Я всегда боялась своего отца. Наверное, это звучит дико и как-то совсем неправильно, но так и есть.
Мой отец не был злым, но и не был добрым.
Он приходил вечером с работы, садился в кресло, раскрывал газету и в квартире наступала тишина. Мама выключала радио, мы с сестрой закрывались в комнате и занимались своими делами. Даже если мы играли или разговаривали, мы делали это очень тихо, чтобы никого не потревожить. Никого, значит, папу.
Я знаю, что папа был надёжным и серьёзным человеком. «Он решит любую проблему» — так говорила нам мама.
Не знаю насчёт всех проблем, но со своими вопросами я никогда не шла к нему. Правда, когда сестре понадобилась срочная операция, а её откладывали, папа поднял на уши весь город. Я слышала, как он разговаривает в прихожей по телефону, то с одним человеком, то с другим. Его громкий голос раскатывался по квартире, и мне было страшно за тех людей, которые не могут ему помочь. Что с ними станет?
Наверное, это и есть «решить любую проблему», я не знаю. Мои проблемы были более мелкими: порванный учебник по математике, голодный котёнок у мусорки, дразнилки мальчиков. С этими проблемами папа не помогал, и мне в голову не приходило, что это возможно.
Когда мы обедали втроём, за столом было шумно, весело. Иногда мы что-то проливали, но мама обращала всё в шутку, и говорила: сами пролили, сами вытирайте. Но вечером, за ужином всегда было тихо, папа спрашивал о новостях, мама не отвечала, а отчитывалась. Мы с сестрой поочерёдно смотрели на часы: в 19 часов новости, а значит отец уйдёт пить чай в гостиную, а мы спокойно доужинаем сами, поможем маме убрать со стола. Правда, разговаривать будем шёпотом, чтобы не мешать отцу.
Я удивлялась, когда подружки рассказывали, как ходили с папой в парк и катались на каруселях. Разве так бывает? Мы тоже ходили в парк, и в кино, иногда в кафе-мороженое, но с мамой или бабушкой. Папа отдыхал дома, уезжал на дачу, привозя оттуда запасы продуктов, всякие соленья, варенья. Или ремонтировал машину. В общем, у него всегда были дела.
Когда меня звали в гости, я уточняла: а твой папа дома? И если ответ был положительным, я отказывалась — мама говорила нельзя докучать людям.
Когда я познакомилась с Виктором, со своим будущим мужем, я мягко говоря, была в шоке — неужели бывают такие мужчины? Весёлые, нежные, забавные. Наверное, они встречались мне и раньше, просто я не замечала. А Витя сразил меня наповал: он со мной разговаривал, интересовался моими делами, держал меня за руку и смешил. Именно это привлекло меня в нём — его участие в моей жизни.
Нам было 20 и перед нами лежал весь мир…
Мне было 20 и только тогда до меня дошло, что мужья могут быть разными. Я была влюблена до беспамятства.
А какие свидания он устраивал! Посыпал лестницу в подъезде лепестками, нет, не роз, откуда они у студентов, теми, что смог достать: бархатцев, астр, гербер. Но от этого пёстрого разноцветья становилось только красивее. Однажды он купил шампанское, повёл меня на крышу высокого дома и, достав откуда-то из-за пазухи два бокала, подарил весь мир.
Для меня это было настолько волшебно, я просто не знала что сказать и захлебнулась счастьем.
Виктор мог придумать праздник из ничего. Когда нам не хватало денег, он покупал в столовой булочку, разрезал вдоль, вытаскивал из кармана конфету, крошил её на булку — это был торт Прага. Вкуснее я ничего не ела за всю жизнь.
Стоит ли говорить, что я не раздумывала ни секунды, когда он сделал мне предложение? Да, нам было всего по 21 году, но разве это важно? Мама уговаривала подождать до диплома, но ждать два года немыслимо.
На свадьбе отец вручил нам ключи от небольшой однокомнатной квартиры рядом с ними. Да, он мог решать все вопросы и, оказывается, давно позаботился об отдельном жилье для меня и сестры.
Закрутилась наша семейная жизнь. Мы оба подрабатывали, получали стипендию и как-то сводили концы с концами, строили планы. Были сыты своей любовью, остальное казалось мелочью.
Так было, пока не родилась Настюша. До получения дипломов оставался год, я хотела защищаться со своей группой, поэтому разрывалась между дочкой, учёбой и бытом. Не ожидала, что это будет так сложно!
Из-за нервотрёпки пропало молоко, пришлось тратиться на смеси. Педиатр отказала в молочной кухне, а у меня не было опыта требовать своё по праву.
Денег катастрофически не хватало, Витя не справлялся. Хорошо хоть дочку он обожал, сюсюкал с ней, менял подгузники, гулял.
В итоге, получив диплом, я вышла на работу, а Виктор остался сидеть с ребёнком. Он честно пытался устроиться на работу, но всё время что-то случалось, и он был вынужден уволиться. Когда Настюша пошла в садик, стала часто болеть и оставить её было не с кем — наши родители тоже работали и уходить на пенсию никто не собирались.
Передо мной всегда был осуждающий взгляд отца. Мол, за кого ты вышла замуж? Он ведь даже смеситель в ванной сам поменять не может! И мне отчаянно хотелось доказать, что мы справимся.
Так пролетело ещё несколько лет, когда Настя пошла в школу, встал вопрос кто будет забирать её: продлёнки в школе не было. Я к тому моменту работала на трёх работах и найдёт ли Виктор одну, заменяющую три зарплаты неизвестно.
Он искал подработку на полдня, но в городе безработица, всё сложно.
Витя он хороший, добрый, славный. Но абсолютно не приспособленный к жизни. Он уходил за Настей в школу, они где-то бродили до вечера, приходили голодные, грязные, а мне доставалась возня с одеждой, готовка на следующий день. Я каждый день ворчала, что ребёнок не успевает отдохнуть и выучить уроки, и у неё напрочь отсутствуют организационные навыки и представление о времени. Витя кивал, соглашался, но на следующий день всё повторялось.
Они превращали квартиру в поле боя, лабораторию, ветеринарную клинику, и возвращаясь домой, я с ужасом ждала, что же увижу на этот раз. Конечно, они прибирались как могли, но уборка в женском и мужском понимании вещи разные. Я злилась, мимоходом обнимала дочь и шла готовить ужин, потому что опытным путём установила — готовить Витя не умеет. Худо-бедно что-то у него получалось, но оставалась гора посуды.
Нет, вы не подумайте, что Витя плохой. Он замечательный человек, добрый, беззлобный, заботливый и нежный. Но он, как бы это выразиться… воздушный. Слишком лёгкий, не заземлённый людскими вопросами.
Я вымоталась до предела. Но последние две капли были не из-за работы, нет.
Однажды мы пошли в парк втроём, веселились, ели мороженое. В какой-то момент я отвлеклась, а когда вновь включилась в беседу поняла, что я ничего не понимаю из Настюшиных слов. О куклах, названия которых я не знаю. О подружках, которых я ни разу не видела и даже не догадывалась, что Даша и Дарья — это разные девочки. У моей семьи была отдельная от меня жизнь, в каком-то параллельном мире. Это открытие не давало спать мне много ночей.
Второй каплей были колготки. Простые капроновые колготки, которые я не могла себе позволить. Вот такая ирония: работаю на трёх работах, но надеваю ненавистные джинсы, потому что капронки быстро рвутся, штопать их я не умею, а покупать часто не хватает денег. Когда я пошла на день рождения подруги в джинсах, а не в юбке, как планировала, то весь вечер сидела и смотрела на свои ноги, а не на праздничный стол.
Именно тогда мне и закралась мысль о разводе. Страшно было до жути, и очень жалко Настюшу с Витей. Но мне всего 30, а я как старая кляча — хоть сейчас бери ружьё и стреляй.
Витя всё понял и принял достойно. Но я по женской традиции пыталась что-то доказывать, объяснять, скандалить. Он вяло отвечал, диалога не получалось.
К тому времени моя мама вышла на пенсию и согласилась помогать с дочкой. Втайне от отца дала мне денег в долг и я бросила одну работу, а вскоре нашла хорошее место по специальности и уволилась со второй. Я стала высыпаться, перестала чувствовать себя лошадью на скачках.
Через два года я познакомилась с Олегом. Он чем-то напоминает мне отца. Такой же спокойный и надёжный. Но в отличие от отца, с Олегом можно хоть иногда поговорить, посмеяться. Мне кажется, он среднее между папой и Виктором.
Олег практичный. Дарит на Восьмое марта набор кастрюль и тюльпаны. Я не люблю тюльпаны, и несколько раз говорила мужу об этом, но он забывает. Я принимаю их, ставлю в вазу и вспоминаю шикарные розы, которые Виктор сложил из бумаги, когда мы только поженились. Да, они не пахли, но столько в них было любви! А ещё иногда мне так отчаянно хочется торт Прага из столовской булочки.
Я больше не надеваю джинсы, потому что мне к лицу юбки и платья и ещё потому, что у меня есть деньги на колготки.
Но так же я вижу, как скучает по отцу Настя. Она поставила на полку его фотографию, часто смотрит в окно, задумавшись, вздыхает совсем по-взрослому.
Я всё вижу и замечаю. Но также я знаю, что хочу видеть, как растёт мой ребёнок, хочу знать кто её подруги и что она хочет на день рождения. И я сделала свой выбор.
А кастрюли, ну что кастрюли…нужная в хозяйстве вещь.
