Василий Сергеевич сидел на завалинке своего дома и щурился от закатного солнца. Дыхание весны всё более окутывало берёзовые окрестности, запел большой ручей за околицей своим басовитым, бурливым голосом, и первые грачи тоже громко оповестили о своём возвращении.
Однако настроение у деда было не очень радужным. Он только что выписался из больницы. Две недели назад прихватило сердце, пришлось полежать, полечиться. Врач наказал не надрываться в огороде, беречь себя, и получается, что все планы на садово-огородные работы в предстоящем сезоне нужно было деду Василию пересмотреть.
— И ладно бы мне было восемьдесят, а то ведь всего семьдесят один, — жаловался он соседу, покачивая седой головой, — вон моя Татьяна ещё хоть куда, а я вроде инвалида теперь, что ли?
— Да бабы они живучее, чем мы, — заметил сосед Ефрем Игнатьевич, — однако, свой возраст надо понимать… не зря доктор предупредил.
— И принимать… — поддакнул Василий, — мне одно неприятно, что внук мой не хочет перенимать нашу привычку и порядок. Я вот ему сколько раз говорил, мол, давай, научу мастерить из дерева. У меня ведь такая мастерская пропадает! Весь инструмент советский, ещё из хорошей стали, со знаком качества! Такого теперь не делают в Китае!
— К внукам надо свой подход иметь, это верно. Им бы только в интернете сидеть и на танцульки бегать. А кто мужиком станет, глядя только в интернет? – соглашался Ефрем Игнатьевич.
— Боюсь, что времени у меня уже не остаётся. Старший мой внук стал военным, уже училище заканчивает. Там всё в порядке. А вот Иван, младшенький… Что с ним будет? Учится так себе, и только одна гулянка на уме, — с грустью говорил Василий, поглядывая на старую берёзу, — вон, скворечник совсем сгнил, а птицам я всегда жилплощадь предоставлял… Эх, силы не те.
— Погоди, Василий. Всему своё время… — задумчиво ответил Ефрем.
Старые друзья разошлись по домам. Ефрем долго не мог заснуть в этот вечер. Он смотрел в потолок, вздыхал, вспоминая свою юность и давнишнюю, со школьной скамьи дружбу с Василием. Они были почти как братья. Помогали друг другу во всём, и в тоже время не надоедали постоянными визитами.
Под окнами Ефрема тоже росла большая берёза. Такая уж сложилась традиция в этой деревне, в этом светлом крае.
— Ишь ты, сам еле ходит, а за скворечник у него душа болит, — шептал Ефрем, засыпая.
На следующий день, вечером в пятницу, приехал из города внук деда Василия Иван, он обнял деда и бабушку.
— Ну, что вы тут разболелись? Весна на дворе, не время хандрить, дед, а?
— Болезнь не спрашивает, хочешь или нет болеть. Пришлось полечиться, ничего, мне уже лучше, Ваня, — засмеялся Василий Сергеевич, — может, завтра смастерим новый скворечник? А то старый скоро на голову нам свалится.
— Конечно, — неожиданно быстро согласился Ваня, — а чего откладывать на завтра? Давай сегодня хоть материал подготовим.
Глаза деда радостно вспыхнули. Он засуетился, даже не стал чаёвничать, а переоделся в рабочий свой наряд и сразу же зашагал в мастерскую.
— Ишь, ты, как приободрился-то. Ты уж и правда, подсоби ему, Ванечка, всё повеселее будет, а то уж думала, что в этот раз не выкарабкается он.
Татьяна Ивановна вытерла слезу, и Ваня, наскоро перекусив, заторопился во двор.
Два часа пролетели незаметно. Дед и внук тихо поговаривали, а доски обретали очертания птичьего домика.
— Вот и всё! – радостно сказал Ваня, — а я думал, что два дня делать будем.
— Один бы я за два подхода теперь сделал, а с тобой сразу всё получилось, — довольно ответил дед, — вот завтра и повесим с утра. Твоя, можно сказать, первая самостоятельная работа. И мне не стыдно.
— Отлично. Но сначала я завтра хочу второй такой же сделать, пока образец под рукой. Надо мне одному человеку такой же подарок сделать, — загадочно сказал Ваня и подмигнул деду.
— Это кому же? – поинтересовался Василий Сергеевич.
— А не скажу… — уклонился Ваня.
Дед помолчал, а сам подумал: «Наверное, девахе какой-нибудь преподнести хочет, ну и ладно, что ж, дело хорошее».
Утром следующего дня дед сидел в мастерской на своём «стуле-троне», как его шутливо называл внук, и следил за работой Вани. Надо сказать, что юноша хорошо усвоил урок деда, и вторая работа получилась у него лучше и быстрее.
Василий Сергеевич был доволен. У него не сходила улыбка с лица, он шутил, был в настроении и похлопывал Ваню по плечу, выказывая таким образом своё уважение и благодарность.
— Понравилось? – спросил дед.
— А то! Интересно, конечно. Кажется, у меня появилось новое хобби, — засмеялся внук. Но дед поправил:
— Никакое это не хобби, а настоящая, востребованная профессия, если стараться. И душа радуется за каждое изделие. Будь то рама, табурет или обычный скворечник.
Ванька ловко вскарабкался на старую берёзу. Он рос вместе с ней. Знал, на какую ветку встать ногой, а за какую рукой надо уцепиться. Скинув сгнивший старый скворечник, он повесил новый на то же место.
Дед снизу наблюдал и кивал:
— Ну, вот, новая хата готова… А куда же второй вешать будешь?
— Сейчас повешу, и приду. Потом скажу… — ответил Ваня, слезая с берёзы, и, прихватив второй скворечник, ушёл.
— Да кому же? Ефрему твоему. Он, кажись, просил ему сделать. А то, говорит, у вас есть, а у меня на такой же берёзе и нету… — ответила за спиной жена Татьяна.
— Ефрему? Сам попросил? – удивился Василий, и тут же улыбнулся, — ах, вот откуда ветер-то дует… Понятно теперь всё.
Он присел на крылечко и вздохнул:
— Друг ты мой сердечный… Вот как тонко обошёл парня. И ты знала и не сказала?
Татьяна пожала плечами:
— Так вот – сказала. А что за секрет такой? Ясное дело: весна. А когда же ещё скворечники вешать?
Она ушла в дом, а Василий Сергеевич улыбался: у него так тепло стало на сердце.
— Вы мои дорогие… — сказал он, глядя на белеющий новенький скворечник на своей берёзе, — сговорились значит.
И он был прав. Ничего не говоря Василию, Ефрем встретил его внука на остановке, когда тот приехал из города, и пару минут поговорил о здоровье деда.
— Ты бы, Ванюша, посердечнее к дедушке-то. Ведь он так ждёт тебя, и без вашего внимания мы быстрее стареем. Ты уж смастери под его началом мне скворечник, он рад будет, что ты учишься, а мне – польза… Ладно?
Ваня любил деда, и его болезнь испугала парня. Вся семья переживала за Василия Сергеевича, и решено было теперь чаще ездить в деревню и помогать старикам, чтобы не грустили они по детям и внукам.
Когда Ваня вернулся, дед обнял его, и они пошли в дом обедать.
— Ну, беги на свои танцы, небось друзья и подруги ждут, вечереет… — подтолкнул дед вечером внука к двери.
— Только слишком поздно не приходи, а то я волноваться буду, — добавила бабушка, — мастеровой ты наш парень…
Елена Шаламонова
