ли, а тут вон как!
— Да, нажились вместе, пора и отдельно, так как нравится. Просыпаться, когда захочешь…
— И спать ложиться, когда захочешь, — подхватил отец.
— И …
— Всё! Не хочу вас слушать. Вижу, что обиделись друг на друга и ходите петухами, друг друга щиплете. Вроде, взрослые…
Ира развернулась и вышла на веранду. В дальнем углу помещения висела детская Ирина шубка, которой сейчас мать накрывала закрутки. Ира схватила шубку и со словами «Это моё», выскочила на крыльцо.
— Ирочка, что приезжала то? — кричала мать вслед.
Снег повалил снова. Ира развернула машину и нажала на газ.
— Как дети малые. Ну что такое на старости лет случилось? Нет, чтобы телевизор вместе смотреть, да чай с пряниками пить, нет… придумали же себе забаву.
Ирина злилась! Злилась скорее не на родителей, а на себя. Тряслись руки, пришлось их крепко сжать, чтобы унять тремор. Ситуацию, что предстала перед ней, исправить никак не удалось, да и надо ли? Сами всё решили, развелись. Как будто в магазин за молоком сходили. Почему так произошло?
Ира вспомнила, как однажды, лет в пять, её родители сильно ругались при ней и она взяла ту самую шубку, что забрала сейчас, и ушла из дома. Потом родители её искали по всему посёлку. Нашли в шалаше на дереве, что строили ребятишки летом.
Сколько крику было, радости, но главное — родители больше не ругались. Отец обнимал мать и дочь и, казалось, что нет момента чудеснее.
Снег шёл и засыпал дорогу, ровняя поля, овраги и всё, что встречалось у него на пути в одно сплошное блестящее полотно. Ира обернулась, чтобы взять шубку и положить на переднее сидение, как вдруг удар, ещё один…
***
— Ослепительно белый снег, — думала Ирина, чуть приоткрыв глаза. Что-то пикало очень близко с левым ухом. Хотелось остановить поток этого мучительного звука.
Ирина чувствовала себя мумией, которую закрутили простынями и обездвижили.
— Просыпайтесь, пора.
Ира закрыла глаза. От яркого света заболели глаза.
— Посплю ещё, когда в следующий раз дадут выспаться, — утешала себя женщина. Ей казалось, что она спит в родительском доме, а дети с мужем и родителями резвятся перед открытым окном. Лето, запах скошенной травы, молока, земляничного варенья, блинов…
Ирина поняла, что голодна. Она открыла глаза. У кровати стояла медсестра и поправляла капельницу.
— Проснулись? Отлично!
— Где я? — тихо спросила Ира.
— В больнице. Уже больше месяца.
— Ира вновь закрыла глаза, зажмурившись.
— Всё хорошо, четыре операции позади. Вы всё выдержали. Кремень.
— Мне надо позвонить…
— Муж звонил уже сегодня, будет вечером перезванивать, набирайтесь сил, чтобы поговорить,- медсестра улыбнулась.
Вечером она принесла Ирине маленькую бутылочку с водой и трубочку, чтобы было удобно пить, и достала её телефон.
— Привет, — тихо сказала Ирина, когда муж взял трубку.
Он немного помолчал, пытаясь скрыть накатившие слёзы, а после ответил:
— Привет!
Дальше Ирина всё больше молчала, изредка вставляя своё «угу», «ага», в поток новостей, который муж не мог остановить. Рассказывал и рассказывал. Отлегло.
На обратном пути от родителей, Ирина не справилась с управлением и улетела с дороги. Спасли. Повезло. Долгий процесс лечения, наконец, сменился реабилитацией, и Ирина отправилась домой.
Привычный запах дома и гора детской обуви у входа заставили Иру улыбнуться. Первым прибежал встречать мать старший сын, потом средний и, когда висящие на матери сыновья, чуть не задушили в объятиях мать, пришло время дочери.
Ирина отпустила малышку и сделала несколько шагов вперёд.
Родители Ирины стояли в проходе и смотрели на неё. Радостные, счастливые. Отец держал мать за талию и делал это изящно, с нескрываемой романтичностью.
— Привет!!! — объятия было тяжело разорвать. Общение по телефону не могло заменить родственное тепло.
— Мам, пап, я вижу вы помирились?
— Дочь, давай так, мы больше не ругаемся, ты нас не пугаешь, а то помним мы, как в детстве было! Теперь это, … — начал отец.
— Да помирились мы, пока Андрею помогали с детьми и ждали тебя из больницы. Даже заявление в ЗАГС подали, — перебила мать.
— Вот вы даёте! Хитрые какие, всё бы только плясать и праздновать! — рассмеялась Ирина, — ещё подарки начнёте просить, молодожёны… Слышишь, Андрей, они заявление в ЗАГС подали, — Ирина повернулась к мужу, заходившему в дверь.
— Слышал, слышал, пусть женятся, лишь бы не ругались! У них вторая молодость, они только жить начали! Родители.
